Я огляделся. Мои приготовления были закончены. По-прежнему было не по себе, моё нутро подсказывало, что вся эта затея ничем хорошим не закончится.

Марк стоял, озираясь. Он и сам до конца не осознавал масштаба предстоящей операции. Одно хорошо, в этот раз парень под ногами мешаться не будет, поскольку остается на большой земле.

Обменявшись несколькими фразами, мы с проводниками разошлись по своим машинам. На душе было неспокойно. Все впервые принимали участие в такой авантюре. Что от нее ждать - никто не знал. Каждый был погружен в свои мысли.

Военная техника была добротной. Низкие потолки, усиленные рамы, бронированные стекла. Все это должно было внушать уверенность и ощущение безопасности. На меня же это произвело обратное впечатление. Я чувствовал себя запертым в консервной банке. По зоне ходить на своих двоих было правильнее.

Аномальное пятно, образовавшееся много лет назад из-за катастрофы, можно было пройти насквозь за один день, оно составляло примерно пятьдесят километров. Только вот уже как несколько десятков лет, это пространство просто пересечь мало кому было под силу.

К счастью, все хлюпики и ученые остались на базе. Возможно, в будущем нам с бродягами удастся отговорить этих ребят топтать зону. Сейчас можно было сосредоточиться на деле. Я еще раз мысленно перебрал в уме снарягу. Военные не скупились, однако часть вещей все же оставил своих. Как говорится, «своя рубаха ближе к телу».

В кабину запрыгнул Семен, главный нашей боевой единицы, и мы тронулись в путь. Здоровый мужик лет тридцати пяти. Он был из тех, кто зону потоптать успел. Через щеку пролегал рубец. Как он рассказал, его зацепило, когда зачищали Агропром от мародеров. Очко в его пользу – бывал за периметром.

Машина мерно гудела, ход был жесткий, но в целом было вполне комфортно. Первый блокпост мы проехали минут через двадцать, следующий минули через пятнадцать. Последний, особо усиленный, остался позади, и мы попали в Зону. Было непривычно безнаказанно проезжать мимо военных. Этой дорогой я пользовался впервые, хотя и знал о ней. Она вела практически напрямую к чернобыльской АЭС. И если бы это была самая обычная дорога, мы бы добрались минут за тридцать. Но об этом можно было только мечтать.

О том, что тут произошла катастрофа, очень скоро напомнили буераки и рытвины, на которых машина подпрыгивала. Иногда, по непонятным никому причинам, зона начинала стремительно расти, а потом снова возвращалась к своему размеру. За всю историю этого места только три выброса привели к увеличению зараженной территории. Каждый такой случай сопровождался массовым гоном мутантов. Военные встречали их шквальным огнем и бомбежкой сверху, отсюда и рытвины, через которые мы медленно переползали.

Стоило проехать невидимую границу, как погода резко изменилась, словно насмехаясь. Тут светило солнце, хотя от земли поднимался пар, напоминая о недавнем дожде. Машины двигались медленно. Первым ехал робот, который должен был в случае, если ПДА не определит аномалию, собрать ее на себя.

Вскоре пришлось остановиться. Нутро скрутило от «приветствия» Зоны. Ребятам с непривычки было худо. Я сквозь стиснутые зубы посоветовал расслабиться.

«Мать ее... ну здравствуй, родная». Перестройка организма закончилась, дышать стало легче.

Перекличка по рации прошла, и главный дал приказ двигаться дальше.

Многие привычные маршруты остались в стороне. Та легкость, с которой мы заехали за периметр, настораживала. Не к добру.

ПДА зажужжал, я кликнул и увидел сообщение: «Страус. Клан Воля. Мясорубка. Агропром». Хреновое начало, очень хреновое. Я старался гнать от себя ненужные мысли, но они упорно лезли.

Через пару километров машины встали. Вызвали проводников. Я, протиснувшись между остальными, выпрыгнул из машины. Земля под ногами успокоила расшалившиеся нервы. Все же прямой контакт с проклятой землёй давал больше шансов на выживание. Теперь все зависело от меня, а не от прочности железки.

Собравшись у первой машины, мы осмотрелись. Вокруг были желто-бурые поля, заросшие мутировавшей пшеницей, вдалеке виднелся лес. Густые пожухлые травы плотным коридором росли вдоль дороги. В них могло таиться что угодно, и мы с бродягами ещё в машинах перевели автоматы на стрельбу очередями.

Впереди на дороге виднелось большое радиационное пятно в виде купола. Такие нередко встречались в зоне. Они были относительно безопасны, поскольку их можно было легко обойти. Однако, если попасть в такое - гарантированная смерть от облучения. Подойдя ближе, я услышал, как застрекотал датчик, предупреждающий о повышенном радиационном фоне. Робот остановился, не доехав пары метров. Делать было нечего, обходить придётся по полю.

Опасливо глянув на высокую траву, которая доходила до груди, мы со сталкерами потянули жребий. Короткую вытянул я и Петрович. Отмычек не было, так что приходилось рисковать собственной шкурой. Остальные вызвались прикрыть спины в случае нападения какой-либо нечисти.

Мы было уже шагнули, как к нам подошёл Борис Романович. Нормальный мужик. Толковый. Выше меня на полголовы, бритый, от уголков глаз разбегались глубокие морщины. Следы войны в Каире под палящим солнцем. Один минус, но перекрывающий все плюсы, – впервые на зоне.

- Что это за аномалия?

Петрович кратко пояснил.

- По машинам, они выдержат такое воздействие.

Мы с мужиками переглянулись, понимая, что имеем дело с новичками, которые не понимают, что, кажущаяся на первый взгляд безобидной, так скажем, аномалия может быть полна неприятных сюрпризов.

Пока Петрович доказывал необходимость объезда, мы с остальными внимательно следили за полем с обеих сторон от дороги. Слева от купола в десятке метров рос небольшой островок деревьев, скрученный мощным гравиконцентратом в одну сторону. Листьев на ветвях было мало, просматривался этот участок хорошо. Пока все было спокойно. Солнце припекало, и пот противными струйками стекал по спине. Над нами пролетела стая ворон, умело отклонившись от радиационного купола, благодаря чему мы поняли, что обходить нужно справа метрах в двадцати от дороги. У многих существ, живущих в зоне, вследствие многочисленных мутаций были приобретены умения чувствовать аномалии.

Наконец согласие было достигнуто: вольные сталкеры идут в обход, а робот едет насквозь. На той стороне мы смотрим, что с ним, и принимаем решение, какой маршрут выбрать дальше.

Идти было стремно, но делать нечего. Высокая трава скрывала опасности. Неприятное сосущее ощущение под ложечкой не добавляло уверенности.

Осторожно отведя стволом автомата высокие стебли в сторону, я шагнул по сухой бугристой земле. Петрович шел след в след с разрывом в пять шагов. Незачем рисковать двумя сразу. Чутко прислушиваясь к происходящему вокруг, мы шли в обход аномалии. Углубившись метров на тридцать, мы перестали слышать звуки работающих моторов.

Остановившись, я тихо спросил у Петровича, который следил за показаниями ПДА:

- Че тихо стало?

Следя за пятном по аппаратуре, тот ответил:

- Пятно глушит... Странное оно какое-то.  Электромагнитное поле, радиация и что-то ещё. ПДА не определяет, - Петрович смахнул струящийся пот со лба, - пошли, надо понять, можно ли по полю объехать, - и сплюнув, добавил, - не нравится мне это все.

Это ещё мягко сказано. Во рту появился мерзкий железистый привкус. Хотелось убраться из этого жёлтого сухостоя на открытое пространство. Сделав пару десятков шагов, я услышал команду:

- Забирай еще правее.

Я послушно свернул. Мы были уже где-то на середине купола. С этого ракурса оно мерцало, и по нему пробегали радужные всполохи. Красиво, мать его, если бы не смертельно опасно. Пялиться по сторонам было некогда. И я сосредоточился на пространстве вокруг и своих ощущениях. Это меня спасло. Жуть как не хотелось делать следующий шаг. Я замер.

Петрович тихо окликнул:

- Ты чего?

- Не знаю. Хрень какая-то впереди.

Второй номер сверился с показаниями ПДА. Убеждать меня идти вперед он не стал, поскольку понимал, что наше чутье работает лучше всех электронных наворотов.