Затем пошли опытные плавки: мы мешали ульяновский чугун с обычным литейным - ища наиболее выгодное соотношение. После около сотни экспериментов идущих практически круглосуточно, наконец удалось его определить – один к десяти.

- Да! Этот тот самый – «ульяновский литейный чугун», - резюмировал профессор Чижевский, - что дальше, Серафим Фёдорович?

- Ну, уж оградки для барских усадеб, павильоны для выставок да лошадиные статуи в полный рост – как при царском режиме в 19 веке, мы с вами лить не будем, Дмитрий Павлович!

Однако, не всё оказалось так просто…

Как уже говорил, главной изюминкой проектируемого мной, моим компьютером и зеками из «ОПТБ-007» - трактора «Мужик», будет безрамный остов как у «Фордзона» - объединяющий в один элемент картера двигателя, муфты сцепления, коробки передач, ведущего моста и всего прочего. Такая конструкция по сравнению с обычной, даст громадное преимущество в технологичности, минимальном весе при достаточной прочности и низкой себестоимости. Это достаточно сложная литая деталь со сравнительно тонкими стенками, изготовление которой, я не могу доверить даже заводу «Красное Сормово»…

Ибо, бесполезно!

Да сам бы не взялся, если бы не «рояль» в виде ульяновского чугуна. Из обычного же - такое отлить невозможно. Да и сейчас ещё остались сомнения – получится ли?

Сперва, для первых опытных образцов трактора отливал остов в одноразовые земляные опоки, затем предполагалось наладить его массовое литья в стальной кокиль – когда одна форма используется многократно.

Мои опасения были не напрасны!

Плавка за плавкой, день за днём, неделя за неделей - пролетали с презрительным свистом… Мои денежные знаки, подобно менделевским ассигнациям – которыми «топят печь», живьём «вылетали в трубу»…

А толку как не было, так и нет!

Раковины, трещины, коробление детали с серьёзными изменениями линейных размеров, при остывании.

Ветераны ульяновского чугунолитейного завода ничем помочь не могли:

- Мы только чугун плавили, а изделия из него лили на других заводах…. Да и там поди не найдёшь никого – все мастера давно вымерли.

- Разве что в Кулебаках найдётся кто?

- Да ежели и найдётся какой живой ещё – секрета не выдаст.

Литейщики-сормовчане только разводят руками:

- А мы ведь тебя предупреждали! Так ты ж упёртый, как…

А за спиной втихомолку надо мной посмеивались и показывали кукиш, поди.

Пришлось с ними расстаться:

- Получите расчёт и проваливайте! Всё одно от вас толку нет – только каркаете под руку…

Я дневал и ночевал на заводе – всё бесполезно. Было велико искушение увеличить толщину литья - но по моим с компом расчётам, это даст привес массы как бы не в полтора-два раза и, я с упорством барана - атакующего новые ворота и, с терпением маньяка-некрофила у постели всерьёз занемогшей старушки - стиснув зубы продолжал упорно биться об каменную стену.

- Или моя голова пополам или эта стена вдребезги!

Конечно вслух, я выражался более витиевато…

***

Видя как я мучаюсь, Клим куда-то съездил и привёз одного маленького, седенького, сморщенного старичка из… Из какого-то бывшего завода «Империи» братьев Баташёвых – наподобие нашего, только давно уже закрытого и превратившегося в самое обычное село. У того было очень сложное для произношения имя-отчество и, про себя я нарёк того «Старик Хоттабыч»… Бородка у него такая - очень похожая: так и хочется выдрать волосок и загадать сокровенное желание.

- Может, посоветует что, – говорит Клим, с жалостью на меня глядя, - а то исхудал весь, сил нет на тебя смотреть… Того и гляди, Графиня от тебя к городскому какому сбежит.

- Задрали вы все уже, со своей «Графиней»!

- К тому же и психованный совсем стал. Пойду я, а то пристрелишь меня чего доброго…

Подумав-поразмыслив сперва, свозил того на могилу Георгия Тимофеевича Доможилова… Посидели, помянули добрым словом, поговорили «за жисть»…

Показываю на крест и говорю:

- Видишь? Покойный помог мне советом и, я в долгу не остался… Уважил!

Старичок неделю понаблюдал за моими потугами и помалкивал, затем прошамкал беззубым ртом:

- Когда мы пушки из чугуна лили, наружную сторону нагревали, а внутреннюю - канал ствола, наоборот охлаждали.

Чешу в затылке:

- За «совет», конечно спасибо… Но как это на практике сделать?! Ведь, там – температура – мама не горюй!

Старик Хоттабыч, поглаживая бороду:

- За «температуру» ничего не скажу – не видел её ни разу. Но мы это – «по темноте» своей, делали так…

- …Чё дерётесь, дедушка?!

- «Бить и учить» – у нас одно и то ж!

Под «чутким» руководством этого «Старика Хоттабыча» (который лаялся как царский фельдфебель и, даже не стеснялся подзатыльники мне то и дело отвешивать), не сразу – с одиннадцатой попытки, наконец получилось что-то похожее. С пятнадцатой – вполне годное изделие, которое после минимальной механической обработки поступало на сборку трактора.

- Ну, а теперь, - старик перекрестился по-староверчески двумя перстами, – лей мне крест на могилку…

Я расчувствовался, обнял его и, даже, как баба какая – прослезился, обильно орошая его жилетку:

- Эх… Золота столько в этом мире нет – чтоб вам обоим с Георгием Тимофеевичем, памятник отлить!

Я был как никогда искренен.

***

«Установка по первичной переработке шлака» - по своей сути мини-завод, извлекала из ульяновского шлака коржи и корольки чугуна, клинкер и фосфаты, остальное отправлялось обратно на отвал – только уже в другое отдельное место.

Что это такое?

Это, почти белый порошок, состоящий процентов на 70-80 из двуокиси (диоксида) титана - TiO2. Иначе, его ещё называют «рутил». Остальное: карбид того же титана - TiC, оксид циркония (диоксид) - ZrO2 и его карбид - ZrC. Плюс «неизвестный элемент» - гафний и его соединения, неизбежные «хвосты» - остатки ранее извлечённых из шлака химических элементов и их соединений и, бесполезные и вредные примеси…

Пускай пока полежат – дойдут и до них руки.

В начале августа начало прибывать оборудование для продвинутой химической лаборатории (готов поклясться на чём угодно, но в Советской России такой пока нет и, неизвестно когда она будет!) и, профессор Чижевский довольно потирая руки, готовился совершить «открытие» гафния и тем навек прославить своё имя среди корифеев мировой науки.

Я не возражал, но предупредил:

- Читайте контракт, Дмитрий Павлович: открытие открытием – но прежде всего, Вы должны - научиться в промышленном масштабе разделять эти химические соединения. И прежде всего, меня интересует двуокись титана - в как можно более чистом виде.

- Не пойму для чего Вам это, Серафим Фёдорович? – недовольно морщится тот, - совершенно бесполезное вещество.

Как известно, дореволюционные российские учёные – сторонники «чистой» науки!

Они совершали открытия и публиковали их в немецких журналах – за что западные промышленники говорили им большое «мерси». Нашим «бессребреникам», было впадлу - даже подумать о каком-то коммерческом использовании своих открытий.

Приходилось читать, что и Попов - изобретя свой «грозоотметчик», не захотел оформить патент из тех же соображений и, инвестиции потекли мимо него и государства Российского к некому Маркони и созданному им акционерному обществу. А Александр Степанович довольствовался славой первооткрывателя (на Родине) и ста рублями - что от щедрот своих отвалило ему Морское ведомство…

И профессор Чижевский, на мой взгляд - такой же тип «бескорыстного» учёного.

- А, шоб было! Если вопросов больше нет – приступайте к работе, Дмитрий Павлович.

Радость профессора Чижевского была несколько преждевременной.