Быть хочешь королем? Тогда вначале вырви собственное сердце…

Тем летом он почти полностью избавился от чувств, остававшихся в его сердце.

Наступил сентябрь. Фредди вернулся в Оксфорд. Прошедшее лето оказалось судьбоносным не только для него. Хью и Би были мертвы. Индия порвала с родителями и покинула Уэльс, уехав в Лондон. Мод собиралась замуж, даже не предполагая, какую катастрофу ей это сулит. Безмятежные дни, проводимые их детской компанией в Блэквуде, стали достоянием прошлого. Детство закончилось.

Фредди не раз убеждался в правоте слов Красного Графа. Без сердца существовать в мире гораздо легче. Легче презирать Индию, которую он когда-то любил. Легко наблюдать, как она продолжает горевать по любимому человеку, и выражать ей притворное сочувствие. Легко обдумывать будущую женитьбу на ней без любви, но по трезвому расчету. Мысль о помолвке подала ему Изабелла, когда он учился на третьем курсе. Она переживала разрыв с дочерью и с помощью Фредди надеялась вернуть ее в семью. Индия никогда не отдаст ему свое сердце; симпатия – это все, на что он может рассчитывать. Ничего, зато он получит ее деньги, а от них намного больше пользы, чем от сердца.

В дверь снова постучали. Фредди убрал гребень в потайной ящичек. Он так и не продал гребень, сообразив, насколько это опасно. Имея клеймо Тиффани и инициалы Изабеллы, гребень был слишком опознаваемым, чтобы предлагать на продажу даже самым нещепетильным скупщикам.

– Войдите, – отозвался Фредди.

– Прошу прощения, сэр, но я пришел наполнить вам ванну.

Это был его слуга.

– Спасибо, Армстронг. – Фредди поставил шкатулку на стол. – И вот еще что…

– Да, сэр.

– Когда закончишь, будь добр, скажи дворецкому, чтобы перед обедом подали шампанское. Хочу отпраздновать приятное событие. Сегодня вечером я объявлю дату нашей с Индией свадьбы.

– Отлично, сэр. Если позволите, примите мои искренние поздравления.

Фреди благосклонно принял их. Он чувствовал, как плечи освободились от тяжелой ноши. А ноша была действительно тяжелой и называлась нищетой. С этой проблемой он справился весьма изящно, как справлялся со многими другими, требовавшими решения и не находившими тех, кто бы за них взялся.

Вскоре он обеспечит себе ведущую роль в либеральной партии, которая будет значительнее его нынешнего положения заднескамеечника. Возможно, он станет главным парламентским организатором партийной фракции. Не исключено, что министром иностранных дел в теневом кабинете. Этого он достигнет своей речью о гомруле и усилиями в борьбе с преступностью. Дональдсон продолжит зорко следить за Мэлоуном. Фредди не сомневался: этот самоуверенный наглец обязательно на чем-нибудь проколется. Индия рассказывала, как Мэлоун едва не умер в больнице, на что Фредди ответил, что этот парень обязательно нужен ему живым. Смерть лишила бы его удовольствия увидеть Сида в тюрьме. К октябрю Фредди вернется в парламент, переизбравшись от Тауэр-Хамлетс и вдобавок женатым, счастливо обосновавшимся в доме на Беркли-сквер. Возможно, в ноябре он съездит в Блэквуд – по-хозяйски оценить свое будущее поместье.

Конечно, Блэквуд не имел такой блистательной родословной, как Лонгмарш. Его не проектировал сам Кристофер Рен, зато поместье родителей Индии было значительно больше и имело все современные удобства. Сегодня у него не было даже такой дерьмовой развалины, как Лонгмарш, но скоро ему будут доступны невиданные возможности. И даже то, чего он жаждал больше всех сокровищ мира: чтобы, обращаясь к нему, люди называли его не сэром Фредериком и не досточтимым членом парламента, а… премьер-министром.

И он этого добьется. С его умом и напором плюс денежки Индии. Послушавшись совета Красного Графа, он вырвал собственное сердце. В один прекрасный день он станет королем.

Мод Селвин Джонс сидела перед туалетным столиком в комнате, которую ей отвели в Лонгмарше. Она щелкала ножницами, укорачивая челку своих иссиня-черных волос. Затем принялась за волосы по бокам, придавая им желаемую форму, после чего отодвинула стул от зеркала, оценивая результаты. Мод тряхнула головой. Ей нравилось ощущение коротких волос, едва достигавших шеи. Помнится, увидев ее с такой прической в первый раз, мать Фредди и Бинга побледнела. Мод усмехнулась. Она обожала шокировать немолодых чопорных дам.

Пока она закрепляла в ухе коралловую сережку, рука начала чесаться.

– Ну что, паршивец, набегался по траве и принес мне блох? – спросила она рыжевато-коричневого мопса Джерома, лежащего у ее ног.

Пес поднял голову и недоуменно посмотрел на нее угольно-черными глазами.

– Нет? Странно. Должно быть, эти препротивные обои. Стоит до них дотронуться, и сразу крапивница.

Но Мод прекрасно знала: причина вовсе не в обоях. Скоро зуд в руке распространится на все тело, вызывая ощущение, словно тысячи мелких муравьев ползают по ее коже. Так и будет, если она сейчас же не примет меры.

Мод встала, открыла платяной шкаф и пошарила в карманах пыльника. Пусто. Она порылась в шляпных коробках, потом выволокла из шкафа чемоданы, не переставая ругать горничную.

– Джерри, ну куда эта чертова девица могла его деть? – спросила она у мопса, впиваясь ногтями в руку.

Закусив губу, Мод осматривала комнату. Ее глаза беспокойно скользили по стенам и мебели, пока не уперлись в ночной столик. Подбежав к нему, она выдвинула ящик.

– Вот ты где! – обрадовалась Мод, достав изящный эмалированный портсигар.

Она достала сигарету, чиркнула спичкой и глубоко затянулась. Несколько секунд она удерживала сизоватый дым в легких, затем стала медленно выпускать, закрыв глаза. Когда Мод снова открыла их, ее глаза были влажными и довольными.

– Да благословит тебя Бог, Тедди Ко, – пробормотала она и улыбнулась.

Тедди мастерски умел смешивать опиумный порошок с табаком, и его сигареты внешне не отличались от обычных. Мод уже собиралась вернуться к туалетному столику, когда дверь комнаты резко открылась. На пороге стояла Индия, еще не снявшая костюм для верховой езды.

– Хорошо покаталась? – спросила Мод.

Индия не ответила. Она закрыла дверь, сняла жакет и бросила на кровать. Затем бросилась туда сама, вдавив голову в мягкие подушки.

Мод повернулась к ней. Судя по лицу, сестра была чем-то расстроена.

– Инди, что случилось? Никак с Фредди поссорилась?

Индия не ответила и на эти вопросы. Она лежала и смотрела в потолок. Зная сестру, Мод не допытывалась.

– Мод, скажи, я холодная? – наконец спросила Индия.

Мод подошла к ней, потрогала лоб.

– Я бы так не сказала. Лоб у тебя теплый. Ты заболела, что ли?

Индия села на постели.

– Мод, я не о таком холоде. Я имела в виду… ну, ты понимаешь.

– Вот оно что, – поняла Мод. – Это тебе Фредди сказал?

– Да.

Индия крутила на пальце кольцо, подаренное Фредди в знак их помолвки. Кольцо с изумрудом старомодной огранки принадлежало матери Фредди. Индия надевала кольцо, только когда встречалась с ним, чтобы ему было приятно. Вообще-то, она не любила драгоценности, считая их рассадником бактерий.

– Мы определились с датой свадьбы.

– Да ну? Какая замечательная новость!

– Полагаю, что да. Потом он меня поцеловал. И… все остальное. Получилось так себе. Означает ли это, что я холодная?

– Так вы с Фредди занимались любовью?

– Да.

– Послушай, вашей помолвке уже два года! Ты хочешь сказать, что до этого ты ни разу с ним не спала?

– Да.

– Индия, ты просто безнадежна, – вздохнула Мод, снова присаживаясь к туалетному столику.

– Наверное, так оно и есть, – упавшим голосом отозвалась Индия.

Лицо Мод потеплело.

– Только не поддавайся отчаянию. С тобой все в порядке. А в этих делах просто нужно немного практики. Мужчины сродни велосипедам. Пока не научишься ездить, никакого удовольствия, – сказала она и снова затянулась.

– Как… откуда ты научилась? – спросила Индия.

Мод выпустила сизое облачко и закашлялась.