Рита подняла взгляд глаз, отражающих многовековую еврейскую скорбь, и тихо ответила. - Там живет двоюродная бабушка, и, сейчас, у неё кроме нас - никого нет, потому мы к ней и едем. Но она достаточно состоятельна. Ей от мужа осталось приличное состояние, и хороший, просторный дом. Мы будем жить в нем. - и замолчала.

     А я прервал установившуюся тишину и произнес.

     - Ну что же, я вижу материальных проблем и проблем с жильем - у вас не будет, Так что остается пожелать вам счастливого пути, и хорошей жизни в Израиле. Но учти, что тебе в 18 лет придется идти служить в Цахал, в Израиле служат и девушки, а не только парни, как у нас. Но я считаю, что служба в армии делает человека настоящим, и закаляет характер. Так что успехов тебе в жизни и счастья! - и, повернувшись к офигевшим преподавателям, поблагодарил их.

     - Спасибо вам Семен Израилевич и Марк Ильич, что позволили мне задать Рите пару вопросов, и сказать слова напутствия.

     После этого, сев, глянул на секретарчиков. Ну да, они буравили меня недобрыми взглядами, я поломал им планы воспитательной работы, и постановки галочек в плане выполненных мероприятий. Преподаватели же расслабились, они ожидали, что я могу загнуть и хуже. Но, я все-таки более чем на пол века старше, и у меня больше опыта, чем даже у них. Собрание постепенно засохло на корню, и завершилось, а высокие посетившие лица удалились что-то обсуждая с комсомольским вожачком школы. Ребята подтянулись к столу преподавателя, но Рита постаралась поскорее уйти. А ребята начали обсуждать между собой ход собрания.

     Ко мне подошли Влад, Серёга и Рудик. И Валера меня сразу спросил.

     - На фига ты полез выступать, ты что не знаешь, что теперь райкомовские потребуют наказать тебя?

     Я подумал и ответил,

     - Валера, я то это знаю, но что они могут мне предъявить? Свидетелей весь класс. Антисоветчины в моем выступлении не было, просто беспокойство о судьбе одноклассницы. Я понимаю, что у тебя отец погранец, и соответственно имеет отношение к КГБ, а тебя предупреждал, как говорить на собраниях, но я не комсомолец и райкомам и горкомам не подчиняюсь. Более того, и нашему секретарю школьной организации ничего не будет, и именно поэтому. Он проявил бдительность, и не впустил в ряды ВЛКСМ чуждый элемент.

     Ребята помялись, и подумав Влад сказал,

     - Да, но тебя точно потащат к Арифмометру, и будут там песочить.

     Я усмехнулся и страшным шепотом прохрипел,

     - А то нам с тобой - первый раз бывать у директора? И что он мне может сказать нового? У него и знаний то хватает - преподавать арифметику в младших классах.

     Серёга вступил в разговор, и добавил

     - Но тебя же только вчера в учительской песочили. И еще неясно, что будет на педсовете? А вдруг исключат? - и замолчали все.

     А я продолжил,

     - Не бойтесь, Отмахаюсь, где наша не пропадала? Я, повторяю, что сегодня - я ничего предосудительного не сказал, а вчера не сделал. И если даже исключат, то я буду скучать только по друзьям, и хорошим преподавателям. А так пойду в другую школу

     Они постояли, помолчали, и Рудик заметил,

     - Так, то ты прав и не сказал ничего страшного, но ты им пошел наперекор. И они будут требовать, чтобы тебя наказали.

     Я сразу же ответил,

     - Спасибо ребята, что вы обо мне заботитесь, но поверьте. Все будет нормально. Влепят еще один строгач, или что новое придумают. Но моя совесть чиста, и родители меня за сегодняшние слова никогда не станут осуждать, скорее наоборот. Сегодня тут не было врага, да есть определенная правда в том, что государство выделяла средства на обучение уезжающих, на их лечение и многое другое, но силой удерживать их - это плодить внутренних врагов, и взращивать пятую колонну. Я не знаю, наверно, правильней бы было потребовать возместить затраты государства, а так насильно мил не будешь. Ладно, ребята давайте по домам. Все будет нормально. Пока! - и я взял портфель и пошел к выходу.

     Но на выходе я столкнулся с девочками, которые возвращались в класс. Они, втихую, пошли проводить Риту до порога школы. Я, естественно, сделал знак, что пропускаю их войти. Они вошли, и Ира сразу спросила,

     - Ты уходишь уже? А мы хотели попросить, чтобы ты нам у школы спел вчерашнюю песню.

     Я же решил прикинуться дураком, и сделав изумленный вид сказал,

     - Да вы что, мне и с моим голосом - только в туалете кричать занято. Да и песен я не знаю, от слова никаких.

     Девочки зашушукались, и Ира возмущенно продолжила,

     - Брось прикидываться. Нам Алла всё рассказала, что там было в кабинете английского.

     На что я не преминул ответить,

     - Мне бы тоже хотелось это знать? Не просветите ли благородные сеньоры? А то я в полном недоумении?

     Хватит изображать шута, - уже сердясь ответила Ира. - Мы серьезно спрашиваем, а ты дурака валяешь.

     - Милые дамы, да я бы и рад, но не знаю, какую именно правду вам рассказала Алла. Мне бы, хоть вкратце, хотелось об этом узнать, - быстро включился я в перепалку, и продолжил, - Будь ласка, панночка, поведай сие. И застыл, ожидая ответа.

     Девочки переглянулись, и Лира сказала,

     - Алла рассказывала, что когда вы остались в классе, то она вытирала доску, ты вдруг запел какую-то красивую песню, и слова в ней были очень проникновенные, но она не может их вспомнить. А запомнила только припев. А потом ты подскочил к ней и приподнял за талию. А она испугалась, и повернувнись - надавала тебе пощечин.

     Я улыбнулся и проговорил