Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Еще одну деталь хотелось бы выяснить. Из письма Вашей сестры неясно, кто такой дядя Жени "Богров", у которого они жили. К этому Богрову приходил В. М., следовательно это был человек близкий к партии с.-р. По-видимому, не активный член партии, а сочувствующий, у которого с.-ры бывали. Нельзя ли узнать у Вашей сестры, кто они такие были, находятся ли еще в живых и где? В России?

Неясно также из письма Вашей сестры, когда это было и где это было -- в Москве или в Петербурге? С одной стороны, она говорит, что до прихода большевиков к власти Чернов еще приходил к Богровым, -- следовательно, это должно было быть в Петрограде. Но затем она говорит о том, что Чернову необходимо было удрать, а это уже было весной 1918 года в Москве. Нельзя ли распутать это противоречие?

Во-вторых, в одном месте она пишет, что Женя был болен и потому "все приходили к нему". Кто эти "все"? Т. е., по-видимому, товарищи по партии с.-р. Приходил ли Чернов к нему, если это было в Петербурге и в какой именно период. Или она с Черновым встретилась впервые в Москве в 1918 году, когда большевики были уже у власти?

Еще одна деталь, которая очень важна для выяснения взаимоотношений между Черновым и Цивиным. Когда Черновы приходили к Богровым, был ли в их обществе и Цивин или последний оставался в своей комнате, м. б. лежал больной и в другие комнаты к гостям не выходил.

Вы сами понимаете, почему я Вам ставлю эти мелкие вопросы. Мы имеем еще непроверенное показание первой жены Чернова, с которой он тогда еще жил и которая подтвердила, что она встречала Цивина в Женеве, но что В. М. ей потом, уже в России говорил, чтобы она не встречалась с Цивиным, потому что против него есть нехорошие подозрения. Если это заявление подтвердится, -- с ней мы еще не говорили, -- то тогда возникает вопрос, каким же образом Чернов не то ходил к нему ("все к нему приходили"), не то дружески запросто встречался с ним у Богрова.

К сожалению, очень мало шансов на то, чтобы получить исчерпывающие сведения на этот счет. Однако я хотел бы обратить Ваше внимание на те сведения, которые имеются о Цивине в опубликованных новых книгах об отношениях между немцами и русскими революционерами. В них довольно много места посвящается Цивину: он единственный человек, о котором точно известно, что он брал деньги и сколько он их брал, что делал, куда ездил и т. д. О других группах и партиях или их мнимых и подлинных представителях -- никаких указаний во всей опубликованной литературе нет.

Он с 1915 (примерно мая-июня) стал работать с австрийцами, посещал в Австрии лагеря военнопленных, вывозил оттуда людей, печатал прокламации и т. д. Судя по всем данным, он проработал у них одиннадцать месяцев и получил за это время 140.000 франков. (Представитель Австрии назвал это "скромной цифрой".) Но затем австрийскому генеральному штабу показалось, что Цивин делает русскую революцию слишком медленно, и они его уволили. Но один из его австрийских друзей рекомендовал его немцам, и в августе 1916 г. он перешел на службу к германцам, которые назначили ему жалованье 25.000 фр. в месяц. Но в том самом разговоре, который он имел с представителями германского посольства в Берне, он, рассказывая о своих связях с Бобровым, упоминает, что с Черновым он не говорил, потому что Чернов, по его словам, был здесь (в Женеве) до мая 1916 года, но потом уехал в Россию, и с тех пор он от него не имеет сведений.

Как Вам известно, Чернов никогда до 1917 г. не ездил в Россию, и это явно все было Цивиным вымышлено. Но все же любопытно, что он в разговоре с немцами постарался выгородить Чернова, очевидно, боясь проверки со стороны более дотошных и недоверчивых немцев, которые могли бы его уличить во лжи. А между тем, в том разговоре в июне или в июле 1916 г. (очевидно, до своего увольнения с австрийской службы и перехода на германскую службу) назвал именно Чернова, как того человека, который "в курсе дела". Может быть, он назвал Вам Чернова, потому что действительно сам верил слухам, что Чернов уехал в Россию и потому мог свободно злоупотреблять его именем, не боясь немедленной проверки.

Конечно, совершенно необъяснимо, почему Бобров, первый заподозривший Цивина, не сообщил Чернову, своему ближайшему сотруднику по журналу "Жизнь", выходившему тогда в Женеве, о своих подозрениях и не предостерег его от общения с Цивиным. Мыслимо, что тогда подозрения против него шли не по политической линии, а, так сказать, по моральной. Ведь и его собственная жена заподозрила его в том, что на находится на содержании у богатой старухи. Если тогда у участников разбирательства создалась именно эта теория о происхождении его денег, то тогда понятно, почему они не стали докапываться дальше, и просто порвали с ним сношения, уже не по соображениям политическим, а нравственным.

Все же любопытно, что Бобров говорил об "огромных деньгах" Цивина. Деньги у него были большие тогда еще от австрийцев. Но каким образом Боброву могло показаться, что деньги огромные. Ведь если он и субсидировал газету Боброва--Чернова в Женеве, то, как сообщала первая жена В. М. [Чернова] --очень маленькими суммами.

Словом, в этом деле много непонятного. И теперь, как будто, уже нет никакой возможности установить истину. И все же я был бы Вам очень благодарен, если бы Вы мне сообщили все Ваши собственные домыслы по этому поводу и те сведения, которые я просил Вас собрать у Вашей сестры.

Крепко жму Вашу руку.

Ваш,

П. С. Моя сестра Полина Абрамовна жива и здорова и до сих пор живет в Цюрихе, где она состоит директоршей ею же основанной театральной школы. Ее адрес на всякий случай, если Вам захочется с ней списаться, прилагаю при сем.

Ваша сестра пишет, что Цивин получил важное назначение на Кавказ, но не успел выехать по болезни. Было ли это назначение от партии с.-р., т. е. в Петербурге еще до прихода большевиков, или это было уже от большевиков в Москве, после того, как он к ним перешел. Было бы очень важно узнать, играл ли он какую-либо роль в партии с.-р. в 1917 Г. или начале 1918 г.?

Да, забыл еще указать на то, что как раз в момент захвата власти большевиками в начале ноября Цивин был арестован Временным правительством по подозрению в связях с немцами, и его близкий друг Левенштейн получил у немцев 20.000 марок для оказания ему помощи.

8. Д. Р. гольдштейн -- Р. А. Абрамовичу

10 июня 1958 г.

David Goldstein

New York

Firenze

Paris 3

16 Vanderbilt Hotel

48 via Bardi

82, rue Beaubourg

Tel. Murrey Hill 38029

Tel. 282.894

Tel. Turbigo 49.54

Дорогой Рафаил Абрамовичь,

Получил Ваше письмо от 4 сего месяца.

К сожалению, в данный момент, мало что могу прибавить к моему предыдущему.

Как только увижу сестру, постараюсь получить более точные сведения.

Факт тот, что с В. М. [Черновым] она познакомилась у Богрова, вероятно в Москве.

Единственный, кто мог бы осветить всю эту историю, это Левенштейн. Если он жив (в последние годы он жил в Израиле, преподавал пение в консерватории).

Я надеюсь, в августе или в сентябре быть в Израиле, и разыщу его, и думаю, что мне удастся получить исчерпывающие сведения.

Мое личное впечатление, что партия, т. е. вожаки, были au courant [в курсе - фр.] поведения Цивина -- иначе не могу никак себе объяснить молчание Натансона, после нашего свидания.

Относительно Розенберга никаких других сведений не могу сообщить; была ли это настоящая фамилия или придуманная для момента, не знаю, впечатление мое, что он был видный член партии.

Непонятно, что немецкий штаб субсидировал, так просто, из-за болтовни, Цивина в течении стольких месяцев. Непонятно?! Не такие уж наивные немцы.

Как только увижу сестру, постараюсь узнать как можно больше сведений и сообщу Вам.

Крепко жму руку.

Ваш

Давид Гольдштейн

9. Р. А. Абрамович -- Д. Р. Гольдштейну

15 июля 1958 г.

Дорогой Давид Рафаилович!

Ваше письмо от 10 июня получил. Ждал отчета об обещанной беседе с сестрой, но до сих пор ничего не получил. Полагаю, то Вы, вероятно, так же сильно заняты, как и я, и эти исторические изыскания поневоле отступают назад перед потребностями дня. Все же я надеюсь, что Вам удастся найти время для того, чтобы снестись с Вашей сестрой и получить от нее подробные ответы на поставленные мною вопросы.

14
{"b":"71116","o":1}