Тан кивнул и обернулся к сенешалю:

– Займись этим, Гройн. И дай рабочим пятерых гвардейцев в сопровождение.

– Да, владыка, – поклонился воин и направился прочь.

Какое-то время два гнома стояли молча, думая каждый о чем-то своем. Потом Скорвид снял из-за плеча арбалет, склонился уперев могучее оружие в землю и принялся его заряжать. Ульфредин молча наблюдал за ним, пока скаут ловко приводил сложные механизмы в готовность. Шесть арбалетных болтов оказались на своих местах, пружина была взведена и старый гном завершающим движением заблокировал пусковой рычаг предохранителем. Наконец, выпрямившись, гном посмотрел на своего тана с озорной улыбкой.

– Давненько я не устраивал одиночных вылазок. Хочу посмотреть, хоть одним глазом, на твои новые владения, дружище.

– А ты не слишком стар для таких дел, почтенный мастер скаутов, мм? – подмигнул ему Ульфредин, – Как бы не пришлось тебя выручать, как в тот раз в Глухомани. Когда ты выбежал из ночного леса с выпученными глазами, удирая от разбуженного из спячки медведя.

– Да, мне не стоило тем вечером налегать на пиво, – почесав голову, сказал Скорвид, – но я рад, что медведя оставили в живых. В ту ночь, отогнав его обратно в лес, ты спас честь моей семьи. Величайшим позором было бы для меня, последнего из клана Медвежьего Утеса, погубить зверя, являвшегося священным символом моего рода. И все же, к утру я стал полным посмешищем в глазах всего каравана.

– Не бери в голову. Мы все испытывали гордость, увидев, как быстро может бегать наш лучший разведчик!

Скорвид бросил на тана прищуренный взгляд. В ответ Ульфредин лишь пожал плечами. Через мгновение оба бородача в голос расхохотались, заставив вспорхнуть из прибрежных зарослей камыша дюжину диких уток.

Несколько часов спустя, когда ночь накрыла звездным одеялом лагерь гномов, Ульфредин сидел в своем шатре и задумчиво вертел в руках старинную бронзовую головоломку. Она представляла собой шар, состоящий из небольших шестиугольников. Каждый ряд был подвижен, а на поверхности гексов были вырезаны лики подгорных владык древности. Ряды шара были подвижны и легко перемещались вертикально, горизонтально и наискось. Смысл загадки заключался в том, чтобы расположить гексы в соответствии с очередностью правления и влиятельностью клана каждого из изображенных на них танов. Если все сделать правильно, в шаре открывался потайной отсек, в котором хранилась одна из реликвий клана Седоруков, великих изобретателей и изготовителей подобных устройств. Ульфредин не мог открыть этот шар с самого детства. Не потому, что он был не сведущ в истории Берегонда. О нет, он прекрасно разбирался в истории, знал гербы, могущество и численность каждого из сорока великих кланов. Причина его неудачи была проста, как кузнечный молот – грушка была сломана.

Отбросив бесполезный предмет в походный сундук, он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и стал погружаться в пленяющую дрему. Постепенно его слух притупился, и он больше не слышал потрескивания огня в жаровне и приглушенных голосов болтающих снаружи стражников. Перед его мысленным взором проплывал плотный белесый туман, застилающий все вокруг. Туман расползался, и его становилось все больше, пока Ульфредину не почувствовал, что полностью окутан странной тягучей дымкой. Затем он узрел впереди черную точку. Она стала шириться и пускать в стороны темные длинные щупальца. Туман отпрянул и тело Ульфредина обдало прохладой. Точка уже превратилась в пятно и приближалась. Воздух вокруг гнома стал очень холодным, и в тот миг, когда белесый туман полностью растворился под натиском темного нечто, тело тана словно рвануло вперед, окунувшись в беспроглядный мрак ледяной тьмы.

Гном не сразу понял, что проснулся. Вокруг было темно и холодно, а за полотном шатра царила странная тишина. Стены шатались под порывами ветра, однако все звуки словно исчезли. Тан привстал, но кресло даже не скрипнуло.

– Что же это? – растерянно спросил сам себя Ульфредин. Его голос прозвучал оглушительно на фоне абсолютной тишины. Гном схватил с земли толстый меховой плащ, накинул на плечи и двинулся было к пологу шатра, когда понял, что выход ему преградила высокая фигура в длинном дорожном плаще. Его лицо скрывал глубокий капюшон.

– Мое почтение, господин гном, – произнес насмешливый голос, – прошу прощения, что прервал твой дивный сон.

Ульфредин отпрянул и кинувшись к постели, выхватил из под одеяла гвардейский топор. Тан встал в боевую стойку, занеся оружие над головой.

– Кто ты такой? – закричал он. – Назови свое имя, безумец, и я высеку его на твоем надгробии!

– О, как это мило. Ты меня не узнал, мой маленький грозный друг? Хотя, конечно, наша встреча была весьма мимолетна. Да и кто вообще обратит внимание на старого дряхлого музыканта в компании молодых и остроумных актеров, ведь так? У такой важной персоны как ты, есть более насущные заботы, нежели общение с малознакомыми типами, едва ли заслуживающими внимания.

Глаза гнома наконец привыкли к темноте и он разглядел протертые дыры и грязь на старом желтом плаще.

– Ты Неандер! – воскликнул Ульфредин, – Тот старик с дороги!

– Превосходно! – захлопал в ладоши незнакомец, – Выходит, ты еще не до конца разъел мозги своей вонючей выпивкой. Только прошу тебя, не шуми так сильно. Твои солдаты спят, и я не хотел бы, чтобы ты своими воплями устроил в шатре военный парад.

От гнева у гнома перехватило дыхание. Кровь в висках стучала, словно молот по наковальне. Он отбросил в сторону топор и, сделав шаг вперед, прорычал:

– Клянусь предками, мне не нужна ничья помощь, чтобы убить тебя здесь и сейчас голыми руками!

Гном бросился на незваного гостя, целясь кулаком в подбородок. Но его рука описав широкую дугу, лишь рассекла воздух в том месте, где мгновение назад стоял старик. Вмиг развернувшись, гном увидел, что незнакомец сидит в его кресле, закинув ногу на ногу.

– Это было очень… хм, эффектно! Да, вот нужное слово. – все так же издевательски продолжал он.

– Как ты это сделал? – растерянно произнес Ульфредин, уставившись на старика.

– Годы практики, – улыбаясь, ответил Неандер. – Долгие годы. А теперь, если ты вдоволь порезвился, я бы хотел наконец перейти к цели моего визита. Как ты, наверное, догадался, кое-кто был бы очень недоволен появлению гномов в столь неподходящее время.

– Кто этот «кое-кто»? – спросил старика гном.

Лицо Неандера на миг передернуло от злости, но он сдержался. И через мгновение снова заговорил с насмешливым выражением на лице

– О, в свое время ты непременно познакомишься с моим… хм, нанимателем. Но пока тебе не нужно знать никаких имен. Тем более, что бестолковые бродяги-музыканты умудрились разболтать принцу мое.

Ульфредин медленно прошел вдоль стены шатра, не сводя взгляда со старика, и остановился рядом с брошенным на землю топором.

– Нападение гоблинов – это твоих рук дело? – спросил тан.

– Разве что самую малость, – проговорил Неандер, – хотя я не привык вести дела с грязными варварами. От них больше вони, чем толку. Я предпочитаю действовать изящнее. Но не могу отрицать того, что я пытался повлиять на исход вашей битвы в их пользу. Принц Лоссар – человек чести и острого ума, приходится это признать. Но вот с чувством юмора у него довольно плохо. Помнишь того толстого коротышку, что был с нами на тракте? Твои гномы души в нем не чаяли, а дети хохотали так, что им приходилось менять исподнее! А вот наш принц даже не обратил на него никакого внимания. Бедняга толстяк старался как мог: ходил на руках, с размаху налетал на дерево, но ему так и не удалось позабавить этого королевского чурбана. В итоге принц поскакал дальше, и помешал зеленокожим завершить начатое.

Неандер закрыл глаза и покачал головой в притворной печали.

– Но, как известно, в любом деле бывают неудачи. И вот я здесь. Мой наниматель пожелал бы, чтобы я лично передал тебе его послание. Ты храбро бился с гоблинами, и твой народ обожает тебя, несмотря на то, что ты их чуть не погубил. Я уверен, что полюбит еще больше, после того, как ты приведешь их в безжизненную ледяную пустыню, о тан промерзших сугробов!