Ребята вернулись почти через десять часов. Уже вечер был. То, что они приволокли, меня удивило на все сто. Это были два живых фрица. Сильно побитые, но целые! Да какие фрицы! Загляденье просто. Один унтер-офицер, и с ним рядовой. Комплекции, рожи…

– Валер, ты меня просто удивил! – восхитился я. – Ты специально таких искал? – Фрицы здорово были похожи на нас самих с Олегом. Ну, относительно, конечно. Нельзя найти своего двойника так просто. Похожих людей, конечно, много, это ученые так говорят, но найти их в одном с собой месте – это вряд ли. Тем не менее фрицы были и правда очень даже похожи. У рядового даже рост мой и цвет волос. Жаль, носы не такие, нос здорово привлекает внимание. Но что поделать, если у «истинных арийцев» такие хрюпальники.

– Ну а смысл брать кого попало? – удивился Веревкин, шумно проглатывая воду, которую пил из фляжки. – Рядовой, думаю, тебе больше подходит…

– Да и унтер на Олега похож, – кивнул я. – Раздевай, и так уже времени прошло черт знает сколько.

Готовили фрицев недолго. Те слушались, на удивление безропотно выполняли наши приказы. А они были на первый взгляд странными. Раз уж живых притащили, нужно выспросить побольше, прежде чем в болото их загнать.

Кто и где родился, как звать родителей и близких людей. Кто друзья, а кто достоин только удара в зубы. Много было вопросов, да и ответы нас удовлетворяли. Фрицы боялись, серьезно так боялись. Оказалось, они только две недели как из запасного полка, в Польше отдыхали. В местных реалиях еще ни в зуб ногой. Друзей на фронте пока не завели, так, приятельствовали, но не более. Подразделение оказалось охранным, но не жандармы, а простой вермахт. Этих двух отправили в оцепление одной деревни, там вроде как партизаны «завелись». Их было неполное отделение, когда пришел приказ оставить позиции и вернуться в расположение. Немцы, привыкшие выполнять приказы, вопросов не задавали. Вчера вечером и вышли. По пути на них налетел шальной отряд партизан, и почти все полегли. Этим удалось скрыться, так как шли с краю, вот и нырнули к озеру, там по воде свалили. На выходе к своим их тут же развернули и в составе взвода пригнали туда, откуда их выкрали мои архаровцы. Километров десять отсюда. Взвод немчуры оказался опытным, и солдаты не собирались просто так умирать в здешних болотах. Они ушли подальше от места, где в последний раз видели партизан, и затихарились, разбившись на пары.

Эти двое были просто клад. Мы можем пойти практически в любую сторону и примкнуть к любому подразделению. Оказалось, у немцев такой же бардак. Если какому командиру срочно понадобятся люди, а под рукой будут чужие, он, несомненно, их прихватит. Одна с нашими разница, обязательно сообщит в родное подразделение, что взял себе чужих солдат. Но это нормально. Никто нас проверять не станет, думаю. По идее, да и пленные это подтвердили, нас должны сразу отправить в тыл, госпиталь по нам плачет. Проблема была в одном – раны. Если верить фрицам, они только недавно призвались, а мы? Особенно я, все тело в шрамах. Но выбора нет.

Врать фрицам нужды не было, вон их как колотит, боятся, понимают, не маленькие, что их ждет. Умоляют оставить в живых, семьи у них и прочее. Кстати, меня уже давно не раздражает нытье врага. Помню, в сорок первом, когда слышал такие речи, сразу заводился, а теперь… Да пофиг на них. И на речи, и на немцев.

– Командир, этих чего, валить? – спросил Валерка.

– А ты с ними выйдешь? – просто спросил я.

– Ну, можно попробовать, – задумчиво ответил друг, – грохнуть их никогда не поздно, если что.

– Хотите, тащите, – просто сказал я, – только толку-то от них. Чего они смогут рассказать?

– Старшой! – привлек мое внимание Олег.

– Чего?

– Валите их. У наших они сами и расскажут, как двое чуть живых русских надели их форму. Опять вопросов будет столько, что заманаемся отбрехиваться.

– Олежка прав, – кивнул я. – У меня и для вас целая лекция. С тобой-то все понятно, а еще ведь Матросов есть…

– Меня не надо валить! – робко произнес Лешка. – Я ничего не скажу.

– Тут наоборот нужно. Необходимо сказать именно то, что нам не сможет повредить, точнее даже, должно помочь. Убалтывать вас будут ой как серьезно. У Валерки спросишь, он уже опытный.

– Вот почему я и остался у партизан, не хотел на допросы попасть… – севшим голосом ответил рядовой.

– Ну а как без допроса? – пожал я плечами, что причинило мне новую боль. Прокашлявшись, продолжил: – Ты из вражеского тыла идешь, обязаны допросить. Но вы помните, что я рассказывал. Если пойдет все не так, как я говорил, можешь мне не верить. Хорошо?

– Да все я понял. Сам понимаю, что будут пряник сулить, чтобы сдал остальных.

– Конечно. Главное, не заикайтесь даже, что мы к фрицам собрались. Твердите, как «Отче наш»: командир, будучи тяжело ранен, отправил на выход из окружения. Никакого смысла вам умирать вместе с нами нет. Если следак нормальный попадется, то сам поймет, ну а дурак помучает немного. Главное, Валер, весь расчет на тебя!

– Да, я все понимаю. Левитин заступится, своих он не сдаст.

– Максим Юрьевич как отец родной, главное, доберись до него. Вот тому уже можете говорить всю правду.

Я долго и обстоятельно инструктировал бойцов, что и как говорить. Как вести себя на допросах, а будет их немало. Ведь отсюда нет прямого пути в нашу школу. Сколько будет особых отделов по пути к дому, даже предположить не возьмусь.

Хотел, чтобы новичок, рядовой Матросов, сам убил фрица. Но тот сник, понимаю, убить безоружного, да еще и полностью раздетого человека, очень тяжело. Все сделал Веревкин. Валерке с недавних пор это не трудно. Пока отправлял на тот свет одного фашиста, второй начал причитать и, увидев возвращающегося с болота нашего бойца, заверещал. Валера быстро прыгнул к нему и вогнал штык в живот со всей своей пролетарской ненавистью. Матросов стоял рядом и не смог сдержаться.

– Ну, отошел? – спросил я, когда Лешка прокашлялся и вытер рот. Рвало его минуты три без остановки, чем хоть, жрать-то давно нечего.

– Да, извините, товарищ командир. Больше не повторится…

– Да брось, – качнул я головой, – у всех такое было. Это реакция нормального человека, если хочешь. Ты думаешь, мы нормальные? Забудь об этом, парень, война ломает людей, обратной дороги нет.

На сборы парней ушла вся ночь, а под утро, когда они уже собирались уходить, мы увидели свет фонариков. Черт, немцы упредили нас и все же залезли в болото.

– Так, меняем план! – выдохнул я. – Валер, уходите по кочкам, как и показывал Лешка. Так уж получается, что не вы будете отвлекать, а мы. – Я хотел, чтобы парни, пошумев в стороне, увели фрицев отсюда. Мы хотели попасть к другому подразделению немцев, чтобы в нас не признали врагов. Но теперь уже не знаю, как получится. Главное, чтобы парни ушли, все же я почти дохлый, Олег немногим лучше, а они целые, от них еще будет польза.

Ребята рванули в глубь болота, благо уже было достаточно светло. Свет фонариков тоже становился невидимым, а может, уже и повыключали их фрицы. Хлюпанье под ногами наших бойцов быстро исчезло, мы с Олегом осмотрели друг друга в который раз и разом застонали.

Услышали нас не сразу, еще минут двадцать ничего не происходило. Мы ползли в направлении фашистов, Олегу чуть проще, у него раны немного легче, а вот мне было очень больно. Рана, видимо потревоженная моим движением, стала обильно кровоточить. Ощущаю себя буквально в луже. Хотя я и так в луже. Вон, вся форма немецкая уже промокла. Но внутри, под бельем, я точно ощущаю противную липкую влагу. Эх, получится что-то или нет, решится, я думаю, в ближайшее время. Если нас разоблачат немцы, то просто пристрелят, и баста. Но если прокатит и нас отправят в госпиталь… Блин, хоть это и будет вражеским тылом, но что-то я прям хочу туда! А знаете, почему? Да потому, как прекрасно представляю себе перспективы оказаться сейчас в нашем госпитале. Думаю, сдохну я там быстро и надежно. А вот на фрицев надежда есть…

– Кто тут?! – голос. Грубый, настороженный голос, вещавший на немецком языке. Фрицы появились как-то внезапно, может, я отвлекся и не заметил, не знаю.