Мужчина взял из корзины синюю пеленку, судорожно сжал ее в руках и стремительно оглядел пространство. И не сразу, совершенно нечаянно, заметил меня, глазеющую на него, затаив дыхание. Осознав, что увидел, мужчина перевел взгляд на яйцо с синими крапинками-прожилками. А я поподробнее рассмотрела его. Краси-ивы-ый! Аж дух захватывает. Глаза синие-синие, как сапфиры. Но восторгалась я этим красавчиком странным образом, по-детски, как красивым персонажем из сказки, отчего неожиданно пришла в замешательство.
Увидев целое синее яйцо, синеглазый красавец вздрогнул всем телом, словно из него вышибли дух. Казалось, он не поверил своим глазам. Медленно шагнул ко мне, вновь нагнулся и протянул руку явно с намерением забрать это яйцо. Дальнейшее произошло, наверное, инстинктивно, потому что отдать спасенные мной яйца – да никогда и ни за что! Вдруг зарычав, я накрыла яйца ладошками, всем своим видом давая понять: «Мое, не дам!» Вдобавок доступ к нам с яйцами закрыла загадочная… пленка, что ли?
Мужчина потряс меня до основания: всхлипнув от умиления и облегчения, осел на пол напротив нас, словно у него ноги подкосились, затем глядел на нас троих, вылупившихся и еще нет, и как блаженный улыбался.
– Фиала, он здесь! – крикнул он, нет, радостно прохрипел.
Несмотря на шум невидимой мне толпы, плакавшей, гомонившей и взывавшей к богам, через несколько секунд в мой закуток ворвалась еще одна красавица. Надо же, их здесь штампуют, что ли, настолько идеальных? Женщина в длинном синем платье с воротничком под горло и фиолетовыми волосами, уложенными короной на голове, сначала подбежала к мужчине и опустилась на корточки, тревожно осматривая его, наверняка выглядевшего странно. Ее спутник с трепетом указал на нас рукой, как на диво дивное, улыбаясь шальной, счастливой улыбкой.
Женщина обернулась, и я завороженно наблюдала, как в ее огромных фиолетовых, покрасневших от слез глазах страх, боль, паника сменяются сначала изумлением, а затем радостью. Она содрогнулась всем телом от облегчения и, тоже не удержав равновесия, привалилась к плечу спутника. А тот, посмотрев в сторону выхода, строго приказал кому-то, мне невидимому:
– Прибудут серые, проводите сюда. Их, и только их.
– Слушаюсь, – отозвался тихий мужской голос.
Тем временем женщина, собравшись с силами, протянула к нам трясущиеся руки в попытке забрать яйцо, синее. Понятно: передо мной супружеская пара, и яйцо принадлежит им. Только, увы и ах, вновь «защитный экран» сработал, не пропуская даже родительские руки, а как снять его, я не в курсе, не местная, вернее, новорожденная. Шмыгнув носом, я с грустным пониманием смотрела на взволнованную мамочку, которая тщетно пыталась просунуть руку в щель и натыкалась на препятствие.
– Хашер, да что же это такое? – едва не плакала она, сжимая руки на груди, и опять запаниковала: – Арс и Лария погибли, разве может их магия защищать дочь и после смерти? Если это надолго, то что будет с детьми, если мы не сумеем ее разрушить?
Оба супруга, сидя на полу, чтобы быть с нами на одном уровне, с минуту растерянно таращились на нас. Затем Хашер внимательно осмотрел меня. От его выразительных красивых синих глаз не укрылись засохшие следы ссадин и пыли на моих коленках, локтях и ладошках – я их здорово ободрала, экстренно обучаясь ползать, да еще и неподъемные корзинки, равные собственному весу, тягала. Затем он обвел взглядом каменное сердце, которое – даже мне было видно – сияет сейчас, как новогодняя елка. Оглянулся на стену, о которую приложился убийца, оставив на ее пыльной поверхности следы крови и сползающего тела. Снова сжал в кулаке синюю салфетку, или пеленку, которую забрал из брошенной мной корзинки. Скользнул задумчивым взглядом по серому яйцу с трещиной. И наконец хриплым голосом подвел итог:
– Ты ошиблась, моя родная. Охрану яслей убили еще внизу, они даже тревогу поднять не успели. Похоже, Арс и Лария прилетели в последний момент. Видишь, у серого лопнула скорлупа, значит, дейтрини уже были рядом с нашими детьми, когда появились Ашарвисы. Они были в праздничных одеждах, наверное, хотели вернуть свое яйцо в клан, почувствовав, что дочь готова вылупиться со дня на день. Оба золотых погибли, а багровые встретили дейтрини рядом с пещерой, значит, Арс и Лария ценой своей жизни дали нам время, но не они спрятали яйца и дочку сюда. Это не их магия, проверь, она сильнее и древнее, чем можно представить…
Фиала осторожно, не касаясь, провела вдоль защитной пленки ладонью, нахмурила фиолетовые брови, а потом озабоченно посмотрела на нас, улыбнулась и заворковала, прям как я с годовалым племянником когда-то:
– Не бойся, моя маленькая, моя хорошая девочка, не плачь, мы непременно вас вытащим. Все будет хорошо, я рядышком и никому в обиду вас не дам. – Затем она обернулась к мужу и тихонечко спросила в полной растерянности: – Тогда кто же их спас? Кто спрятал малышей?
Хашер посмотрел на жену, на меня, опять на жену и печально, с горьким сожалением ответил:
– Дорогая, спасли наших малышей именно Ашарвисы, Арс и Лария, они подняли тревогу, дали нам время…
– Но ты же сказал, это не их магия и…
Вот значит, как зовут моих золотых родителей: Арс и Лария Ашарвисы, а меня назвали Алерой, наверное, производное от их имен.
Хашер кивнул на меня, поясняя:
– Это она! Похоже, девочка – будущий целитель и под угрозой смерти создала связь с Древним. Теперь сердце Прародителя защищает ее и яйца. Пока не созреют оба, не допустит посторонних. Видишь, скорлупа у серого повреждена?
– Да… – печально выдохнула Фиала.
– Почти уверен, Прародитель питает яйца и ребенка. Когда малыши вылупятся, он выпустит всех троих.
Фиала ошарашенно посмотрела на мужа, перевела взгляд на меня, пробежалась глазами по «местам боевой славы», которые недавно исследовал ее муж. И наконец, словно не веря самой себе, уточнила:
– Ты полагаешь, что это только что вылупившееся дитя затащило их сюда? И смогло пробудить сердце древнего дракона… и… но как? Я думаю, это золотые как-то…
Я не менее ошарашенно уставилась на Фиалу, мысленно воскликнув: «Древний дракон? Вы не шутите? Это что значит: и мы драконы? Я? А как же обещанные мне эльфы? Это что получается? Я как-то программу Василисиного проклятья нарушила? Ох, а что теперь будет с темным суженым? Со мной?»
Хашер по-настоящему теплым, искренним, даже отеческим взглядом смотрел на меня, беспомощно сидящую на попе, шмыгающую носом, в слезах и соплях. Его внимание вновь привлекла пеленка, которую я прижимала к груди, прикрывая свое крохотное тельце. Ласково мне улыбаясь, он пояснил жене:
– Эта девочка – будущая мать, драконица. И тем более целитель, а значит – защитник! В ней дремлет самый древний инстинкт – материнский, а вокруг… – Про уничтоженные яйца с детьми он так и не смог сказать ни слова. – Посмотри на ее ободранные коленки и ручки, я абсолютно уверен, яйца сюда перетащила именно она. Их пытались убить, но пробудился Древний и выбрал ее проводником. Это не ее магия, собственная у малышки спит пока вместе с сущностью.
Все, что я смогла сделать, это покивать головой. Хашер поймет, если такой умный.
– Боги, как же так? – Фиала начала раскачиваться, сморщив лицо, как от боли. – Почему он молчал раньше? Почему не защитил остальных?
Где-то на краю моего сознания вспыхнула почти звериная тоска, боль и сожаление, я поняла: он просто не мог.
И умница Хашер подтвердил:
– Древний без проводника ничего не может, ты об этом должна знать. В мир живых ему пути нет. Видимо, девочка вылупилась прямо во время бойни. Уже под конец… И инстинктивно открылась Прародителю в самый страшный момент, поэтому спаслись лишь трое.
Я опять согласно кивнула, открыла рот, но, во-первых, не знаю слов, хоть и понимаю, что говорят; во-вторых, еще сочтут инопланетянкой или засланцем из иного мира. Если подумать, то какие претензии к маленькой? И прямо сразу захотелось к маме и папе, покушать, обнимашек и утешений. Я так устала, кто бы знал, и больше не хочу умирать и страдать, это дико и больно. Слезы потекли сильнее, сопли тоже. Я уткнулась в пеленку, вдыхая приятный запах. Наверное, так пахли мои родители, отдавшие жизнь за свое дитя. Все, я дичайшим образом устала, легла на бочок и свернулась калачиком между яйцами, но за Хашером и Фиалой одним глазом наблюдала.
