Преподаватель дал нам разрешение уйти, и Лалиса, собравшись быстрее, тихо подошла ко мне, ожидая, пока все мои вещи отправятся в рюкзак.

— А где Лиён? — невзначай поинтересовалась я. Всё-таки они были более близки, поэтому такой вопрос не мог привести Лису в замешательство, но улыбки на её лице не отразилось. Ничего не отразилось.

— Не знаю. Пойдём?

— Да.

Холодность со стороны Лисы лишь набирала обороты. Её что-то мучило, а вот что именно мне предстояло узнать. Поэтому не взирая на нахождение в университете, я пыталась придумать как начать подводить её к разговору, но идей так и не нашлось, поэтому остался только второй способ спросить напрямую.

— Поговорим?

— Нет, — отмахнулась подруга, — давай после занятий.

С пониманием кивнув, я направилась за ней. Видимо, Лалиса ожидала более длинный разговор, чем краткое общение между парами за неимением достаточно времени или же хотела ощутить особую душевную атмосферу, которою очень сложно воссоздать за десять минут. Остальные пары мне пришлось провести в напряжении и ожидании, на какой-то из них даже захотелось написать Чонгуку, чтобы отвлечься, но быстро передумав, я сосредоточилась на учебе. Что мной правило? Любопытство? Предчувствие неладного или же, наоборот, надежда на прояснение и примирение — не понятно. Термины запоминались с большой силой, а слова преподавателей иногда вовсе пролетали мимо ушей, но пары прошли достаточно благополучно и собрав свои вещи, мы отправились на выход. Я теребила лямку от рюкзака, желая как можно скорее приступить к важному, ожидание и неопределённость могла запросто вывести из себя, нервировать.

Небольшой магазинчик при университете пустовал, студенты разбрелись по домам, а те, кто остались, предпочитали закупиться побыстрее и провести своё время на зеленой территории. А вот ассортимент как всегда оставался огромным, Лиса прошла к холодильникам с напитками и, подумав несколько минут, выбрала себе газировку.

— Персикового чая нет, будешь клубничный? — наконец-то она перервала гнетущее молчание между нами.

Этот напиток уже совсем не вызывал никаких приятных ассоциаций, но я кивнула в знак согласия и, забрав бутылку у подруги, отправилась к кассе. Между нами витало некое напряжение, недосказанность, отчего становилось не по себе, и я молчаливо продолжала наблюдать за действиями подруги, которая уже направилась к выходу. Тёплый ветер коснулся кожи, как только мы вышли на улицу, синоптики не обманули, день выдался и правда жарким, спасали только кондиционеры, установленные в аудиториях, но из-за того, что наша учеба продлилась до вечера, можно было спокойно выйти, солнце припекало уже гораздо меньше. Я оглядела территорию и ощутила тоску, что-то изменилось в один момент, моё восприятие. Неопределённость в общении с Лисой сильно нервировала, и мысли были заняты лишь исходом разговора. С одной стороны возможность применения и искреннего разговора очень велика, но неприятное чувство не покидало. Подруга кивнула в сторону уже привычной лавочки и не раздумывая направилась туда, медленно перебирая ногами, размышляя над чем-то.

Закинув рюкзак на деревянную поверхность с еле заметными потёртостями, я присела в ожидании такого же действия от моей активистки, но она не торопилась. Вяло положила сумку и сделала пару шагов, возвращаясь обратно.

— Лиса, всё нормально? Ты точно хочешь поговорить? — вкрадчиво уточнила я, наблюдая за метаниями.

— Да, должна.

Лалиса вскинула головой и, собравшись с мыслями, присела рядом, выдерживая паузу. Такое поведение, совершенно не свойственное подруге, пугало с каждой секундой ещё больше. Что же может твориться у неё в голове? Что она хочет сказать? Эти вопросы вертелись с самого утра, и любопытство нарастало.

— Джинхо, я… Я даже не знаю с чего начать, как обьяснить, — тон, выражение лица и нервозное трение пальцев Лисы не предвещало ничего хорошего. — У меня не было никаких семейных обстоятельств, вынуждающих отменить посещение университета, но была причина отстраниться от тебя. Это тяжело… очень.

Подруга закинула ногу на ногу и чуть ссутулилась, облокачиваясь локтями на колени.

— Лиса, что бы там не было, расскажи мне, я постараюсь понять и принять.

— Нет, это ужасно, это сложно понять, — молчаливое покачивание головой с отрицание выражало всю её внутреннюю борьбу. — Я… Я проболталась Лиён о нашем походе в лес. Сама не понимаю, как так получилось, в последнее время она стала такой дружелюбной, общительной, что я и сама не заметила, как оказалась в этой ловушке, втянутой в эту нечестную игру.

Я обомлела, но старалась не подавать виду своей растерянности, чтобы ещё больше не расстроить подругу.

— Что ты рассказала? Про то, что там был Чонгук?

— Да, но не только… Я настолько была в замешательстве от ваших взаимоотношений. Так переживала за тебя, что ляпнула про ваш поцелуй, без подробностей, вовремя опомнилась, но… Ты понимаешь, Джинхо? Я подставила тебя, всё испортила, ты должна была сама разбираться со своими чувствами, в своих отношениях, а я взяла и всё испортила… это так отвратительно. — вновь и вновь корила себя Лиса.

Втянув побольше воздуха носом, я задумалась.

— Лиса, ты сделала это ненамеренно. Ты и сама видишь, как всё получилось, мы с Джином взяли паузу, ты тут не причём, не стоит так сильно себя винить.

— Джинхо, причём, ещё как, но это не всё. У меня была ещё одна причина, я не знала как общаться с тобой, как смотреть тебе в глаза.

Лалиса потёрла лоб. Каждое слово давалось ей с трудом, а у меня внутри закралось ещё более неприятное ощущение.

— Почему?

— Джинхо… — Лиса замолчала и устремила взгляд вниз. — Сокджин всё знает, он всё знает уже давно.

— Да, я понимаю, он начал что-то подозревать после того, как решил внезапно наведаться в университет.

— Нет, Джинхо, — отрезала Лалиса и резко повернула на меня голову, — он узнал всё намного раньше.

— О чём ты говоришь?

Непонимание происходящего и сути разговора достигло пика, мне хотелось быстрее услышать всю историю целиком, попытаться понять.

— Лиён, она рассказывала ему всё, о вечеринке, дне рождения твоего отца, а тут ещё вдобавок ночь в лесу, о которой я проболталась.

Я опешила, не веря собственным ушам, и пазл из странного поведения Джина с неожиданными обрывами разговоров по телефону, не попрощавшись, агрессией, уговорами встретиться и даже то, что он отпросил меня у родителей. Расспросы о чувствах. Он знал, он всё знал и, преодолев ревность и агрессию, пытался всеми возможными способами предотвратить разрыв наших отношений. Измениться. Стать мне ещё ближе. И только после того, как пришло хоть малейшее понимание с Сокджином, снизошло озарение таких резких измений в поведении Лиён, её доброжелательность и попытки подружиться, всё это было нужно лишь для сбора информации. Но зачем? Раньше она так яро боролась за наши отношения, пыталась уговорить меня обратить больше внимания на Джина, чем общаться с Чонгуком или проводить время с Хосоком, но при этом она оказалась тем человеком, кто докладывал всё Киму.

— Лиён? — я всё ещё не верила в услышанное, не желала принимать это, — но зачем?

— Она просто напросто влюбилась в него. Влюбилась как наивная девчонка. И знаешь, что самое интересное, — хмыкнула Лиса выдерживая паузу. — Она ведь и правда пыталась спасти ваши отношения в начале.

— Влюбилась? Что ты такое говоришь?! Это шутка какая-то? Лиса, давай ты сейчас скажешь, что это розыгрыш, не смешной, совершенно, но вот такой, глупый и нервирующий.

— Да не шучу я, Джинхо. Я узнала об этом в тот день, когда Джин оказался около университета, когда вы поссорились, она сама рассказала мне, и как я после этого могла спокойно смотреть тебе в глаза? Я разрывалась между вами, понимаешь? Она попросила молчать, да и как я могла тебе о таком сказать, когда сама причастна? Но я не смогла продолжать наше общение как раньше, эта тайна давила на меня.

— И поэтому ты всё решила рассказать? Подожди, получается тогда, — я вскинула голову и выдохнула, — в тот день когда Джин приехал к университету, он сделал это с помощью Лиён? С её подачи?