– Господи Боже, честная женщина, – прошептал он.

– Мир полон честных женщин, – парировала Софи. – Вам просто нужно научиться находить их. И мисс Додсон потрясена размерами аббатства и боится той ответственности, которая потребуется от нее.

– Им нет нужды беспокоиться. – Граф пожал плечами. – Я уже перестал рассматривать их. Отсутствие интереса с их стороны было очевидным.

– И я так думала, потому что их не было в списке леди Форсайт, содержащем финалисток вашего соревнования.

– Вы осуждаете меня за то, что я выполняю свои обязанности в качестве главы семьи? – негромко спросил он.

– Я никогда не стала бы осуждать выполнение долга, но брак никогда не должен быть призом в каком-то соревновании.

– И все же, как же тогда вы описали бы такую ярмарку невест?

– Как рынок. Участники ищут товары, которые отвечают их требованиям, но если ничего не найдут, то ждут до следующего рыночного дня. – Софи перехватила его взгляд. – Вы слишком разумны для того, чтобы вами управляло суеверие. Если ваши предки решали свои проблемы, просто убивая нарушителей закона, то неужели вы ощущаете обязанность поступать так же?

– Конечно, нет!

Она уже сожалела о своей вспышке. Женитьба графа – не ее дело. И все же она у него в долгу, и поэтому для нее невозможно тихо сидеть в углу, пока Уэстлейк принимает участие в подобном сумасшествии.

Деймон запустил пальцы в волосы, демонстрируя свое отчаяние.

– Соглашусь, что суеверие – это глупость. А именно эта примета даже не работает. Семейная история хранит сведения о таком же числе распрей и неудач, следовавших за выполнением этих условий, как и за тем, когда они не исполнялись.

– Тогда зачем так поступать? – На этот раз в ее голосе слышалось только недоумение.

– Потому что они верят в это. А я несу ответственность за них.

– Итак, вы готовы пожертвовать собственным счастьем, зная, что эта жертва ничего не изменит.

– Все не так просто, Софи.

– Почему?

– Восприятие может очень сильно влиять на людей. – Уэстлейк встал и начал ходить по комнате. – Кто-нибудь рассказал вам, как это началось?

Она покачала головой.

– Традиция уходит корнями в войну Алой и Белой розы. Бароны Уэстбриджи пылко поддерживали Йорков, заклеймив Ланкастеров узурпаторами трона. Они вели Йорков в каждую битву и не один раз играли решающую роль при захвате Йорками контроля над страной. Даже после того, как Елизавета и Генрих объединили два дома, чтобы положить конец конфликту, Уэстбриджи все равно ненавидели Ланкастеров и их сторонников – за исключением второго сына барона, Эдварда. Он не только поддерживал Генриха Ланкастера до того, как тот сел на трон – кстати, этим он заслужил себе титул графа и аббатство, – но и безумно влюбился в девушку из Ланкастеров. Не сумев убедить отца примириться с помолвкой, Эдвард наконец-то встал во время пира в канун Рождества и напомнил семье, что его новый титул дает ему большую власть по сравнению с той, которой обладает его отец. Объявив, что древняя вражда окончена, он представил девушку, на которой собирался жениться, и поклялся, что их союз объединит оба дома в мире на все следующее поколение.

– Совсем не как у Ромео и Джульетты, – прошептала Софи, несмотря на то, что история Уэстлейка опережала Шекспира почти на целый век.

– Может быть, хотя наша история имеет счастливый конец. Эдвард был закаленный воин, добивавшийся выполнения своих приказов такими способами, которые заставили бы нас нахмуриться, но вот его жена оказалась подлинным миротворцем. Вскоре она завоевала восхищение и преданность всей семьи. Только отец Эдварда отказался приветствовать ее. К тому времени, когда одна из собственных злобных тирад спровоцировала у него смертельный удар, многие посчитали это вполне заслуженным. Любовь Эдварда и Эллен оставалась незыблемой на протяжении почти шестидесяти лет брака. Их сын объявил о своей помолвке в сочельник в знак уважения к ним, и точно так же поступил их внук.

– Но никто не верил, что эти поступки на самом деле принесли мир в семью, – заметила девушка.

– Верно. – Он провел пальцами по книге на столе, а затем снова начал ходить. – Эта связь началась с четвертого графа. Он являлся пуританином, который считал буйное рождественское веселье изобретением дьявола, который соблазнил христиан предаваться языческим удовольствиям – учитывая пьяные оргии, типичные для старого Рождества, он вполне мог оказаться прав. – Его глаза весело поблескивали, что заставило Софи покраснеть. – Поэтому он отменил все, кроме простой церковной службы. Граф тихо женился в июне без официального объявления помолвки. Никто не возражал до тех пор, пока не осознали, что его брак отметил собой начало семейных трудностей – погибшие урожаи, утраченные состояния, плохое здоровье. Графиня оказалась мегерой, которая постоянно сеяла раздоры. Начались споры среди тех, кто винил неправильное время помолвки, и теми, кто высмеивал подобный вздор. Стычки вели к расколам, разрывавшим семью на части. Стоит ли удивляться, что большинство поверили в идею проклятия?

– Наверное, нет, хотя я подозреваю, что граф и графиня вызвали бы все эти неприятности независимо от даты их свадьбы.

Он пожал плечами.

– Это не имеет значения. Их сын решил нашу судьбу. Он объявил о свой помолвке в канун Рождества в двадцать девять лет, точно так же, как это сделал первый граф. Два дня спустя холера унесла его родителей, хотя никто другой не подхватил эту болезнь. На следующий год собрали небывало большой урожай. Состояния восстанавливались. Люди снова улыбались. Они смеялись. Контраст слишком бросался в глаза, чтобы не замечать его. Следующие пять поколений наследники тщательно следовали традиции. Их помолвки были устроены родителями, часто за несколько лет до этого, так что имело мало значения, когда или где они становились официальными.

– Неужели ничего плохо не происходило за все эти годы?

– Конечно, происходило, но пострадавшие верили, что их проблемы оказались бы намного хуже без защиты первого графа – снова субъективное восприятие. – Деймон покачал головой. – И это возвращает меня к собственной проблеме. Мой отец влюбился во время Сезона, когда ему был двадцать один год. Он был порывистым человеком, который не мог подождать даже семь месяцев, не говоря уже про восемь с половиной лет, так что в солнечный июньский день он сбежал со своей невестой.

– Шокировав семью, как я полагаю. – Ей пришлось прищуриться из-за солнечного света, так как граф остановился у окна.

– Шок – не то слово, чтобы описать это. Осуждение родственников заставило отца покинуть страну. Мама к тому времени уже носила ребенка, так что он оставил ее здесь и отправился в продолжительную поездку по Европе. К тому времени, когда он вернулся, отец больше не испытывал к ней никаких чувств – сомневаюсь, что я видел его хотя бы с полудюжину раз за всю жизнь. По иронии судьбы, мама стала любимицей семьи.

– Но вашего отца они винили за любую небольшую проблему, – вставила Софи.

– Точно. – Деймон снова начал вышагивать по комнате. – На него возлагалась ответственность за каждое несчастье в течение последних тридцати лет. А его смерть во время нелепого несчастного случая в тридцать два года только усилила их веру.

– Насколько серьезными были несчастья?

– В последние годы жизнь не была благодатной. Большую часть времени страна вела войну. Несколько кузенов были убиты во время сражений с Наполеоном. Стабильно повышались цены. Еще один кузен пострадал во время беспорядков, устроенных луддитами. Плохая погода влияла на урожаи. Молния стала причиной пожара, уничтожившего заготовки древесины за несколько лет. То грибковое поражение копыт, случившееся десять лет назад, особенно сильно ударило по стадам Уэстбриджей.

– Все в Англии пострадали от таких же проблем.

– Не в этом дело. Уэстбриджи твердо верят в то, что поступки моего отца прокляли их. Подобным образом они распространяются о любом несчастье. Они не прилагают усилий, чтобы уладить споры. Они стали ленивыми, так как даже усердный труд не влияет на результаты. Они не лечат болезни, потому что считают: мой отец наслал на них проклятие и заставил страдать. Они…