– Нне могу, сэр… эм, господин, приказ.
– Неверный ответ. Коммутатор, соединить с…
– Прошу прощения, господин! – перебил, активно замахав руками, человек. – Одну минуту, одну секунду! – Охранник отошел на два метра от машины, приложил руку к уху и затараторил. – Сэр, у нас непредвиденное обстоятельство. На территорию пытается въехать полицейский. Да, нет, сэр, он… бессмертный, сэр. Да-да, я все понял. – Охранник снова повернулся к автомобилю Этцеля и растянул губы в дежурной улыбке. – Можете проезжать, сэр. Хорошего дня!
Охранник больше не пытался встретиться глазами с посетителем, он лишь слегка поклонился и отошел от автомобиля еще на пару шагов, в этот момент шлагбаум бесшумно поднялся, открывая путь внутрь зоны. Этцеля это вполне устраивало, он плавно нажал на педаль газа и пустил свой «вандерер» по гладкой, как зеркало, дороге. Архитектура зоны в корне отличалась от столичной: за сто лет пилигримы перестроили весь район на свой лад. Приземистые, зачастую одноэтажные таунхаусы и бунгало тянулись вдоль дороги, меняясь на офисные здания ближе к пересечению аллеи им. Люсиуса Клея, Берлинерштрассе и улицы Дяди Тома, где высились два небоскреба – символы союза гражданского правительства США и Американского Дома. Честь и хвала, пилигримы. Однако, полицейский не поехал в этом направлении. Ему нужна была улица с романтическим названием «Пять Новых начал». Фешенебельная колония вилл, в которой селились только самые влиятельные, самые старые и самые лояльные эльфы Нового Света. Об этом он узнал по дороге сквозь кварталы ОКЗ через коммутатор, который связал его со своим кровным братом, единственным из всего Дома, с кем Этцель мог быть полностью откровенным. Даже со всеобщим отцом или Хильдебальдом он должен был держать ухо востро. Бледель был старшим братом Этцеля и помощником архивариуса их Дома. Коммутатор имел в распоряжении интернет, Бледель имел на вооружении кое-что получше – доступ ко всей информации внутри Дома Крупп и в интранет Совета Домов – хранилище знаний эльфов.
– А что по имени, Бледель? Имя Мар-Ямин явно не так часто встречается. Есть что-нибудь на него?
– Тут прости, брат. В системе ничего нет. Марямин – деревня в Сирии, но наших там никогда не было. Онезорг – скорее выдуманная фамилия. Ни Домов, ни Династий, ни даже Кланов Онезоргов нет. Тупик.
– В нашей базе тоже ничего…
– Не удивительно.
– Будем разбираться, спасибо, Бледель.
– Всегда рад помочь, брат. Мы увидимся?
– Наверняка.
– Когда-нибудь.
– Когда-нибудь. Коммутатор, отбой.
Специфика их общения всегда сводилась к взаимному обещанию встретиться без назначения конкретной даты. После Войны Бледель был вынужден проводить основную часть времени в своем скромном жилище или на работе в центральном офисе корпорации, а Этцель, в свою очередь, пытался близости к родственникам избежать. В перспективе бессмертия никто из них не лгал, но оба понимали, что встреча вряд ли будет скорой. Бледель помогал Этцелю в любое время, но не был сторонником либерализации отношений со смертными, и был откровенно против работы Этцеля в полиции. Старший брат не просто так выбрал путь архивариуса: прошлое занимало его куда больше, чем настоящее. Таким образом их временные линии не пересекались.
Искомый дом выглядел как в каталоге жилья для самых богатых. Три этажа, строгие линии, высокие прямоугольные окна – эстетика колониального стиля позапрошлого века, монументальность и простота. Перед домом Этцель увидел вытянутую фигуру бессмертного, праздно отмеряющую шаги у входа в роскошную виллу. Неудивительно, что Американский Дом отреагировал на приезд сородича в ОКЗ, удивительным был уровень осведомленности его представителей. Пилигримы точно знали куда направлялся Мальтхоф и успели направить ему на перехват своего агента. Стройная фигура остановилась, как остановился и автомобиль полицейского. Эльфы обменялись взглядами, и хозяин элегантно пригласил гостя выйти из машины. Этцель сделал это, но не произнеся ни слова, направился прямиком к дому, если пилигриму надо, пусть сам начинает разговор. Долго ждать не пришлось, не удалось даже пройти мимо.
– Доброе утро, прекрасное октябрьское утро Берлина. Могу я вам чем-нибудь помочь? – мягкий голос звучал мелодично, с легким ирландским акцентом.
– Доброе утро. Представьтесь, пожалуйста.
– Конечно, простите мне мое недостойное поведение. Блейр Кильдер, к вашим услугам. Консультант по работе с органами власти Германской Империи.
– Приветствую графа Кильдера, – Этцель решил, что розыгрыш эльфийской карты сможет помочь ему в коммуникации.
– Приветствую Этцеля Мальтхофа, представителя Дома Крупп.
– Вы знаете обо мне больше, чем я о вас, граф.
– Старший Комиссар, – Кильдер улыбнулся. – Давайте оставим эти старомодные титулы. Это часть моей работы – знать о том, кто без приглашения приходит к нам домой.
– Я здесь по делу, консультант Кильдер.
– И это мне известно, Мар-Ямин Онезорг не приехал вчера домой, его коммутатор молчит. С ним что-то случилось. Вы здесь для этого.
– Именно, деталями я с вами поделиться не могу…
– Отчего же? – перебил его пилигрим. – ОКЗ, наш Дом был работодателем Онезорга и мы вправе узнать, что с ним произошло.
– Стало быть, он не был представителем Дома? – Кильдер понял, что сболтнул лишнего, наморщил лоб, но уже через секунду громко, по-американски рассмеялся и поправил свое каре. Пилигриму было навскидку лет триста.
– Онезорг был очень близким другом нашего Дома.
– В таком случае, может быть вы поделитесь информацией. Чем конкретно занимался погибший в ОКЗ? – улыбка медленно сползла с лица консультанта.
– Увы, комиссар. Я и так сказал вам больше, чем стоило.
– Тогда отойдите в сторону, консультант. Не препятствуйте правосудию.
– Я снова вынужден вас огорчить. Эту роскошную виллу господин Онезорг не смог бы себе позволить, даже имея в распоряжении тысячу лет. Вилла принадлежит ОКЗ, и прежде, чем дать вам зайти я предпочел бы увидеть ваш ордер на обыск.
– Это действительно необходимо, господин консультант?
– Да, господин комиссар, и если это все, чем вы хотели заняться в ОКЗ, то я попрошу вас покинуть Целендорф. Хочу напомнить вам, что это частная территория.
– А я представитель закона и нахожусь на задании.
– Как только у вас на руках будет ордер, ОКЗ будет сотрудничать в полной мере.
– Скажите хоть, были ли у Онезорга родственники, чтобы мы могли с ними связаться?
– Боюсь, это конфиденциальная информация. – Окно возможностей закрылось, и перед Этцелем возникла корпоративная стена, преодолеть которую можно было либо с ордером от судьи, либо с резолюцией Дома. «Револьвером и добрым словом можно достичь большего, чем просто добрым словом». Молчаливая сцена затягивалась. Обоим нечего было сказать.
– Всего доброго, консультант Кильдер. До скорой встречи!
– До свидания, комиссар.
В салоне автомобиля Этцель до белых костяшек вцепился в руль. Холодная заносчивость пилигрима выбивала из равновесия. Кильдер юлил и скрывал информацию, не отводя взгляда. Даже если бы у него был ордер на руках, Американский дом и его корпорации раскрыли бы далеко не все карты. Сила пилигримов велика: чтобы заставить их сотрудничать нужно заручиться поддержкой не только всего семейства Крупп, но и представителя Совета. Решение этой проблемы существовало, но требовало немало усилий. Покамест старший комиссар решил последовать совету своей тети и познакомиться со свидетелями, указанными в анкете на ритуал перерождения. Из ОКЗ его проводила фальшивая улыбка охранника. Этцель вернулся из заокеанских территорий в германскую столицу, переехав разделительную линию КПП. Теперь его путь лежал на север.
Расстояние от Целендорфа до аллеи им. Бисмарка в Груневальде было не таким большим – порядка шести километров. Однако, как это часто случалось в Берлине, путь в десять минут перемещал путника из одного мира в другой. Если в Целендорфе Этцель находился в центре современного города США, то в Груневальде эльф совершал небольшое путешествие во времени, на сто–сто пятьдесят лет назад. Здесь не было плотного потока автомобилей, магазинов и кафе. Туристы не жаловали этот район, а туристов – местные жители. В ОКЗ царил дух работы, развития и прагматичных интересов, в Груневельде все было иначе. В конце девятнадцатого столетия лес был выкуплен у прусской короны группой банкиров, где не последнюю роль играла одна из эльфийских Династий. Это место было куплено не просто богатыми для богатых. Оно было куплено избранными для избранных. О характере этого элитарного общества лучше всего говорил тот факт, что коричневые с маленького вокзала в Груневальде с приходом к власти отправляли на смерть тысячи евреев, а жители этого фешенебельного района, конечно обо всем знали… но молчали. Война, ее бесславное окончание, разделение города и его воссоединение не сменили жизненных установок Груневальда. Это обстоятельство озадачивало Этцеля. Что могло связывать «друга» Американского Дома, чью деятельность свято охранял граф Кильдер, и жителя Груневальда по фамилии Летоу-Форбек? Хотя за своюдолгую жизнь комиссар видел и не такое. Объяснение могло быть настолько примитивным, что при выяснении могло бы вызвать широкую улыбку. Теории заговоров никогда не прельщали Этцеля.
