Он не делил просьбы на важные и неважные. Если к нему обращался человек, значит больше помочь никто не смог. Если у него что-то не получалось, а это случалось крайне редко, он страшно переживал, мучился, звонил, звонил, требовал и в итоге добивался всего, чего хотел. Все, кому он помогал, всячески благодарили и стояли за него горой. А многие ненавидели. Может, потому что в чем-то нуждались, а за помощью обратиться гордость не позволяла, может, банально завидовали. У него всегда все получалось, не шутка ли – в 34 года возглавить объединение! Наверняка были и другие претенденты на такое теплое местечко, и вряд ли они спокойно проглотили, что какой-то «мальчишка» их обскакал. Да и потом, все свои задумки он доводил до конца: захотел новый корпус построить – пожалуйста, нужно новое оборудование для лаборатории – получите и распишитесь. Дополнительные расходы на испытания – он только подумал об этом, а из министерства уже письмо присылают: «Ваша просьба рассмотрена и удовлетворена». Так что, думаю, зуб на Игоря имели многие руководители его ранга. Какие против него интриги плелись в министерстве, какие доносы писались! Паскуале отдыхает! Он кое-что рассказывал – так мне дурно делалось. А ему хоть бы что – смеется и меня успокаивает.

Это что касается работы. Выла еще и личная жизнь. Казанове он не уступал, к сожалению. Не раз я находила в почтовом ящике анонимные письма, рассказывающие о его любовных похождениях. Причем некоторые повествовали с такими подробностями – любовные романы, да и только. Я подозреваю, что их собственноручно писали бывшие возлюбленные. А пару раз ко мне незнакомые люди на улице подходили и начинали всякие гадости про мужа говорить: то с секретаршей спит, то с бухгалтершей по ресторанам ходит. Всякое плели – вспоминать противно. Наивные люди, они думали, я ничего не знала про его любвеобильность…

Не понимаю, что такое в нем было, но на него девицы так и вешались, ему для этого даже делать ничего не надо было. Сколько раз мы в клубе сидели, он только встанет, а к нему уже полк красавиц с соседних столиков бежит, чтобы пригласить на танец. А он и отказать-то не мог. Как они к нему прижимались, как жеманничали! И их совершенно не смущало, что он пришел с женой. Так что я не удивлюсь, если он весьма активно крутил романы с сотрудницами. Кому из мужей или женихов это может понравиться?

– Инга Донатовна, скажите, а какие-то конфликты у Игоря Николаевича со знакомыми были?

– Примерно пять лет назад у нас в доме появился Юнисов Руслан Сергеевич, генерал гражданской авиации, в то время он был командиром объединенного авиаотряда в Иркутске. Обаятельный, компанейский мужик в синей авиационной форме, высокий, широкоплечий – глаз не оторвешь. Игорь познакомился с ним где-то на полигонах во время испытаний. Руслан мечтал стать кандидатом наук и обратился за помощью к мужу. Игорь все быстро организовал: и научные статьи, и саму работу. Через полгода успешно прошла защита. Как они рассчитывались между собой, я не знаю, но муж остался доволен… Все трения между ними начались позже. Руслан заказал докторскую диссертацию и подарил Игорю золотой самородок, похожий на голову медведя с открытой пастью. Огромный, размером, наверное, с заварочный чайник. Муж говорил, что это большая ценность и что у этого подарка есть своя история. Именно в этот момент я почувствовала опасность, испугалась: боюсь золота, особенно старого. С драгоценностями карма, судьба переходит. Я рассказала Игорю о своих страхах, но он улыбнулся и говорить на эту тему не стал. С этим слитком он возился, как ребенок с любимой игрушкой: везде возил с собой, хвастался перед друзьями и сослуживцами, рассказывал историю старого русского купеческого рода чаеторговцев, которые раньше владели этой реликвией.

– Что-то страшное?

– Нет, нет, Алексей Львович, ничего пугающего в этой истории нет. Это рассказ об очень интересной русской семье. Основатель, крупный чаеторговец – не очень грамотный, но очень дальновидный, – вложил свои миллионы в образование детей, коих у него было много. Мудрое распоряжение капиталами дало свои плоды: дети и внуки богатого купца стали известными врачами, дипломатами, собирателями картин.

– А что вышло с зашитой докторской у Юнисова?

– С докторской диссертацией у Юнисова дело не пошло. Муж хотел ее засекретить, а соискатель допуска к секретам не имел. С открытой тематикой ничего не получалось. Статей у Руслана было мало, в науке его никто не знал. Диссертация сыпалась. Я просила! Нет, я умоляла мужа вернуть самородок, но он только посмеивался надо мной. Где-то полгода назад, зимой, Руслан Сергеевич стал регулярно звонить нам из Иркутска и Омска. Требовал конкретных сроков защиты докторской, просил вернуть золото. Все обаяние, учтивость, интеллигентная речь куда-то исчезли. Сплошной мат-перемат и угрозы. Два раза приезжал к нам домой раздраженный и опять – угрозы, угрозы. Но Игорь совершенно не реагировал на эти выпады. Мол, выпил лишнего, вот и бузит. Однако Руслан Сергеевич приезжал к нам совершенно трезвый. Я стала бояться его.

– Скажите, а когда последний раз Юнисов был у вас дома?

– Примерно месяц назад, числа я не помню.

– Как вы считаете, он мог совершить убийство?

– Не знаю. Я думала об этом. Образованный, интеллигентный человек, высший комсостав гражданской авиации. Он должен был понимать, что попадет под подозрение первым. Не знаю. Но угрожать угрожал, то ли в запале, то ли от обиды, скандалы были.

– Инга Донатовна, у вас есть еще какие-то предположения? Кто мог совершить убийство? Извините меня за бестактный вопрос, но теперь не до нюансов. Муж Вали, Валерий Тамм, способен на злодейство? Вы его знаете?

– Валера любил Валюшу до безумия, и давно уже никакой ревности не было. Валя была референтом Игоря, они проводили много времени вместе, и про их роман давно все знали. И я знала, и Валера знал. Вот так случилось. Мы с дочкой и хотели уехать… А муж у Вали хороший, добрый парень. Дочку ему одному поднимать… Мы на поминках с ним говорили, он плакал. Если убить Игоря с большой натяжкой он еще смог-бы, то Валю – исключено. И давайте с этой темой закончим, если вы не против. У меня к вам просьба, Алексей Львович. Вы, видимо, имеете право присутствовать на осмотрах или обысках? Так вот, если найдете этот злополучный самородок, отдайте его, пожалуйста, в музей или хранилище. Куда положено в таких случаях. Мне он не нужен. Избавляться от него надо.

– Да, да я уже выписал адвокатский ордер на участие в обысках. Сегодня же созвонюсь со следователем. Результаты незамедлительно сообщу. У меня к вам просьба – всю сегодняшнюю информацию повторить на допросе в прокуратуре. Это важно.

Все началось в далеком 1860 году, когда купец первой гильдии Конон Боткин снарядил и возглавил экспедицию для спасения золотоискателей в Бодайбо. Приехали они как раз вовремя: людей в забое спасли, за что благодарные старатели преподнесли Боткину золотой самородок – огромный, килограмма на два, кусок благородного металла, внешне походивший на морду медведя с открытой пастью. Слиток, бережно завернутый в грязную тряпку, преподнес суровый мужик в медвежьем тулупе. На секунду замешкался и, опустив глаза, невнятно пробурчал:

– Наши бабы говорят, что золото – металл ценный, но уж больно коварный. К новому владельцу переходят все беды прежних хозяев, зло переходит. Мы в это не верим, да и вы в голову особо не берите. Ну а этот самородок чистый, из земли он. Митяй – вы его последнего из забоя вытащили, еле живого – он золото и нашел. После этого сразу к тебе, хозяин. Так что ежели не боишься, мил человек, бери, сам понимаешь, больше нам отблагодарить тебя нечем.

Конон усмехнулся в усы и с поклоном взял подарок, положил за пазуху и уехал.

На слова мужика он не обратил никакого внимания. В Сибири и без суеверий приключаются всякие странности да неприятности: то сани перевернутся, то волки вокруг лагеря встанут и всю ночь в спину дышат. Кучера хворь непонятная скосила – всю ночь мучился, а под утро пятнами покрылся и умер; склад загорелся, и за полчаса весь товар сгорел. Напасти все время преследовали купца и его дело, но с дареным золотом он их не связывал. Жизнь длинная штука – всякое случается. После пожара торговля пошла на спад. Конон собрал всю семью – жену и двух сыновей, Дмитрия и Павла, – и поехал из Омска в новую жизнь, в Москву.