– Может быть, это меня привлекает.

– Я знаю, что не привлекает. – Когда он говорил, в его голосе слышалась твердая уверенность, и Грейси почти желала оказаться увлеченной Тони хотя бы для того, чтобы увидеть, как вытянулось у Моргана лицо. Ведь провела же она не одну бессонную ночь, думая о нем.

– Вы ничего не знаете, – едко ответила Грейси, начинавшая получать извращенное удовольствие от реакций Моргана. – Вы только думаете, что знаете.

– Вам, Грейси, не к лицу дразнить людей. Вы хотите сказать, подумала Грейси, что вам это не нравится – Я никого не дразню.

Хорошо подумала Грейси, вы победили. Да, дразню. И, кажется, получаю удовольствие. Видимо, впервые за всю вашу жизнь обожающая вас женщина не поднесена вам, так сказать, на золотом блюдечке с каемочкой.

– Бытье Тони очень приятно, – сказала она искренне, старательно обходя заданный Морганом вопрос. – Он общительный, приятный и нетребовательный.

– По вашей характеристике он похож на размазню, чем он, по сути, и является.

Грейси удержалась от искушения громко рассмеяться.

– Я не думала, что у вас о нем такое нелестное мнение, – сказала она сдержанно.

– Я тоже не думал.

Это замечание, по-видимому, удивило самого Моргана не меньше, чем Грейси, и он неловко отвел глаза в сторону.

– Отнесите документы в кабинет, – вдруг сказал он, – и заприте за собой дверь. Вы знаете, где лежит ключ. Я еду домой. Встретимся утром.

Не успела она собрать исправленные документы в стопку, как он повернулся и вышел за дверь.

Положение усложняется, думала она, возвращаясь домой по мокрой и скользкой дороге: ее главная ошибка заключается прежде всего в том, что она позволила себе увлечься таким человеком, как Морган. Его мужское обаяние было очевидным, и ей следовало бы поостеречься и сразу же понять, что она имеет дело с человеком, способным неторопливо плести вокруг женщины паутину, из которой ей уже не вырваться, если она вовремя не спохватится.

Она не хотела признаваться Моргану в том, что Тони для нее ничего не значит, не столько из желания вызвать у него ревность, сколько для собственной защиты, но рано или поздно он узнает, что ни один человек на свете не способен вызывать у нее такую ответную реакцию, как он. Когда он это поймет, не перерастет ли его физическое чувство в любовь? Она сомневалась в этом. С самого начала у нее сложилось мнение о Моргане как о человеке, который отгородился высоким барьером от любви и романтики, и она много раз пыталась понять почему.

Правда, работой он упивался как алкоголь, но в его цинизме было что-то страшное. Дженни несколько раз говорила, что у его отца была несчастна? любовь, но, когда Грейси пыталась узнать подробности, она не могла что-либо добавить.

Впрочем, как бы то ни было, это не решало ее проблемы, не могло сдержать ее стремление к бегству.

Она ввалилась в квартиру с мыслями, которые находились за тысячу миль отсюда, и тут же направилась в ванную комнату, чтобы наполнить ванну горячей мыльной водой. Кондиционер в квартире был включен на полную мощность, и прохладный воздух приятно освежал тело. Она удивлялась, как она в Лондоне ухитрялась обходиться без него. Правда, летом в Лондоне никогда не было такой нестерпимой духоты, как здесь.

Может быть, думала она, ей следует возвратиться в Лондон, начать снова тихую и мирную жизнь и постараться забыть о Моргане навсегда? Время лечит все, в том числе и разбитое сердце.

Она опустилась в теплую воду и задумалась над тем, что она будет делать, если вернется в свою квартиру в Лондоне. За время своего пребывания в Нью-Йорке она сумела скопить кругленькую сумму денег. Зарплата у нее была очень хорошая, а арендная плата за квартиру номинальная.

Так что с деньгами проблем не будет. Грейси вздохнула, зная наперед, что, сколько бы ни мусолила эту идею, сколько бы ни убеждала себя, что ей будет лучше, если оставит Моргана, она не в состоянии принять решение покинуть Нью-Йорк.

Она окунулась с головой в воду и подумала: как все-таки приятно питать иллюзии, что ты можешь в любой момент убежать от своих эмоций. Но, когда соберется с силами, она сможет сделать это. Даже должна будет.

Она вышла из ванны, накинув на себя банный халат и завязав мокрые волосы полотенцем в виде тюрбана.

У нее не было никаких планов на этот вечер, и это ее вполне устраивало. Грейси всегда любила побыть сама с собой и использовать свободное время по собственному разумению.

В прошлом она научилась ценить моменты, когда была предоставлена самой себе, когда, например, Дженни исчезала с ее глаз на целый вечер. Дорожила она такими моментами и сейчас, хотя теперь ей уже не надо было выкраивать время, так как ее сестра была вполне счастлива и без нее.

Она уже собралась было включить телевизор, как вдруг заметила на полу у двери белый конверт. Он, наверное, лежал там и тогда, когда она только что вошла в квартиру, но голова у нее была занята другим, и Грейси, видимо, не обратила на него внимания. Она пересекла комнату, нагнулась и моментально узнала почерк на конверте.

Она вскрыла конверт и, читая короткую записку, думала, что ей следовало бы ожидать этого с самого начала.

Поведение сестры уже давно беспокоило ее, и она подозревала, что та что-то скрывает от нее. Теперь все встало на свои места.

Послание было лаконичным и конкретным. Рики и Дженни сбежали.

Дженни употребила именно это слово «сбежали».

Читая между строк, Грейси понимала, что ее сестра испытывала огромный душевный подъем, так как совершала в высшей степени волнующий и романтический поступок. Не было ни малейшего намека, указывающего на их местопребывание, а в конце Дженни приписала «извиняюсь», как будто, подумала Грейси, от этого извинения что-либо изменится.

Разумеется, Морган должен знать об этом. Грейси сидела на полу и тупо смотрела на записку.

Действия Дженни были скоропалительными, но они являются более или менее свершившимся фактом. Грейси не знала, посмотрит ли Морган на случившееся с этой стороны, но она была уверена, что он будет рвать и метать. Она никак не сможет убедить его, что это всего лишь очередная легкомысленная выходка юности.

Она подошла к телефону, нерешительно подняла трубку, набрала сначала номер телефона в его кабинете, а когда к телефону никто не подошел, – номер его домашнего телефона, который она узнала у телефонистки.

Ей послышалась нотка удивления в голосе Моргана, когда он узнал, кто с ним говорит.

– В чем дело? – сразу же поинтересовался он, и Грейси сухо подумала, что теперь ей, по крайней мере, не надо ломать голову над выбором выражений.

– Дженни и Рики уехали, – сообщила она без всякого вступления.

– Уехали? Куда?

– Не имею ни малейшего представления. Придя домой сегодня вечером, я обнаружила подсунутую под дверь небольшую записку, в которой мне сообщалось, что они сбежали. Никакого упоминания о том, куда они отправились и как долго там пробудут. Я понимаю, что немного можно теперь сделать, но я сочла, что вы должны об этом знать.

Наступила зловещая тишина, затем Морган голосом, готовым вот-вот взорваться, произнес:

– Говорите, мало что можно сделать? Все можно сделать. У меня имеется довольно ясное представление о том, куда они отправились, и я буду не я, если их не найду.

– Не делайте глупостей! – импульсивно воскликнула Грейси. – Оставьте их в покое. Они вернутся! Ничего хорошего не будет, если вы устроите погоню за ними.

– Он меня ослушался.

– Вы не господь бог, – сердито сказала она, – вы не можете рассчитывать, что Рики будет выполнять все ваши приказы, никогда не ставя их под сомнение.

– Не читайте мне проповедей! – жестко и резко обрушился на нее Морган. – Я подозреваю, что они улизнули в дом в долине реки Гудзон, где когда-то жила его мать. Я пару раз бывал там. Это идеальное убежище, вокруг – ничего. Они, вероятно, пробудут там пару деньков, а что они будут делать потом, – одному богу только известно. Черт побери! Мальчишка заслуживает королевской порки!