Спустя пять минут кто-то свыше смилостивился надо мной и послал мне щербатый и покоцанный ночник. Маленький магазинчик из тех, что работают и днём, и ночью, и зимой, и летом, и всегда одного цвета – ржаво-пятнистого. Облупившаяся краска на вывеске “Первый” невольно поселила в голове предположения, что это действительно был самый первый магазин в городе. То, что он не ремонтировался с тех самых времен, было даже не предположением, а бесспорным фактом. Дверь была закрыта, на случай нашествия алко-зомбарей, а в единственном окошке виднелась непроглядная мгла. Ни тебе звонка, ни волшебной кнопки. Так себе сервис…
Подгоняемый временем я постучал в окно. А не услышав никакого отклика, стал стучать еще громче, пока утроба магазина не зашуршала и не заматерилась женским сипом.
– Задолбали шастать. Чо нада? – показалась в окне женщина неизвестного возраста и наружности.
– Шоколада, – и смех и грех, но продавщица шутку не оценила. Не мне её судить, я спросонья тоже не самая социальная личность.
– Какого?
Я думал, она сейчас продолжит в духе “какого рожна ты тут забыл”, но заспанная продавщица молчала и сверлила меня взглядом.
– Ritter Sport.
– Нет такого, – не сводя с меня глаз ответила женщина.
– Да любой дайте! И пачку Сенатора, – я уже терял терпение.
– Нет Сенатора, – плитка Алёнки звонко ударилась о импровизированную столешницу, продавщица тоже теряла терпение.
– А что есть? – о, Боже, как низко я пал.
– Ну, – мадам оценивающе прошлась по мне взглядом. – Есть Парламент.
– Годится, – буркнул я. – На безрыбье и рак рыба.
Продавщица громко фыркнула и полезла куда-то под прилавок
– Понаехали, корчат тут из себя, – прилетело мне от неё уже в спину.
Плевать, добраться поскорее до парка и забыть всё как страшный сон. Но, прежде чем забыть всё и самому забыться, нужно найти Надю и отдать деньги, иначе я за себя не ручаюсь… Потрачу, как пить дать.
Надя
– Ну, наконец-то, копуша, я уже извелась вся, – едва перешагнула порог нашей подсобки, как на меня налетел вихрь Мария.
– Привет, – сил моих хватило только на это.
Я устало присела на стул у стены, вытянув ноги. Всего-то стянула кроссовок, а ощущение, будто угодила ступнёй в раскалённую лаву. Всё чёртова экономия… Шла пешком. Ноги гудят. Настроение пакостное. Только семь утра, а я уже устала. Вот только меня никто и спрашивать не станет, как я себя чувствую. Намотала сопли на кулак и в бой. Только отдохну хоть немного. Ах, Маша… Ну, чего ей надо от меня?
– Птичка на хвосте принесла мне интересные новости. Что кое-кто, не будем тыкать пальцем, – при этом Маша, естественно, ткнула меня указательным пальцем в плечо, – катался вчера на охеренной тачке!!!
– Аа, – протянула я, будто вспоминая. – Ну да, можно сказать, каталась.
– Можно сказать, – передразнила меня Машка, игриво накручивая локон на палец. – Ну и как он?
Она вся подобралась, как пантера перед прыжком, и выжидательно уставилась на меня. А я, ну точно из-за усталости, никак не могла понять, о ком или о чём идет речь.
– Автомобиль? Ну, чёрненький. Красивый. Колымага, одним словом.
– Ой, дурья твоя башка, – Мария плюхнулась на соседний стул и обняла меня одной рукой. – Что я, по-твоему, на тачки не насмотрелась что ли? Журавлёв как? Было что?
– Да никак, подвез до остановки и всё.
– А почему до остановки? – недоумевая, спросила она.
– Я попросила, – с не меньшим удивлением ответила я.
– Ууу, – картинно сложив губы трубочкой, мне вынесли вердикт. Судя по выражению лица Марии, вердикт неутешительный. – Большая рыба сама плывёт ей в сети, а она…
– Не нужен мне твой Журавлёв. Надо, сама лови свою рыбу.
– Ага-ага, – развеселилась ещё больше рыбачка. – Лучше Синицын во френдзоне, чем Журавлёв на бентли.
– Нет у нас френдзоны, – от такого сравнения губы сами расползлись в улыбке.
– Значит, ты не сильно расстроишься, если я… – говоря это Маша ну натурально строила гримасы и делала театральные паузы, вероятно, чтобы мне понятнее стало, что именно она…
– Марья, у тебя сурикаты не кормлены. Займись делом.
– Пфф, сурикаты. Да пусть бы их всех крокодил сожрал. А о Марьюшке кто позаботится, кто Марьюшку покормит? А?
Ответить мне не дал стук в дверь.
– Не входите, я голенькая, – завопила Мария, будучи, кстати, совершенно одетой.
Стук прекратился, а ранний посетитель послушно замер у порога. Явно, новенький или кто чужой. Потому что все наши “старички” уже давно не ведутся на такие Машкины проделки.
– Кто тут к нам, девочкам, пожаловал? – все так же кокетливо обратилась Маша к двери и совершенно не прогадала с интонацией. Чуйка у нее что ли?
На пороге оказался Журавлёв собственной персоной и по лицу Марии было видно, что она уже на седьмом небе от счастья.
– Привет, – первым поздоровался стажёр и чуть не превратил её тем самым в лужицу. – Надя, можно с тобой поговорить?
Маша обиженно надула пухлые алые губки, но это ей ничуть не мешало выйти из нашей раздевалки так, чтобы потереться о Журавлёва всеми своими выдающимися прелестями. Обернувшись за его спиной, она жестами показала, как обожглась о нашего миллионера и закидывает удочку.
– Да, что ты хотел? – я кивнула, представляя себе только самое худшее. Другого пока ждать от него не приходилось.
– Прости за вчерашнее поведение. Если сможешь, – тут же поспешно добавил стажёр. – И мне очень стыдно за ресторан. Вот, держи, я хочу вернуть тебе деньги. И это тоже тебе. Не держи, пожалуйста, зла. Давай начнём наше знакомство с чистого листа?
Дима протянул мне деньги и шоколадку, его голос казался искренним. И хоть он никак не вязался с его образом, да и вдобавок с первым впечатлением, я была очень приятно удивлена.
– Идёт, – согласилась я и протянула ему руку. – Я – Надя.
– А я Дмитрий.
Мы пожали руки в знак примирения и… застыли друг напротив друга, не зная, что дальше делать.
– Мне надо переодеться, – намекнула я Диме, когда наша неловкая пауза слишком уж затянулась.
– Да-да, конечно, я буду ждать. Ну то есть будут ждать наставлений.
Я закрыла за Журавлёвым дверь и подошла к своему шкафчику. Шоколадку я оставила на общем столе, пусть остальные девчонки полакомятся сладеньким с чайком. У меня аллергия на шоколад. Но всё равно приятно…
Дима
Я ещё какое-то время стоял неподвижно и рассматривал дверь перед собой со старой потрескавшейся на солнце краской. “Прости”. “Не держи зла”. “Давай начнём с чистого листа”. Тьфу, ересь!
– Наденька, а давайте начнём с чистой простыни? – улыбнулся я пачке Парламента.
Вот только улыбка быстро пропала с моего лица. Курить-то нельзя, Наденька запрещает. Вот же! Может успею?
– Чего грустим? – будто из ниоткуда передо мной возникла та самая, кислотная…
– Жалко вот людей, оставшихся без работы, – пачку сигарет спрятал глубоко в карман, чтобы не поддаваться никотиновому искушению.
– Каких людей? – напряглась девица.
– Тех, чьё место я занимаю.
Кислотная тут же расхохоталась.
– А ты забавный. Я Мария. Можно просто Маша, – она кокетливо представилась.
– А я Дмитрий. Можно просто Дима, – не остался в долгу, но шестое чувство подсказывало мне, что в представлении я не нуждался.
– Приятно познакомиться, – Маша приветливо растянула свои пухлые губки в улыбке, а я успел пожалеть о своём вчерашнем всплеске. Обхаживал бы сейчас Марию и горя не знал. – Как насчет экскурсии?
Я и не думал соглашаться и уже подбирал слова помягче для отказа, как мне неожиданно на выручку пришла Степанова. Дверь служебного помещения распахнулась и явила нашему взору образцового сотрудника зоопарка.
– Готов? – едва взглянув в мою сторону, спросила Надя, поправляя на голове фирменную бейсболку.
