Потому, что если я этого не сделаю, то никто не сделает этого за меня.
Я обнимаю его, прижимаюсь щекой к широкой груди и прислушиваюсь к размеренному биению сердца. Крис обхватывает меня в ответ руками, притягивает ближе и, внезапно, я – законченная симфония, собранная из осколков мозаика, разгаданная головоломка. Вновь цельная.
12.
Осень на острове – это дождь и соленый ветер с моря. А я скучаю по густому аромату сырой земли и талой листвы, по красно-желтым пейзажам на фоне серого неба. По старому пледу и маминым рукам в моих волосах, даже по ее запаху – теплого хлеба и лака для волос. Пожалуй, мне просто недостает ощущения дома.
Белый отель почти опустел. Одно крыло полностью закрыли на сезонный ремонт, бассейн затянули брезентом, шезлонги убрали в подсобку, а шаги в лобби и коридорах теперь отзываются эхом.
Чартеры летают только до середины октября, поток туристов постепенно иссякает и большинство маленьких гостиниц закрывается на зимний сезон. В больших отелях, таких как Bella Casa, которые работают круглый год, на зимний сезон сокращают персонал примерно на две трети.
Вчера, на одном из последних рейсов, улетел Кристерт, а неделей ранее - Настя. Прощаться с обоими было одинаково горько. Разумеется, мы пообещали «оставаться на связи», вернуться в следующем году и обязательно – обязательно! – встретится уже в Прибалтике. Невинная ложь, такая чистая, что почти правда. Легкий самообман. Ведь мы действительно верим, когда даем обещание «не потеряться». А потом летит время, приходят другие заботы, и, слой за слоем, люди стираются из памяти.
Прощаясь в пустом лобби, Настя обняла меня, и долго, молча держала, не отпуская. Мне будет ее не хватать – громкого смеха, горы спортивной одежды на кровати, запаха кокосового шампуня и разговоров после смены. В конце концов, я рассказала ей про Макса. Спокойно, без слез. Помню, как она потянулась, сжала мою руку, заглянула в глаза и сказала, что ей жаль. И как я ничего не почувствовала, кроме воющей пустоты.
С Крисом вышло иначе. Его последний вечер на острове мы провели пьяными и веселыми в местном диско-баре. Он пол ночи требовал больше текилы, ругался на эстонском и весьма грациозно качал бедрами под Тома Джонса3.
В гостиницу мы вернулись, когда на небе уже гасли звезды. Криса слегка шатало, он пропах табаком и потом, а глаза цвета моря таинственно блестели в полумраке коридора. Перед дверью в мою комнату он остановился, медленно прижал меня спиной к стене и прошептал:
– Ты такая красивая…
А потом поцеловал: томно, неторопливо. И я позволила. Запустила пальцы в волосы у него на затылке, прижалась грудью к его груди, и в этот миг забыла, не помнила Макса. Ничего не помнила.
Я отстранилась первой, оставила его в одиночестве и проскользнула в комнату. Прижалась к обратной стороне двери и закрыла глаза. Продлила это чувство еще на мгновение, спрятала в тайнике души.
Утром, встретившись за завтраком, мы оба притворились, что ничего не было. Просто вечер, просто друзья. Он в последний раз приготовил мне кофе с корицей и сахаром, и мы заказали в баре яичницу и сдобные булочки. Пока ждали, Крис положил на стол между нами книгу и подвинул ко мне.
– На втором курсе у меня был менеджмент дополнительным предметом. На твое счастье, учебник мне удалось достать только на русском, зато в три раза дешевле. Я подумал, тебе пригодится. Зимний прием, помнишь? Ты, вроде, решилась…
И вот я смотрю на старый учебник в мягкой обложке - потертый, с потемневшими страницами и пометками на полях. «Организация гостиничного бизнеса: учебное пособие». Как быстро все поменялось! Пять месяцев назад я была девушкой без плана, но знала наверняка что у меня есть к кому вернуться. Теперь я не знаю наверняка ничего. И мне немного страшно.
– Да, - наконец произношу я. – Думаю, что да. Если все сложится.
Если хватит денег и удастся получить кредит. Если мама не сойдёт с ума, когда я сообщу ей, что опять уезжаю. Ей что Рига, что Крит все одно – далеко и опасно. Если не струшу в последний момент. Так много если…
– Обязательно сложится, - отзывается Крис. – Надо просто захотеть.
– Спасибо, Крис.
Позже я провожаю его до такси. Обнимаю и мы прощаемся. Крис чуть сильнее прижимает меня к себе, чуть дольше стоит у раскрытой двери такси. Я улыбаюсь, а он нет.
– Обещай, что напишешь, - повинуясь порыву, вдруг говорю я. – Что не пропадешь.
– А ты хочешь? Правда?
– Да. Очень.
Есть дни и люди, которые стираются из памяти, стоит лишь моргнуть. Рассеиваются, словно сигаретный дым. А есть такие дни, как вчерашний, и такие парни, как Крис.
13.
Сегодня понедельник, десятое ноября. Небо над островом высокое и прозрачное. Моя смена начинается через тридцать минут. Белый отель еще спит, и в комнате для персонала тихо. Первая чашка кофе особенно сладка, и я медлю, провожу по фарфоровому ободку пальцем, смотрю на бледное солнце за огромными окнами.
С некоторых пор у меня есть привычка просматривать перед началом рабочего дня ленту новостей, а затем – социальные сети. Каждое утро я обещаю себе, что не буду, и каждое утро проигрываю этот бой. Макс почти ничего не выкладывает и еще реже пишет. Желтый лист на фоне ядовито-зеленой травы; две пары ног на ободке велосипедного колеса; бумажная чашка в узкой ладони (лица не видно, только светлые пряди волос) и гладь канала на заднем плане; темный силуэт в свете закатного солнца. Все фотографии такие безличные и такие красноречивые. Он словно скрывает ее, боится показать. Со мной так никогда не было, но кого это теперь волнует. Я блокирую телефон, переворачиваю экраном вниз. Это просто картинки, ничего больше.
У меня на коленях оставленный Крисом учебник. Книга и правда оказалась полезной и увлекательной, если слово «увлекательно» применимо к учебнику. Хоть я и не все поняла, она помогла мне определиться. Единственное, что меня теперь пугает – это предстоящий разговор с мамой. Она точно не будет прыгать от радости, когда я сообщу, что поступаю в Риге на управление гостиничным бизнесом. Моя мама такая… мама.
Будучи администратором, мне приходится ежедневно выполнять много разнообразных поручений – от составления графика для персонала, до распределения гостей по номерам. Мелкие просьбы постояльцев, документация, организация встреч в конференц-зале, спонтанных дней рождений, когда родители располагают деньгами, но не располагают временем и желанием участвовать. Управление гостиницей, все те мелочи, что неизменно остаются «за кадром», непреодолимо увлекают меня. Сперва это было просто способом чуть больше заработать. Потом – способом отвлечься. Теперь же я всерьез рассматриваю возможности карьеры в этой области. Я не перестаю удивляться, когда думаю об этом. Вот так, внезапно, я превратилась в девушку с мечтами и планами.
Летние месяцы были восхитительными, но последние тридцать дней на острове - без друзей и развлечений, практически в одиночестве, - дали мне пространство и время для себя. Разобраться, чего же я хочу.
Я одним глотком допиваю кофе, поправляю у зеркала униформу, приглаживаю волосы и направляюсь за стойку администратора. Мимо меня по коридору скользит женщина в тонком свитере поверх легкого белого платья. Она слегка кивает мне в знак приветствия, и я отвечаю таким же кивком. Они с мужем заселились пару дней назад, но с тех пор, я видела только ее. Она – ранняя пташка, маркёр, предупреждающий о начале нового дня.
Захожу за стойку и включаю компьютер. За огромными окнами напротив меня качается пальма на фоне уходящего за горизонт неба. Сажусь, бросив быстрый взгляд на календарь. Через две недели у меня истекает срок продленного контракта.
Мне предстоит вернуться домой, а я еще не разобралась, какие чувства испытываю по этому поводу.
14.
Паром до Афин, потом самолет до Риги и автобус до Кулдиги. К тому времени, как автобус пересекает границу города, я в пути уже более двадцати часов. Едва я ступаю на потрескавшийся асфальт, в лицо ударяет поток ледяного ветра. Конец ноября пропитан сыростью и холодом, а на мне тонкая куртка, но я игнорирую холод. Зажмуриваюсь и тяну носом воздух, наполняю им легкие и каждую клеточку тела. Справа от меня светится огнями супермаркет, прямо напротив – большой магазин электроники, за спиной качает голыми ветвями старая ива, под которой прощались мы с Максом. Летняя ночь, пряный воздух, его шепот в темноте:
