Вдруг взгляд серо-зеленых глаз ледяным колышком пронзил голову Сергея до затылка. Нечто подобное он ощутил, когда жал руку Матвея. Тогда ощущение было намного слабее и мимолетнее. Голод, ярость, ненависть к всему сущему - теперь сжигали мужчину изнутри. Чужие, чуждые мысли заполонили черепную коробку и теперь копошились в ней, словно жуки в навозной яме.
- Анфиса, это дядя Сергей. Он помогает нам с машиной.
"Здрасте" - тихо сказала Анфиса, едва шевельнув губами, но мужчина все равно ее расслышал. Будто слова возникли в голове. Так бывает, когда понимаешь человека с полуслова, знаешь, что он скажет в следующую минуту. Правда, девочку Сергей никогда прежде не видел. Может быть он просто представил то, что она могла произнести в этой ситуации, а на деле она сказала что-нибудь другое.
Сергей попытался выдавить из себя приветствие, но слова застряли где-то в глотке. Пепел сам слетал в дрожащей сигареты, не требуя участия курильщика. Матвей сообщил, что попробует завести двигатель, и отошел. Исчезновения собеседника Сергей не заметил. Все его внимание было приковано к стоящей в паре шагов Анфисы. Он старательно всматривался в лицо девочки, не моргая, словно от этого зависела его жизнь. Белизна кожи граничила с фарфором, синюшные губы придавали детскому личику сходство с гжельской росписью.
Нутро охватили оцепенение и пустота. Холодная дыра всосала в себя боль, неудачи, разочарования. Проблемы в семье остались в галактике далеко-далеко отсюда. Волна облегчения пошла откуда-то снизу, из живота, поднялась в грудь, успокаивая забившееся было сердце, и разлилась по всему телу. Мужчина перестал ощущать холод улицы. Теперь он был готов ко всему, хотя и сам не знал чего ожидать.
Раздался рокот мотора. Не "Нивы" - "Каравана".
- Завелась, чёрт ее дери! - раздался радостный крик Матвея.
- Здорово... - произнес Сергей и осекся. Он подивился, насколько слабым казался сейчас его обычно громогласный голос. Долгое время он работал на стройках, помощником прораба. Его крик слышали даже сквозь шум перфоратора.
Парень засуетился вокруг, собирая кабели. Сергей лишь сделал шаг в сторону, отстраненно наблюдая за манипуляциями.
- Ну вот, а ты боялся, - теперь вслух сказала Анфиса.
Мужчина поежился от ноток досады в ее голосе. Так говорят дети, у которых отобрали желанную игрушку. Ну, вообщем-то она и являлась ребенком. И все равно было тревожно. Сергей слышал истории о том, как прохожих обирали цыганки, вводя жертв в транс. Теперь он сам пережил нечто подобное. Словно уснул в стоячем положении с сигаретой между пальцами. Все видел и осознавал вокруг себя, но ничего не мог поделать. Или не хотел. Его жизнь - холодная помойка, на дне которой копошились бесполезные страдания и переживания. Ради чего сопротивляться? Наверное, с такими мыслями и кончают с собой самоубийцы. Перестают видеть причину, из-за которой нужно делать еще один вдох.
Сергей сглотнул - во рту появилась слюна. Нужно было убираться отсюда. Сергей посмотрел на ноги, ожидая, что они начнут двигаться. Осознание того, что без команды хозяина конечности не пошевелятся, казалось жутким. Перед ним вырос Матвей. Парень сжал его ладонь. Сейчас прикосновение отдавало теплом.
- Спасибо большое, Сергей! Вам пора идти, - отчеканил молодой человек. Каждое слово впечаталось в память. Четкие промежутки между словами, медленный темп. Так говорят актеры дубляжа при озвучке фильмов.
Взгляд Матвея не отличался агрессией, но был таким же выцеливающим, что и у его дочери. Каждую миллисекунду серо-зеленые глаза высматривали слабое место в душе собеседника. Висящее на стене ружье все равно остается ружьем. Достаточно снять его с гвоздя, проверить наличие патронов и взвести курки.
Сергей повернулся и спотыкаясь побежал к своей машине. Крышка капота уже была закрытой, "шнива" ждала продолжения поездки. Мужчина вырулил на трассу, едва не врезавшись в "Газель"и получив новую порцию гудков. Он вжимал педаль газа в пол пока темно-синий минивэн не превратился в едва видимое пятнышко на горизонте. Сергей выдохнул, коснулся лба холодной ладонью и смахнул бисеринки пота.
- Зачем ты отпустил его? - недовольно спросила девочка, глядя вслед удаляющейся машине.
Матвей будто не слушал ее. Поморщившись, посмотрел в небо, затем перевел взгляд на девочку.
- Думал, ты уже не выйдешь, сестрица. Пойдем в машину. - Рука легла на хрупкое плечо Анфисы, но тут же провалилась в пустоту. Девочка вернулась в салон, села в кресло рядом с водителем.
- Я столько старалась, а ты пустил все коту под хвост! - с последними словами она перешла на крик.
- Он помог нам. Я не мог так отплатить.
Анфиса усмехнулась. Бледные черты лица пугающе исказились.
- Будто он сам остановился... Знаешь ли, дражайший братец, "мочь" и "смочь" - разные вещи.
Матвей стерпел колкость с невозмутимостью кирпичной стены, в которую кинули горохом. Авто тронулось с места. "Додж" занял свое место на трассе.
- Ну, и какая это была попытка?
- Пятьсот восемьдесят шестая, - нехотя ответила девочка. И добавила. - Я... мы теряем кровь, а ты просто отпустил пять литров свежатины.
Вдруг Матвей указал пальцем направо. Там висел дорожный знак. Надпись гласила: "Санкт-Петербург - 20 км".
- Мы близко. В городе у нас будет всё, что захотим.
Матвей прибавил громкость радио. Из колонок полился неспешный джаз. Известие не добавило девочке оптимизма. Она сидела в одеялах, нахохлившись, но больше не высказывала недовольства. В отличие от обычного ребенка, Анфиса обладала колоссальным запасом терпения. Пусть жертва сорвалась с крючка, она добудет десять других.
"Додж", растворившись в потоке машин, продолжил движение к северной столице России.
