— Ну, может, я не хочу больше быть королевой, — краем сознания чувствую желание взять слова обратно. Может, старая я пытается восстановить контроль? Вот что должно быть значит, когда твоим телом завладевает инопланетянин.

Она натянуто улыбается и радостно произносит:

— Это можно устроить.

— Большое дело. Полагаю, мне придётся найти другое место в столовой. Думаю, я выживу.

Её улыбка расширяется, и вовсе не от дружелюбия.

— О, не думаю, что это сработает. Мы не можем допустить, чтобы ты стала мучеником от лица всех лузеров школы.

Удивлённо смотрю на неё и начинаю смеяться.

— Что? — спрашивает она, скрещивая руки на груди.

Пытаюсь остановить смех.

— Просто удивлена, что ты знаешь слово «мученик».

Мгновенно Фелисити наклоняется ближе. Запах её мятной жвачки такой сильный, что в носу начинает першить. Но в любом случае её дыхание намного лучше дыхания Клаудии. Почему девочки так любят приближаться к твоему лицу? И затем вспоминаю, как сама делала так, пытаясь кого-то запугать. Также помню, как это эффективно.

— Ты удивишься, сколько я знаю.

Слышу, как сзади поднимается Дэниел.

— ЭрДжей, не надо. Ты не должна меня защищать.

Поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Его лицо ярко красное. Он отстраняется, сломленный. Грусть в его глазах бьёт в самое сердце. Поворачиваюсь к Фелисити, но она уже идёт к парковке, её гогот действует мне на нервы.

— Чёрт побери! — говорю, поворачиваясь к Дэниелу, который заталкивает блокнот в сумку.

— Что? — спрашивает он, вытирая лицо тыльной стороной ладони.

— Ну, не могу быть уверена, но думаю, что Фелисити поставит крест на моей популярности, и огромная вероятность, что Дейв не собирается отвозить меня домой.

— Твои друзья и правда так поступят? — спрашивает он.

Качаю головой.

— Я бы не называла их друзьями. Больше, во всяком случае.

— И тем не менее, тебе не следовало ссориться с ней.

— Смеёшься? — спрашиваю со смехом. — Хотела послать её уже год. Ты просто дал мне отличный повод.

От моих слов веет правдой, и я чувствую, как новая линия жизни, наконец, берёт своё.

Он улыбается и снимает солнечные очки, чтобы протереть их.

— Итак, у тебя есть машина?

Дэниел поднимает голову, и когда я вижу его глаза, моё сердце пропускает удар.

— А что? — подозрительно спрашивает он.

— Хм, ну, — начинаю я, но не могу разорвать зрительный контакт, и это отвлекает. — Как я уже сказала, Дейв собирался отвезти меня домой.

— То есть тебя надо подбросить? — уточняет он, и мне кажется, я вижу намёк на улыбку.

Улыбаюсь как можно искреннее.

— Типа того. По крайней мере, если ты тоже не хочешь меня бросить здесь, что я пойму, учитывая то, что мои друзья превратили твою жизнь в ад на земле. Это было бы справедливо.

— Хах, — произносит он. — Но я думал, они больше не твои друзья?

Я смеюсь и смотрю вниз, флирт завладевает мной.

— Полагаю, что нет. Я в лимбо старшей школы.

— Добро пожаловать в мой мир, — говорит он. Даже несмотря на то, что он улыбается, я могу почувствовать его боль.

— Дэниел, мне в самом деле очень жаль. Прости за всё, что я сделала и за всё, что не сделала. Это неправильно.

— Забудь, — отвечает он, румянец заливает его лицо.

— Нет. Если я могу помочь, я не забуду.

Он смотрит на меня.

— В смысле, если можешь помочь?

Нервно смеюсь и касаюсь его руки. Сначала мне кажется, что он отпрянет, но он не шевелится.

— Неважно. Итак, как насчёт подвезти меня? Думаю, ты можешь помочь брошенной девушке? Мне бы не хотелось идти пешком. Сегодня не самый хороший день, чтобы умереть.

Я предполагала это, как шутку, но его глаза затуманиваются, и я понимаю, где видела его раньше. Но это не может быть он.

— Нет, — произносит он. Медленно его лицо расплывается в озорной улыбке, и я думаю, что он скажет мне поискать другого водителя. — Я тоже не думаю, что это хороший день, чтобы умереть. Пойдём.

— Серьёзно? Огромное спасибо. Я заплачу за бензин, — предлагаю, смотря на него как можно жалостливее.

Должно быть, сработало, потому что он смеётся. Не так, как неловко смеются люди, которые хотят исчезнуть. А так, когда смех зарождается внутри, проходит через тело и срывается с губ.

Когда мы идём к стоянке, я интересуюсь:

— Как твоё среднее имя?

— А что?

Пожимаю плечами, стараюсь, чтобы прозвучало обыденно.

— Да так, просто интересно.

Он вопросительно смотрит на меня и отвечает:

— Тревор.

ГЛАВА 18

Как и в предыдущий раз, появляется серебряный канат и вытаскивает меня из тела. Мне нужна всего наносекунда, за которую я оказываюсь в Послежизни, чтобы сложить два и два.

— Дэниел! — кричу, в отчаянии осматриваясь в тумане. — Где ты? Дэниел. Тревор. Или как там тебя. Ответь.

— Его здесь нет, дорогая, — произносит спокойный голос позади меня.

Оглядываюсь, пытаясь понять, что происходит. Я что-то изменила? Он всё ещё мёртв? Но все вопросы исчезают, стоит мне увидеть синие глаза моей бабушки. Не говоря ни слова, бросаюсь в её крепкие объятия. Все эмоции, которые я сдерживала, вырываются наружу. Она умерла так давно, и мне надо сказать ей так много.

Начинаю с самого главного.

— Я люблю тебя, — слова наскакивают друг на друга и перемешиваются с всхлипами. — Я так сильно скучала.

Она гладит меня по голове.

— Тихо, детка. Нет нужды плакать.

Её слова только заставляют разрыдаться сильнее. Она притягивает меня ближе, начинает убаюкивать, как в детстве, и на долю секунды я думаю, что остаться здесь с ней — довольно неплохая идея.

— Ужасная идея, — строго выговаривает она.

Смотрю на неё с удивлением.

— Как ты узнала, о чём я думаю?

Вместо ответа она спрашивает:

— Помнишь, когда ты была маленькой, твоя мама приводила тебя ко мне после школы?

— Ага. У тебя ещё всегда наготове было печенье для меня.

Она кивает.

— А когда ты стала старше, то начала играть в одну игру, верно?

Мои глаза расширяются.

— Верно, но я никогда об этом не говорила.

— Не говорила, но играла, да?

Я киваю, на мгновение теряя дар речи.

— Я пыталась, хм… предсказать, какое печенье ты испечёшь. Думала, что я медиум или что-то вроде.

Бабушка качает головой.

— Извини, дорогая, но ты абсолютно нормальная. Просто между нами всегда была особая связь, которую я никогда не могла объяснить. Я всегда знала, о каком именно печенье ты думаешь.

— Так странно. Может, ты умеешь читать мысли.

Бабушка откидывает голову, и знакомый смех заполняет пространство. Когда она перестаёт смеяться, то улыбается.

— Может, у нас обеих появляется шестое чувство, как дело касается нас двоих.

Я ухмыляюсь.

— Наверно потому, что я твоя самая любимая внучка?

Она снова притягивает меня ближе и обнимает так крепко, что я едва могу дышать. Чувствую исходящее от неё тепло, которое может исходить только от бабушки. Наконец, я высвобождаюсь из объятий и смотрю на неё, ожидая получить ответы.

— Бабуля, где Дэниел?

— Предполагаю, вернулся на Землю.

Волна облегчения затопляет меня.

— Он жив? Значит, он не убил себя?

Она кивает и с гордостью смотрит на меня.

— Не убил. Когда он отвёз тебя домой, то думал об этом. От твоего дома он направился в школу. Но пока сидел в машине, то получил от тебя сообщение. Помнишь, что было в нём?

События старой и новой жизней до сих пор перемешаны.

— Думаю, да. Я спросила, хочет ли он дружить со мной?

— Почти. Думаю, это было скорее: «так как, скорее всего, у меня больше нет друзей, не хочешь поработать? Я требовательна и капризна, но если ты заинтересован, нажми «один». Если нет, я пойму». Звучит знакомо?

И даже несмотря на то, что не до конца понимаю, что представляю собой новая я, я точно знаю, что это именно то, что я сказала. От попыток разобраться в двух линиях жизни начинает болеть голова, так что я спрашиваю: