«Ну как тебе не стыдно?! – затрясла передо мной кулачками мама. – Ведь ты уже большой. Что ты вытворяешь? Человек по делу пришёл, а ты… Ну, для чего ты свинью-то в дом запустил?» – «Корреспондента, – говорю, – выгнать. Кто его звал?» – «А чего он тебе плохого сделал, что ты им так недоволен?» – «Не хочу, – говорю, – чтобы про меня и про мои беды весь мир знал. Пусть ко мне не ходит, вот и всё!»

Мама долго на меня сердилась и не хотела со мной разговаривать. Мне, конечно, было перед ней неудобно, но что поделаешь? Взбунтовалась душа моя против корреспондента и всё тут. Нежелателен он мне.

Ну, а статья-то в газете всё-таки была. И на этот раз большая, под заголовком: «Сыроедов – кто он?» В статье корреспондент долго размышлял, кто есть Василий Сыроедов – экстрасенс, гипнотизёр? Или ещё кто, со способностями «совершенно необъяснимыми»? Перечисляя все мои приключения и объясняя их по-своему, он робко высказывал свои предположения: «Вызывает удивление, как Василий, приказав автомашине двигаться на трёх колёсах, спокойно едет с грузом от Кокошино до Лубянки и обратно, не теряя ни минуты времени, не нарушая рабочего ритма. А глядя на него опытный старый шофёр, желая повторить пример Василия, не проехав и ста метров опрокинул машину в кювет». А волкам, оказывается, я просто подавал сигналы, которому первому подставлять спину под топор дяди Серёжи, которому – следующему. А дядя Серёжа их «с азартом» рубил на куски. И, к моему великому удивлению, я, оказывается, могу превращаться из человека в свинью и обратно. Это «феноменальное» явление я продемонстрировал при его визите к нам. Я даже в образе свиньи дружески потёрся о его колено. Во как! Ну и в конце корреспондент вопрошает: «Какой такой непонятной силой наделён Василий? Кто он, если не экстрасенс и не гипнотизёр, не колдун и не дьявол?»

Я эту статью показал дяде Серёже. Он небрежно бросил газету на стол и сказал: «Читал я, Васька. Чему тут удивляться?» – «Как чему?.. – возмутился я. – Врёт ведь!» – «Не врёт, а хлеб зарабатывает». – «За враньё разве деньги платят?» – «Платят, Васька. И тому кто врёт, платят, и тому, кто разоблачает ложь». – «А почему?» – «Что «почему»?» – «А зачем?.. Кому нужно это враньё и его разоблачение, да чтоб за всё за это деньги платили?» – «Нужно, Васька. Всем нужно. Кроме того, что истина укрепляется в противоречиях, само по себе враньё не даёт покоя мыслям человеческим. А ведь человек не просто постоянно мыслит, он должен постоянно совершенствовать свои мысли. А враньё хорошо помогает их совершенствовать. Я, по-моему, тебе говорил, что вся жизнь состоит изо лжи и правды. Ложь бывает безобидной и бывает вредной, выгодной, невыгодной, злой, смешной, приятной. И правда бывает злая, добрая, приятная, горькая, удобная, неудобная, выгодная, невыгодная. Какая бы правда не была, её не надо путать с неправдой – с ложью. Кстати, неприкрытая неправда – это шутка, а скрытая – это ложь. Вот шутка-то в жизни и служит нам чаще тем, что помогает нам разбираться, отличать неправду от правды, а за одним и распознавать ложь. Вот ты книжки читаешь? Кстати я ни разу от тебя не слышал, чтобы ты чем-то из литературы восхищался». – «Читаю, – говорю, – но мало. А когда читать-то?» – «Если охота читать, время найдёшь. Ну так вот: вся литература построена на неправде, на вымыслах. Но каждый писатель выдумывает такую неправду, через которую читателю удобно поднести свою правду». – «Какую «свою правду»?» – «А вот… Как тебе проще-то объяснить? Ну, например, ты «Евгения Онегина» читал?» – «Читал». – «Так вот… Никакого Евгения Онегина никогда на свете не было. Это вымысел Пушкина. Ну, а раз вымысел, значит – неправда. Все похождения Евгения – неправда. Но его отношение к людям, к обществу, форма его воспитания и поведения – это как бы отпечаток того времени, в котором жил, или, вернее, мог бы жить Евгений, это та правда, которую хотел сказать нам Пушкин. Или Татьяна… Она тоже вымышлена, тоже неправда. Но в её образе Пушкин выразил свои желания, свою правду – ему хотелось, чтобы идеал женщины был похож на Татьяну, скромную, преданную». – «Понял, – говорю. – Нам ведь на уроках литературы то же самое говорят, только «правдой» и «неправдой» не называют». – «Ну и слава богу! А я думал у тебя по литературе «двойка». – «Ну что ты, дядя Серёжа, – говорю. – С тех пор, как мы всерьёз занялись техникой, у нас, у пацанов, отношение ко всем предметам стало какое-то другое. Нам некогда дома висеть над домашним заданием, мы на уроках стали внимательней слушать. Нами учителя теперь довольны». – «Вот и слава богу! Ты теперь стал взрослым. Значит должен понимать корреспондента. Он тоже взрослый и старается найти свою правду. Только вот не у всех и сразу в жизни всё получается. Многие начинают свою жизнь с ошибок, и тоже по той же причине, что не сразу в жизни отличают неправду от правды. Будем надеяться, что и корреспондент когда-нибудь разберётся в жизни. Как говорят? На ошибках учатся. Ну, а кто хорошо учится, тот в жизни меньше мучится».

Дядя Серёжа потрепал меня за плечи и улыбнулся. «Человек, Васька, организует свою жизнь по подсказке собственных убеждений, веры и сознания». – «По подсказке собственных убеждений, веры и сознания, – повторил я его слова. – А что, у корреспондента не хватает собственных убеждений, веры и сознания?» – «Может быть и не хватает. Этого всем нам жизнь преподносит по-разному».

Тут вдруг меня насторожило слово «вера». Какая вера? – подумал я. Уж не в Бога ли? «А что такое – убеждения, вера, сознание?» – спросил я. «Убеждения, вера и сознание?» Дядя Серёжа подошёл к полке с книгами, снял с неё толстенный том и стал листать. Это был «Словарь русского языка». Найдя нужные слова и прочитав их объяснения, он с шумом захлопнул словарь и, сердито бросив на полку, возмутился: «Белиберда! Чушь! Абсурд! Написать такую толстенную книгу конечно похвально. Но ведь писать-то надо умно, грамотно». – «А что там не грамотно?» – поинтересовался я. – «Да я хотел тебе, Васька, объяснить слова – убеждение, вера и сознание – по книжке. Вот словарь взял. Да уж больно глупо, неумно там эти слова объясняются». – «Как глупо, неумно?»

Дядя Серёжа снова снял с полки словарь и прочитал: «Убеждение – твёрдый взгляд на что-нибудь, основанный на какой-нибудь идее, мировоззрении. Убедиться – поверить во что-нибудь». – Он захлопнул словарь. – «Ну, куда ещё глупее-то, Васька? Как можно путать веру с убеждением? А вот слово «вера» – это убеждение в ком или в чём-нибудь». «Верить – это быть убеждённым». Тьфу! – плюнул в сердцах дядя Серёжа. – После таких объяснений словарь в руки брать не хочется. Ну-ка посмотрим как он объясняет слово «сознание». «Сознание – это понятие, мысль, чувство. Способность мыслить, рассуждать…» Ну вот, и здесь сплошная путаница. Сознание путает с интеллектом, с чувствами. Сознание, это же – совокупность знаний! Мир познаётся человеком уже… миллионы лет. Человеческие познания мира накапливаются в памяти человека, передаются от поколения к поколению с инстинктом и интеллектом через посредство языка и культуры, и отражаются на его поведении и деятельности. Именно сознание и поддерживает интерес к жизни, зовёт его к деятельности, к творчеству, к созиданию». – «А по-моему у людей сознание разное, – перебил я его. – Одни сознательно что-то делают, а другие сознательно их грабят». – «А грабёж и воровство, Васька, это тоже деятельность. Деятельность человека, она тоже имеет свои качества и целесообразность». – «А потерять сознание, это что?» – «Потерять сознание? Память отключается. Сознание, это главнейший ориентир для всех мыслей. А вера и убеждения – коррективы». – «Какие «коррективы»?» – «Ну, мыслить можно ведь и правильно, и с ошибками. А чтобы меньше ошибаться, надо помнить о логике чужого опыта и своего. Вера, это информация, закреплённая в твоей памяти с чужого опыта, так сказать «шуба с чужого плеча», а убеждения – со своего опыта, твоя собственная шуба». – « А как это – информация с чужого опыта, со своего?..» Дядя Серёжа вздохнул, видимо недовольный моей непонятливостью. «Так вот, Васька, постарайся запомнить на всю жизнь. Мысли и чувства человека живут во власти убеждений. Убеждения сильную волю закаляют, а слабую – парализуют. Без убеждений героев не бывает. Вера – это познание мира через слово, через мысли. Вера – это определённый результат логики. А убеждение – это познание мира через ощущения, через чувства, через непосредственное восприятие живых фактов – происходящего, существующего, свершающегося. Познание истины в беде – вот история этого слова. Убеждение – от слова «беда». Уж кто-кто, а ты, Васька, в жизни много убеждений почерпнул в своих приключениях. Нынче много знаешь, что можно, а что нельзя, что доброе, что недоброе, на что можно надеяться, на что нет. Вера, – это теория, которая должна быть подтверждена практикой. Если теория не подтверждается практикой, вера умирает – человек разуверяется. Переубеждений же не существует. Вот ты лизнул языком на морозе железную скобу и познал, что делать этого нельзя. И попробуй тебя переубеди в обратном. Пробовал такое в детстве?» – «Конечно, – говорю. – Чуть пол языка на железяке не оставил. Бабушку чуть с ума не свёл». – «Ну вот ты и познал истину в беде. Познание мира человеком, как и всеми живыми существами, начинается с убеждений задолго до появления веры. Собственно вера, наверное, присуща только человеку, обладающему речью и логикой. А убеждения – всему живому… Через внушение вера часто служит суррогатом убеждений. Переубеждение свойственно только суррогатам убеждений. Например все религиозные и идейные убеждения – это суррогаты. Политические, философские… Они дали истории много примеров падения. Именно здесь и родилось слово «переубеждение», которым, казалось бы, люди не должны пользоваться, но к сожалению очень часто пользуются в ущерб логике». – «Так ты, дядя Серёжа, ничему написанному не веришь?» – поинтересовался я. – «А я, Васька, как-то так привык всё прочитанное подвергать сомнению. И пока не пропущу это через собственные убеждения и логику, не могу считать верным или неверным, достойным или недостойным. Прочитанное надо осмысливать. Тогда через чтение совершенствуются твои мысли, ум и знания». – «А корреспондент, дядя Серёжа, это писатель?» – «Писатель? А что такое – писатель? Писатель – это искатель художественных возможностей для передачи обществу своих умозаключений и мыслей, своих философских открытий – своей правды. Писатель всегда должен стоять выше читателя. Он призван, если не делать свои открытия или не развивать свою философию, то хотя бы помогать читателю наглядно понимать сложности жизни и через судьбы героев своих произведений, через поднесённые читателю наглядные факты обогащать читателя убеждениями. Писатель обязан знать, что такое убеждения, вера и сознание, какого их значение в литературе и в жизни человека, чтоб не вводить в заблуждение читателя, как этот корреспондент. У этого корреспондента может и есть знания, да слабое сознание. У него сильная вера, да нет убеждений. А без убеждений – шаг до заблуждения, потому что вера – подруга лжи». – «Значит корреспондент это не писатель, а ученик?» – «Я так же, Васька, думаю. Из некоторых корреспондентов вырастают писатели, а из других – не получаются». – «В правдах разобраться не могут». – «Может в правдах, а может в себе. Все мы на этом свете разные. Всем и всего нам по-разному досталось. Равноправие только на том свете существует. Кто бы мне, Васька, подсказал, как вас, пацанов, квалифицировать? Вот какая правда меня больше всего сейчас занимает». – «А почему нам не дают права? Мы же справляемся». – «Несовершеннолетние вы, Васька. Никому за вас отвечать не хочется».