Увидев охотника, скрит как-то весь сжался, тоненькие пальцы стиснули ручку. Перед нечистью лежал открытый журнал.

– Вы к кому? – прошуршал он.

Геор испытывал по отношению к мелким тварям презрение с оттенком жалости. Каково им нести службу в отделе дознавателей, присутствовать на допросах, видеть, как уничтожают нечисть, и скрупулезно вести отчеты? Хотя, впрочем, едва ли псевдоразумные существа сочувствовали собратьям. Сами сыты – и то хорошо. Скриты единственные из нечисти, кто, переступив порог подвала, могли потом покинуть его. Прочим созданиям ночи обратного хода не было.

– К Петру… – процедил Геор, считая ниже своего достоинства опускаться до объяснений с нечистью.

Фамилию улыбчивого палача Геор подзабыл, но скрит уже бодро строчил в журнале.

– Распишитесь. Бокс двенадцать. Дознаватель Снегирев отошел, но скоро будет.

Геор демонстративно вынул из кармана ручку с логотипом Лиги: он бы не коснулся предмета, который только что держала лапка нечисти. Чиркнул на строчке, куда указывал палец с заостренным коричневым ноготком.

Двенадцатый бокс располагался за поворотом, в конце коридора. Если Петра нет на месте, придется топтаться у двери, словно нашкодившему мальчишке. Геора заранее перекосило. Не особо надеясь на успех, он все-таки толкнул дверь. Вероятно, палач, уходя, прикрыл ее недостаточно плотно, потому что герметичная дверь бокса внезапно поддалась, автоматически включились лампы, осветив небольшую комнату.

Все боксы были устроены стандартно. Существовали три вида – для казней, для исследовательских операций и для допросов. Этот оказался допросный. Клеенчатая кушетка с серебряными цепями, кафельные стены, исчерченные защитными знаками, стеклянные шкафчики, заполненные укладками с инструментами.

На кушетке лежала девушка. При виде Геора вскинула испуганные серые глаза, сжала колени. Цветастый свитер едва прикрывал бедра. От движения на глаза сползла пепельная прядь, и незнакомка сдула ее, не сводя с охотника внимательного взгляда.

«Петр совсем охренел – девиц на службу приводить? – удивился Геор. – Нашел место для встреч!»

И только в следующую секунду увидел, что руки девушки вздернуты вверх и прикованы цепью, а щиколотки охвачены ремнями с серебряными заклепками. На подставке уже разложены были инструменты, какие-то длинные щипцы и крючки – Геор не стал присматриваться, их металлический блеск поднял с глубины души волну отвращения.

– Твар-рь, – выплюнул он, раздосадованный тем, что на мгновение увидел в нечисти человека.

Она вздрогнула, как от удара, прикусила губу. Какое-то неясное чувство в ее глазах, что-то вроде робкой надежды, погасло.

В полную силу заработало охотничье чутье, классифицировав создание ночи как баньши.

«Баньши. Нечисть первого класса (прежде – третьего). Баньши становятся невинно убитые девушки и молодые женщины, которые возвращаются в мир людей ради мести за свою раннюю смерть. Смертельным орудием баньши является ее крик, осушающий ауру человека. Псевдоразумна».

Геор нервно дернул ручку – теперь, как назло, дверь крепко вошла в пазы и не поддавалась грубой силе. Тут должна быть какая-то хитрость, невидимый глазу замок… Поверхность казалась абсолютно гладкой. Чувствуя себя глупо под пристальным взглядом нечисти, Геор подналег плечом, дверь закряхтела, но не покорилась.

– Прежде меня звали Аленой, – тихо произнесла девушка.

Голос у нее был с едва заметной хрипотцой. Понятно! Верещала, тварина, пока ее не скрутили. Геор однажды слышал крик баньши – кровь из ушей.

Он обернулся, прислонился спиной к двери, ощущая себя то ли дрессировщиком в клетке с хищником, то ли гладиатором на арене. Но что сделает привязанная серебряными цепями тварюшка? Если только…

– Я не могу кричать, – нечисть указала глазами на потолок, где над самой ее головой едва различимо светился символ, усмиряющий созданий ночи.

В серых глазах не было ненависти, только отчаянное желание жить. Геор вновь поразился тому, как умело эти существа притворяются разумными.

– Меня звали Аленой, – повторила она шепотом.

– Человека звали Аленой, – выплюнул Геор. – А ты тварь, принявшая облик убитой.

Никто не знал до конца, как именно появлялись баньши и почему хранили облик и частичные воспоминания умерших девушек. Людьми, конечно, они уже не были, однако даже руководство Лиги, движимое сентиментальными чувствами, поначалу присвоило нечисти третий, неопасный, класс. Баньши действительно могли долгое время существовать, питаясь крохами энергии живых, но потом рано или поздно все равно убивали.

– Я ничего не знаю, я совсем недавно возродилась. Я никому не сделала ничего плохого… – негромко произнесла нечисть, пристально глядя в глаза Геору.

Голос баньши становился все тише, все неуверенней. Геор смотрел на нее с гадливостью, так же как до этого смотрел на дохлую крысу, пригвожденную к столу кинжалом.

– Он изнасилует меня, измучает и убьет… Ему просто нравится мучить…

Тварюшка приподнялась на локте, насколько позволяли цепи, взглядом указывая вниз. На кафельном светлом полу валялись легинсы, сбитые в комок, выглядывал краешек кружевного белья. Геор вновь оглядел ее с головы до ног – вздернутые, вывернутые в запястьях руки, судорожно сжатые худые колени, маленькие пальцы на ногах.

Вспомнил рукопожатие Петра, его сухую прохладную ладонь, зачем-то представил, как дознаватель кладет руки на лодыжки баньши, разводит в стороны. Содрогнулся от омерзения. Извращение какое-то! А воображению настойчиво рисовалась доброжелательная улыбка на лице палача. Такой веселый парень! Наверное, не перестанет улыбаться, даже когда возьмет в руки щипцы.

– Я никому не сделала ничего плохого, – прошептала баньши. – И не сделаю. Меня звали Аленой… Пожалуйста, пожалуйста…

Создание потерлось щекой о плечо, пряча слезы. Потом, видно, потеряв надежду разжалобить охотника, вытянулась на лежанке и закрыла глаза.

Еще недавно, пока баньши не перевели в первый класс, их запрещено было убивать без веской причины. Полгода назад Петр не посмел бы пристегнуть к клеенчатой кушетке тварюшку, стянуть с нее легинсы… Хотя, вероятно, полгода назад Алена была еще жива.

Геор мотнул головой: что за херня в мысли лезет? Нет, сегодня явно не его день.

В конце концов, одной нечистью в подвале дознавателей больше, одной меньше. Ценной информации она все равно сообщить не сможет, если возродилась недавно.

Злобно матерясь, Геор вытянул связку ключей, где рядом с бляшкой охотника болтался на кольце маленький стандартный ключ от наручников. Он грубо вывернул ей кисти рук, добираясь до замка. Тварь зашипела, Геор почти собрался двинуть ей по зубам, когда понял, что она просто сдерживает стон боли. Ничего, потерпит!

Отстегнул руки, освободил щиколотки.

– Одевайся!

Баньши подхватила одежду. Быстро натянула на молочно-белое тело тонкие трусики, скользнула в легинсы. Встала, поджав пальцы на босых ногах.

– Где обувь?

Она повела плечом, посмотрела в сторону.

– Я так. Без обуви. Так умерла…

– Ясно.

Подтолкнул за узкие плечи к выходу и застыл, чуть не хлопнул себя по лбу: дверь-то намертво заклинило, и сидеть им теперь до прихода Петра, ничего не поделать.

– Я видела, как он делал, – быстро проговорила баньши. – Ручку дернуть два раза вверх, три вниз – тогда откроется.

– Хм…

Два раза вверх, три раза вниз – ничего не произошло.

– Еще раз. Пожалуйста. Или давай я…

Запястья Геора коснулись холодные пальцы и тот же отдернулись, будто обжегшись. Он заворчал, как большой хищный зверь, дернул ручку с такой силой, что удивительно, как не оторвал. В запирающем механизме раздался скрип, дверь приотворилась.

«Как я объясню, куда веду баньши?» – отстраненно думал Геор, волоча тварюшку за локоть с собой по коридору.

– Куда ведете нечисть, именуемую баньши, первый класс, дознаватель Петр Снегирев? – бесстрастно отчеканил скрит.