– Конечно, я сделаю, – с готовностью согласилась наивная дурочка, уже гуляющая в своих мыслях с Марком по главному проспекту города.
– Не говори никому – ни своим подругам, ни однокурсницам, что мы идем гулять, хорошо? Я понимаю, что ты хочешь, чтобы все-все узнали о нас. Но пойми, дорогая, они опорочат нашу любовь, растопчут грязными сплетнями, и вместе нам уже не быть, – он грустно замолчал, опустив глаза.
– Конечно, я это понимаю, Марк, я никому ни слова не скажу! – с готовностью подтвердила Дана.
– Прекрасно. Тогда до вечера, моя дорогая, – он наклонился к ней и поцеловал в щечку. Поднялся и неслышно ушел, а Дана все сидела и сидела, млея от их первого поцелуя, поглаживая место, которого касались его губы. Пусть пока только в щечку…
Встрепенулась она, лишь вспомнив, что вечером у нее свидание, а платья, которое подойдет для нее, как девушки потрясающего Марка, у нее нет.
Дана на всех парах понеслась в общежитие, бегом поднялась в свою комнату, и из тайника вытащила все свои сбережения. Да, на билет в большой город у нее бы хватило, и даже немного там пожить. Но, бессильно поняла Дана, этого впритык хватит на самое простое платье из модного магазина. А как же туфли и сумочка?..
Делать нечего, зато у нее будет платье, решила она, и направилась в магазин, окрыленная любовью.
А звезды выстраивались в ряд, чтобы помочь глупой девчонке. В модном бутике была сезонная распродажа перед новой потрясающей коллекцией. Денег хватило и на шикарное платье, и на изумительные босоножки с сумочкой.
И в восемь вечера прекрасно одетая Дана стояла на углу Пятой и Второй улицы. Марка все не было. Пять минут, десять. Наконец спустя пятнадцать минут неслышно подъехало черное авто с тонированными стеклами. Дверь приглашающе открылась. Дана не стала раздумывать, и села в машину.
– Извини, прекрасная моя, за опоздание, нужно было доделать пару важных дел, – извинился красавец.
– Ничего страшного, я только подошла, – соврала продрогшая девушка, накидка осталась дома, а вечера еще не прогрелись теплом, пусть и стояла поздняя весна.
– Ты прекрасно выглядишь, – тепло улыбнулся Марк.
– Спасибо. Ты… ты тоже…
– Благодарю, дорогая. Ты не против, если мы проведем вечер на природе? Городская духота и пыль – это кошмар.
– Конечно, – Дане было все равно, ведь парень ее мечты рядом с ней.
Дана не задумывалась, куда они едут. Марк болтал всю дорогу, рассказывая забавные случаи из своей жизни, а таких было много. Дана за всю жизнь так много и весело не смеялась.
А за окнами становилось все темнее и темнее, асфальтовая дорога сменилась грунтовой, деревья стали выше и старше, а они все ехали и ехали…
Впереди показались зловещие огни, когда Дана наконец очнулась от счастливого дурмана. Дорога закончилась перед огромными коваными воротами, чуть приоткрытыми. Каменные стены по сторонам от ворот казались крепкими, и вечными.
– Где это мы? Что это за место?
– Это? – Марк рассмеялся, – Старое кладбище. Заброшенное. Нам стоило больших трудов отыскать его и расчистить дорогу.
– Нам? – вздрогнула Дана. Марк уже вышел из машины и обошел ее. Открыл дверцу с ее стороны и воспитанно подал руку. Дана неуверенно приняла ее, и Марк рывком выволок ее из машины.
– Марк! Мне больно! Что ты делаешь?
Но парень не слышал, таща ее за собой за ворота. Он уверенно шел вперед, по каменным заросшим дорожкам, едва видным в свете яркого астероидного пояса. Было заметно, что он здесь не в первый раз.
Дана с ужасом бросала взгляды на покосившиеся, перевернутые кресты и надгробия, пару раз даже приметила разрытые могилы, рядом брошенные лопаты. Прибежище сатанистов? Астероидный пояс ярко освещал все происходящее, щедро даря свой мертвенный свет давно погибшей планеты забытому кладбищу, последнему прибежищу колдунов и ведьм, что жили и наводили ужас в Темные века на Ирлите. Особенностью этого кладбища были статуи- химеры с оскаленными пастями, горгульи в угрожающих позах, древние каменные старцы, вызывающие вурдалаков из могил…
Запястье уже ныло от стальной хватки, и Дана едва сдерживала слезы и панику. Дура, дура, дура. Повелась на пару ласковых слов и улыбку. Мечта ее жизни оказался маньяком. Только куда он ее тащит? В определенном месте будет убивать? Дана не ныла, не рыдала, не истерила. Просто она не могла разговаривать – от шока потеряла дар речи. Такое уже было – когда погибли родители с маленьким братиком. Бабушка, что забрала ее к себе, услышала от нее первое слово только через год после трагедии.
Кресты и жуткие статуи с горгульями закончились так резко и неожиданно, что Дана споткнулась на ровном месте. Марк привел ее на просторную поляну, почти полностью занятую круглой каменной плитой, расчерченной хаотичными линиями. Плита была толстой, полметра в вышину, а в диаметре метров пять. На ее поверхность вели три ступени.
Их ждали. Двенадцать фигур в черных балахонах, капюшоны скрывали их лица. Неподвижные фигуры напоминали статуи, и стояли они у плиты на равных расстояниях друг от друга, на концах лучей.
Дана со страхом перевела взгляд в центр плиты – там отражал лунный свет гексагус, очень сложный вид пентаграммы. Тринадцать его лучей и круглый центр для жертвы. Для нее. Да, Дана знала такое потому, что все подобное проходят в подростковом возрасте, желая приобщиться к неизведанному – темная магия, древние книги о символах, страшные духи прошлого…
– О, жертва прибыла, – непонятно чему обрадовалась крайняя фигура, подозрительно напоминавшая толстяка Михаила, близкого друга Марка. – Все прошло без проблем?
– Конечно, – холодно улыбнулся Марк, рывком толкнул Дану к двум молчаливым фигурам, что уже ждали приказаний. Те схватили ее за руки и потащили в центр. На холодной каменной пентаграмме были вмурованы наручники для ног и рук. Фигуры молча уложили сопротивлявшуюся девушку на камень и закрепили кандалы.
– Ее точно не будут искать? – уточнил Михаил, протягивая Марку балахон.
– Не будут, она круглая сирота. Бабушка и та умерла месяц назад, – Марк спокойно переоделся в черное одеяние. Его немного беспокоило молчание девушки – за всю дорогу не проронила ни слова, но ее испуганные глаза говорили, что у нее состояние, близкое к истерике. Он удовлетворенно улыбнулся. Будущую жертву ему было совсем не жаль.
Дана лежала на холодном камне и дрожала от страха и паники, но старалась успокоиться, понимая, что иначе помочь себе не может. Смерть надо встретить достойно, поучала бабушка. Это единственное, с чем была согласна Дана в ее лекциях и нравоучениях. Глубоко вздохнув, девушка огляделась.
Марк и Михаил уже смеялись над шуткой, что рассказал толстяк. Те двое, что приковали ее, вернулись на свои места.
Тринадцать лучей смерти. И в центре невинная жертва. Не невинная, а наивная. Дана вывернула голову, чтобы посмотреть на вырезанные в камне лучи. Словно лазером выжжены – ровные, тонкие. Дана бессильно откинула голову на холодный камень. К ней подошел Марк. Рассмеялся, видя, как она яростно пытается вырваться. Присел на корточки рядом и пригладил ее волосы.
– Знаешь, ничего личного, просто ты не из моего круга. А нам подошла потому, что ты серая мышь, которая никому не нужна, и родственников у тебя нет. Зато можешь гордиться – ты будешь подарком нашему Демону Тьмы. Говорят, он обожает молоденьких девушек… на десерт. В прямом смысле слова, – расхохотался сам себе Марк. – А пока он тебя будет есть, мы его убьем и завладеем его могуществом, его магией. А когда мы разделим его силу на всех – тогда станем великими людьми, и будем готовы к завоеванию мира!
В руке его оказался нож, больше похожий на стилет, черный, вычурно украшенный завитушками и драгоценными камнями. Парень провел им по рукам и ногам жертвы, оставляя длинные и глубокие разрезы на коже. Кровь часто закапала в желобки, образуя красные ручейки.
Марк гордо встал, надел капюшон, и вернулся на свое место – к тринадцатому лучу. Самый крупный осколок Астероидного пояса, его луна, встала прям напротив каменной плиты и отразилась в зеркально отполированной поверхности гексагуса – это был знак. Фигуры в балахонах достали бумажки с записями и начали что-то бубнить себе под нос. Дана открыто посмотрела на луну и яркий Астероидный пояс по ее краям – та была точно над ней, и казалось, что сверху на нее смотрит глаз неведомого бога. Свет упал на девушку, отразился, как от зеркала, разлился в стороны по канавкам лучей, заполненных ее кровью, и их линии засияли.