В это время связанных пленных дикарей матросы штабелями складывали в шлюпки, чтобы бросить в трюм корабля.
Ступив на борт своего корвета, капитан брезгливо оглядел валявшиеся на палубе тела испанских солдат, пораженных цингой. У многих беззубые рты опухли так, что искаженные лики несчастных даже такому морскому волку, как дон Салазар, привыкшему в жизни ко всему, были крайне отвратительны. Эрнандо вкрадчиво начал исподволь:
– Мой капитан! За борт мы уже сбросили более десятка мертвецов. Еще от цинги мы можем потерять до двадцати бойцов, если не повременим с отплытием из этих мест. А за потерянных солдат губернатор нас по головке не погладит. Кроме этого, переход через океан был длителен и у нас кончается солонина, мука и пресная вода. Буря нас здорово потрепала: в трюме течь, паруса и оснастку надо чинить, иначе следующий шторм наш славный корабль не осилит. До Кубы путь неблизкий, поскольку нас сильно снесло к югу и покорно предлагаю отремонтировать корабль, запастись водой, продовольствием и подлечить цинготных, тем более,что опасаться дикарей в здешних местах нам уже не стоит. Преследуя туземцев, я видел великолепные сады, поля кукурузы и посадки картофеля. Так что цинга для многих солдат его величества отступит. Недалеко есть красивое озеро, полное уток и гусей. Ведь вы, как всем известно, прекрасный охотник. Что может быть лучше запеченного гуся под хороший ром?
Дон Салазар улыбнулся в бороду и покровительственно похлопал помощника по плечу:
– Дружище! Золотые слова! Ты знаешь, как меня уговорить на что угодно, даже если это противоречит здравому смыслу. На этот раз с этим самым смыслом все в порядке. Сейчас гляну на нашего знатного гостя. Надеюсь, пока мы будем стоять в этих диких местах и по пути на Кубу, Алваро обучит его изящным словам и манерам. Лично я готов потренировать нашего благородного дикаря искусству фехтования и стрельбы из аркебуз. Ведь даже обезьяну можно отдрессировать, а дикаря – и подавно. Пусть приготовят мой дробовик. Завтра же отправлюсь на охоту.
Эрнандо лишь учтиво уточнил у капитана:
– Мой капитан! Если вам будет угодно, я свезу больных и дикарей на берег. Под крепкой охраной туземцы не смогут разбежаться. Да и страху мы на них нагнали знатно. Пусть работают на нас: лазят за плодами как обезьяны, копают картофель, ломают початки кукурузы и занимаются другой тяжелой работой. Женщин заставим стирать в реке наши камзолы и исподнее. Да поможет нам святая Мария!
Капитан обернулся и еще раз одарил дона Эрнандо щедрой улыбкой:
– Действуйте кабальеро! А я займусь священным писанием, приведу в порядок компас и астролябию. Надо бы начертить на карте этот незнакомый берег, сделать записи в судовом журнале и еще раз взглянуть на графа.
При появлении дона Салазара в каюте, Алваро вскочил со стула и поклонился. Поднялся и Катул, но не склонил головы. От своего учителя он уже узнал, что графу не пристало кланяться перед низшим сословием, к которому относился капитан.
– Мой капитан! Его превосходительство проявляет удивительные успехи в обучении грамотной речи и письму. Будьте уверены, что к концу нашего путешествия изящными манерами и прекрасным произношением он не будет отличаться от многих высокопоставленных господ. А к обучению искусству буквознания и чтения мы уже приступили. Даже не верится, что всю свою сознательную жизнь граф провел среди грязных дикарей. Хочу подчеркнуть…– вкрадчиво докладывал Алваро капитану, но тот прервал его речь:
– Алваро! Пока у графа я не вижу заметных успехов. Стоит как статуя и слова не молвит. Разве это учтиво по отношению к капитану корабля его величества? Мне кажется…
Катул вопросом на чистом испанском прервал речь дона Салазара:
– Скажите капитан, сколько нужно заплатить, чтобы вы выпустили на волю людей, проявивших заботу о моей особе все прошедшие годы? Поймите, я им благодарен, что остался жив и здоров, за пищу и кров, хоть и рос в диких условиях.
Лицо дона Салазара вытянулось от удивления, и он задумчиво почесал свою бороду:
– Высокочтимый граф! Видно ваши успехи в обучении целиком и полностью зависят от прекрасной детской памяти. Я полагаю, корабль благородного брата нашего высокочтимого губернатора поглотила пучина моря, когда вам было от роду от пяти до семи лет. Ваш истинный возраст нетрудно подсчитать с момента пропажи. Я с радостью готов выполнить любое ваше желание, но в стычке с дикарями я потерял двух солдат его величества, а они стоят денег. Кроме этого, я намеревался продать пленников за хорошую цену на Ямайке. Поверить в то, что вы за них заплатите, я не могу. На радостях встречи с отцом вы забудете о своем небольшом долге и моей скромной персоне. Парочку дикарей я готов подарить вам в счет будущей милости, но всех, простите, не могу. Скоро наш корабль…
Катул резко прервал речь хитрого капитана:
– Капитан! Конкретно, сколько надо заплатить за всех пленных?
Дон Салазар вытер со лба шейным платком выступивший пот и заявил:
– Ваше высочество! Только ради вас! За каждого погибшего солдата два дублона, за каждого дикаря, простите, пленного – по одному дублону.
Алваро, внимательно наблюдавший за этим торгом, в изумлении подскочил. Такого богатства он никогда не видел в глаза. За названную цену можно было построить и спустить на воду два больших галеона.
Между тем, юный граф настаивал:
– Сколько не дублонов, а золота надо для выкупа пленных?
Капитан замялся и взял из ящика в руки пушечное ядро. Этот чугунный шар помогал ему во время длительного путешествия тренировать силу рук.
– Примерно этот вес, ваше высочество!
Алваро без сил присел на стул. Его губы тряслись. Было ясно, что капитан хватил лишку. Понятно, что у найденыша такого большого количества золота не могло быть, даже если он бывший вождь дикарей.
Дон Салазар поклонился графу и манерно попросил позволения оставить его с Алваро за полезным занятием. Катул не стал раскрывать свои планы перед недавними врагами. Освобождение за выкуп своих соплеменников и особенно Кими он считал первейшей задачей.
Выйдя на палубу и вдохнув свежего воздуха, молодой граф бросил свой взгляд на следующие к берегу реки шлюпки с пленными, но ни один мускул не дрогнул на его лице. Капитан и его команда не должны знать о сокровищнице племени в подводной пещере. Оставалось дождаться ночи, и тогда он мог бы вплавь добраться до места ныряния у грозных скал. Аллигаторы ночью не так активны, и бояться их нападения не стоило. Но для поднятия корзины с сокровищами из глубины требовалась длинная веревка. Граф обратился к Алваро:
– Учитель! Меня держат в каюте как пленника. А ведь мое детство прошло в племени краснокожих, и мне требуется простор, плавание в морской и речной воде. Сегодня я решил искупаться у нашего корабля. Дайте команду вахтенному, чтобы ночью не поднимал тревогу, если я полезу в воду освежиться.
Алваро нахмурился:
– Ваше высочество! Капитан отдал мне строгий приказ, чтобы вы оставались на корабле. Он считает, что вас надо доставить к отцу в целости и сохранности. Мне непонятны ваши потрясающие успехи в изучении испанского языка, чтения и письма. Наблюдая за вами, я был поражен, с какой скоростью вы прочитали все религиозные и светские книги. Ведь прошло всего около суток с момента чудесного избавления вашего высочества от общества грязных дикарей, а скорость перелистывания вами страниц книг произвела на меня неизгладимое впечатление. Понимаю, что в результате полученной вами контузии могли вернуться четкие воспоминания детства. Но чтобы настолько, я этого не припомню. Полагаю, это происходит благодаря родовой крови. И еще меня поразило то, что оказавшись прямо у центра разрыва ядра, вашу светлость лишь контузило. При этом, ни один чугунный осколок не коснулся вашего благородного тела, хотя дикари, стоящие подле вас, были буквально иссечены. Видите этот прекрасный закат? Он пылает и бросает грозди света на землю, подаренную нам Всевышним. Уверен, что святая дева Мария убережет нас от бурь и штормов в этих диких морях на краю света, ибо ваше чудесное спасение посылает нам добрый знак свыше. Теперь крест и медальон, найденные при вас, не имеют той доказательной ценности, которую представляли ранее. Самыми вескими доказательствами являюся ваше лицо, столь схожее с отцовским и ваши немыслимые успехи в познании окружающего мира, чудесным образом дарованного нам всемогущим богом. И последнее: ваш пронзительный взгляд. Он приковывает меня и делает беспомощным. Уверен, что он так же действует и на других людей. Если бы не серебряный крест на вашей груди, святая инквизиция сочла бы вас пособником дьявола. Но клянусь всеми святыми, я уверовал в чистый свет вашей души.
