— Потому что он не проживёт достаточно долго, чтобы исследовать крепость, а потом вернуться и провести нас внутрь. Кроме того, я беззащитна, пока веду его, поскольку мой разум будет находится не в моём теле. Для меня это представляет немалую опасность. — Она открыто посмотрела на Серафину. — Кому-то придётся меня охранять, и я хотела попросить сделать это тебя.

— Но какие гарантию вы можете дать, что вам удастся снова освободить Хавальда, когда он уже будет схвачен? — спросил Ангус.

— Гарантию? — удивлённо спросила Зокора. — Как я могу дать гарантию? Это не более чем надежда, которую я могу ему предложить. Я же сказала, что опасность велика.

Эта идея мне совсем не нравилась.

Было бы полным безумием добровольно отдать себя в руки врагу, тем более что мы знали, на что он способен. Кроме того, я был не прочь сохранить свою душу подольше.

— Хорошо, — услышал я свой голос. — Так мы и сделаем. По-моему, это самый быстрый и лучший способ найти Лиандру.

— Теперь и ты сошёл с ума, — заметила Серафина.

— На этот раз я должен с ней согласиться, — занял её сторону Ангус. — В таком случае было бы куда лучше штурмовать крепость открыто!

— Я принял решение, — сообщил я, хотя предпочёл бы отказаться наравне с Ангусом и Серафиной. Я посмотрел на Зокору, которая снова, как обычно, выглядела невозмутимой. — Как мы это сделаем? — спросил я, в то время как Серафине и Ангусу явно было трудно одобрить моё решение.

— Нужно пойти к святыне и перехватить священника там. Желательно после жертвоприношения. Оно состоится в полночь, так что у нас ещё есть несколько отрезков свечи, чтобы добраться до святыни и обдумать, как схватить священника. Нам также нужно найти безопасное место, где я смогу провести ритуал. Если кто-то помешает мне во время ритуала, это будет иметь для меня неприятные последствия.

— Насколько неприятные? — спросил Ангус.

— Это меня убьёт. — Зокора положила руку на свой плоский живот. — Я не могу позволить этому случиться. — Она выпрямилась. — Потом я отведу Хавальда в крепость, выдав его за узника священника. Из того, что священник поведает мне прежде, мы, возможно, уже будем знать, где найти Лиандру. Я проведу Хавальда к ней… А там посмотрим.

— Значит вы вовсе не собирались передавать его врагу? — с облегчением спросила Серафина.

— Нет, а что? — удивлённо спросила Зокора. — Разве я что-то подобное говорила?

— Вы упоминали о том, что священник отведёт Хавальда к этому князю Целану, — напомнила ей Серафина.

— Это то, что будет утверждать священник, если его кто-то спросит. Но передать Хавальда в плен на самом деле было бы довольно глупо, если этого можно избежать, верно?

— Да, — с облегчением промолвил я. — Было бы глупо.

— Сэра Хелис, — внезапно сказал Ангус. — Зокора только что сказала, что вы уходили к Сольтару. Это правда?

— Кажется, что так, — ответила Серафина. — По крайней мере, так утверждал священник Сольтара. Это длинная история.

— Вы бы сказали, что последовали за Хавальдом и после смерти? — спросил Ангус, странно напрягшись.

Серафина с любопытством посмотрела на него.

— Фигурально выражаясь, да, — ответила она. — А почему спрашиваешь?

— Да так, — ответил Ангус, одарив меня почти испуганным взглядом. — Ничего такого, — добавил он тихо. Я подумал было спросить, что происходит в его голове, но потом отказался от этой идеи. Суеверий с меня было более чем достаточно.

33. Неожиданная встреча

— Я рада, что Вароша здесь нет, — сказала позже Серафина.

Мы лежали на крыше старого, полуразвалившегося дома, скрываясь за низким парапетом плоской крыши. С неё у нас был хороший вид на святыню и то, что там происходило. Этот дом тоже ремонтировали, у внешней стены были воздвигнуты строительные леса, и благодаря им мы легко смогли забраться на крышу.

В остальном путь сюда был сопряжён со многими трудностями. Нам пришлось пройти большую часть гавани так, чтобы нас не заметили, а это было непростой задачей, учитывая, сколько солдат находилось на улицах. Так как одно новые власти оставили почти неизменным: во множество кабаков и притонов всё ещё приходило много народу.

Солдаты Талака тоже были не прочь выпить вина и пива, и нам не раз приходилось ускользать от солдат, которые шатаясь, с криками проходили поблизости.

На удивление многие были пьяны, хотя я до сих пор оценивал дисциплину врага, как чрезвычайно высокую.

Я упомянул об этом, когда мы спрятались за старую винную бочку в узком переулке, чтобы пропустить мимо группу пьянчуг.

— Это подтверждает то, чего я опасалась, — прошептала Серафина. — В легионах тоже был обычай немного ослаблять поводья накануне атаки.

— Ты имеешь в виду, что завтра они где-то нанесут удар? — спросил я, но она покачала головой — жест, который был едва заметен в темноте.

— Не завтра, а через день. Если я права, то флот отправится в путь послезавтра.

Послезавтра. Меня мучило то, что я не видел никакой возможности что-то предпринять. Мы даже не знали, какая у флота цель. Отправятся ли они туда, откуда прибыли раненые? Или в Алдан, где Теролхайм пал без сопротивления?

Это не имело значения, поскольку Старая империя была не готова к тому, что Талак собирался бросить к её побережью, где бы то ни было. Но я отогнал эту мысль прочь, стараясь не упускать из виду Зокору, когда она благополучно вела нас через тёмные переулки и задние дворы. У неё действительно был талант замечать врага уже издалека и находить лучшие укрытия.

И всё же пару раз нас чуть не поймали, потому что даже в такой поздний час на улицах было слишком много солдат, чтобы мы могли беспрепятственно добраться до места. Один раз я даже был уверен, что нам придётся сражаться. Солдаты прошли так близко мимо нашего укрытия в старой кривой хижине, что я мог бы коснуться их плеча.

Один из солдат по пьяни навалился на шаткую стену, которая затряслась под его весом. Я испугался, что сарай обрушится, и нас увидят, Ангус тоже уже поднял свой топор, но потом солдат, шатаясь, ушёл, не заметив, что наступил на мою израненную руку своим подбитым гвоздями сапогом. Конечно, он выбрал именно левую, которую я сломал, когда ударил по твёрдому подбородку Ангуса.

Я с шипением втянул в себя воздух и помассировал руку, что заставило Зокору бросить на меня неодобрительный взгляд, прежде чем она быстро пошла дальше.

Святыня, которая должна была изображать божественность императора-некроманта, когда-то была святыней Борона. Статуя бога теперь лежала разбитой рядом с храмом, и, по-видимому, солдаты на неё облегчались.

Это был всего лишь камень, но его вид наполнил меня гневом, поскольку этот камень имел для нас значение. Статуя, конечно, не была богом, даже священники никогда такого не говорили, но их вид позволял нам почитать бога лицом к лицу.

Как обычно, статуя стояла на небольшом островке, окружённым рвом, который был наполнен святой водой.

Это была святыня, а не храм, поэтому, кроме окружённой колоннами площади, островка и лестницы, которая почти доходила до острова, там ничего не было. Святыня простояла много веков, и даже среди пиратов были люди, которые все эти годы приносили статуи бога новые одежды.

Теперь статуя в разорванном одеянии лежала на земле, а там, на острове, стояла чёрная глыба — обсидиановая статуя с мрачным взглядом. Она изображала стройного молодого человека в роскошном уборе. Для императора-некроманта одеяние было сделано не из ткани, а вырезано из чёрного камня.

Наталия дала нам подробное описание статуи Безымянного бога, которую видела в храме в канализации. Она говорила о тёмных тенях, которые постоянно менялись и настойчиво скрывали статую от ясного взора. То, что мы видели здесь, мало походило на то, что рассказывала нам Наталия.

Значит здесь поклонялись не Безымянному.

Имя того, кто хотел быть здесь богом, было нам слишком хорошо известно.