— Она будет там, — рассеянно произношу. И в душе я верю в свои слова.

Он крепко сжимает руль.

— Прекрати нести чушь, ЭрДжей. Это я. Её там не будет. Её никогда там не будет. Никогда.

— Остановись, — приказываю, и, к моему удивлению, он без вопросов подчиняется.

Машина слегка вздрагивает, когда он заглушает мотор. Поворачиваюсь к нему, готовясь исполнить роль лучшей подруги Мадлен.

— Мы должны пройти через этот день. Ради неё.

— Как? — кричит он. — Когда служба закончится, и у могилы останутся лишь те, кто знал и любил её больше всех, как мне пройти через это? Я думал, что однажды буду смотреть, как она идёт к алтарю в день нашей свадьбы. Вместо этого я буду нести её в гробу из красного дерева. Скажи мне, как пройти через такое?

В удивлении откидываюсь на спинку кресла.

— Ты никогда не говорил об этом.

— О чём?

— Что ты хочешь жениться на ней.

Он усмехается.

— Ну, мы много о чём говорили с ней, пока ты зависала с Фелисити и её клонами.

— Эй! — вскрикиваю, его слова пронзают мне сердце. — Не будь таким злым. Не со мной, не сегодня.

Он выглядит так, словно тут же пожалел о сказанном.

— Прости.

— Забудь, — со вздохом произношу я.

Мы молча сидим и ждём, пока он успокоится достаточно, чтобы снова вести машину. Практически слышу, как тикают минуты.

— Я в порядке, — говорит он.

— Врёшь.

Он делает глубокий вдох.

— Я в порядке настолько, насколько это вообще возможно.

Мы доезжаем до школы и видим, что парковка переполнена. Машины на газоне, вдоль дороги, вокруг корпусов и везде, где только можно припарковаться.

— Мама Мадлен сказала, что для нас будет зарезервировано место на стоянке для учителей, — сообщает Дэниел, замечая, как я осматриваю ряды в поисках свободного места.

— Будем надеяться.

Разумеется, когда мы объезжаем вокруг главного здания, то обнаруживаем несколько свободных мест.

— Готова? — осведомляется он, заглушая мотор.

Дрожащими руками достаю письмо Мадлен.

— Я не смогу, — шепчу. Хотя скорее, не хочу. Не хочу делиться ею с незнакомцами.

— Эй, мне повторить тебе лекцию, которую ты прочла мне десять минут назад?

— Нет. Но если я сделаю это, если я прочитаю письмо, это будет значить, что она на самом деле умерла. Что она больше не вернётся.

— Экстренное сообщение, — грустно произносит Дэниел. — Прочитаешь ты это письмо или нет, она в любом случае больше не вернётся.

— Не здесь, — спорю, указывая на сердце.

Он берёт меня за руку.

— Вместе? Ради неё?

Смаргивая слёзы, киваю.

— Хорошо.

Открываю дверь, ощущаю на коже тепло солнца Индианы. Стоит необычайно тёплая погода, и на короткое мгновение меня посещает мысль, а не Мадлен ли посылает тепло, чтобы сообщить, что с ней всё хорошо.

— Сейчас? — спрашивает Дэниел.

— Одна нога перед другой, верно?

— Прямо как дышать.

— Да, — бормочу я. — Потому что сейчас это самое лёгкое.

Заходим в спортзал и видим на трибунах огромное количество людей.

— Как много из них на самом деле её знали? — громко интересуюсь я.

— Не думаю, что среди её знакомых есть хотя бы один человек, кому она бы не нравилась, — произносит Дэниел, смотря себе под ноги, вероятно, чтобы избежать сочувственных взглядов, которые бросают в нашу сторону.

— Ну, может быть, один.

Словно по сигналу, перед нами появляется Фелисити, громко причитающая и рассказывающая, каким вдохновением служила Мадлен. Хочу ударить её. Но сдерживаюсь.

— Если я что-то могу сделать, пожалуйста, не стесняйтесь, спрашивайте, — заявляет она.

Глаза Дэниела чернеют.

— Знаешь… — начинает он, но я его обрываю. Ненавижу быть добрым полицейским.

— Спасибо, Фелисити, но думаю, всё в порядке.

Хватаю Дэниела за руку и подвожу к сцене, пока он не наделал глупостей.

— Ненавижу её, — бурчит он.

— И я. Но Мадлен бы расстроилась, если бы мы сказали ей такое.

— Да, но эта девица, она пыталась украсть у Мадлен и…

— И Мадлен её простила. Думаю, она задала нам высокую моральную планку.

— Что ж, позволим ей преподать нам урок с той стороны, — бормочет Дэниел, позволяя мне провести его через толпу.

Мы приближаемся, и мама Мадлен замечает нас, её глаза полны скорби и чего-то ещё. Благодарности. Она встаёт и подходит к нам, широко раскрыв руки. Она обнимает Дэниела, затем меня, удерживая дольше, чем когда-либо.

— Я так рада, что вы оба здесь, — произносит она.

Она делает шаг назад и спотыкается, как раз вовремя, чтобы Дэниел легко успел подхватить её, затем он помогает ей усесться. Замечаю упаковку воды слева от сцены и беру для неё бутылку.

Протягиваю ей воду. Хочу сказать, как мне жаль, и какой замечательной была её дочь. Хочу сказать, что стала лучше только благодаря Мадлен, и что она сделала мир чуточку ярче. Но я этого не говорю.

— Мы готовы, миссис Квинн, — мягко произносит священник.

Она кивает, делает глубокий вдох и поднимается на сцену, где в гробу покоится моя мёртвая лучшая подруга. Мы с Дэниелом идём следом, и садимся за семьёй Мадлен. Через несколько минут я обращусь к каждому в зале. Я зачитаю последнее послание Мадлен всем нам. Я пройду через это без слёз, потому что у меня нет выбора. Но прямо сейчас я чувствую, как сердце разрывается в груди. Всё происходит на самом деле. Смерть — это конец.

В большинстве случаев, в моей голове звучит голос, поразительно похожий на голос Мадлен. Замечательно, теперь мне кажется, что я её слышу. Качаю головой, пытаясь очистить голову, но голос не умолкает. Не забудь, у тебя есть дела.

Что за чёрт? Почему голос моей мёртвой подруги говорит, что у меня есть дела? Пока я анализирую слова, пытаясь понять возможное значение, церемония начинается. Я полностью погружаюсь в свои мысли, пока Дэниел мягко не пихает меня локтем в бок. Поднимаю глаза и обнаруживаю, что на меня выжидающе смотрит священник.

— Иди, — шёпотом подталкивает меня Дэниел.

Время озвучить письмо Мадлен. Мои ноги словно налились свинцом, я делаю медленные шаги по направлению к микрофону.

Достаю жёлтую разлинованную бумагу и прочищаю горло. Звук эхом отражается от стен спортзала. Быстро сглатываю и начинаю говорить.

ГЛАВА 33

— За несколько дней до своей смерти, — начинаю я, последние слова режут горло, — Мадлен дала мне письмо и сказала не читать, пока она не умрёт. Конечно, я её не послушала и открыла той же ночью. Её слова оказались одновременно вдохновляющими и душераздирающими. Я…, — слёзы начинают душить меня, когда я вспоминаю наш последний разговор. Я должна быть сильной. Ради Мадлен. — На следующий день я призналась ей, что прочитала письмо. Она лишь улыбнулась и сказала, что так и думала. Также она сказала, что значит я не спасую, когда придёт время выполнить её последнюю просьбу. Что я снова его прочитаю. Сегодня. На её похоронах. Всем вам. И раз я не смогла сдержать первое обещание и прочитала письмо, пока она ещё была жива, то, по крайней мере, могу выполнить второе.

Осторожно открываю письмо, мягко разглаживая складочки. Мне не нужна бумага. Слова давно стали частью меня. Каждое отдельное предложение отпечаталось в моём мозгу. Кручу кольцо с дельфинами на пальце, и меня окутывает тепло.

Дорогая ЭрДжей,

Так и знала, что ты не устоишь и откроешь письмо. Ты не очень-то умеешь ждать. Никогда не умела. Иногда я думаю, тебе удаётся удерживаться лишь силой воли.

Мне жаль, что я не могла поступать также. Я замечаю огорчение и боль в твоих глазах каждый раз, когда ты видишь меня. Я пыталась бороться, на самом деле пыталась. Но потом я устала. Как бы ни было больно этого признавать, но моё время пришло.

Но я хочу, чтобы ты знала, я ни о чём не жалею. В моей жизни не осталось неоконченных дел. Я научилась любить, и что самое главное, я научилась быть любимой. Я смеялась так сильно, что казалось, лёгкие разорвутся, и плакала так горько, что казалось, сердце не выдержит. Я находила в людях прекрасное, даже когда сталкивалась с проявлениями худшего.