План Матвея заключался в том, чтобы сделать еще один вход в подвал рядом с парадным входом в дом. Он не хотел, чтобы все таскались по его жилищу, как по рынку и хватали его вещи своими руками, а имя второй вход, любителей острых ощущений можно было бы сразу провожать к месту действия. первый вход в подвал был со стороны двора, где обитали собаки и он был предназначен для них. Именно через эти двери все собаки рано или поздно попадали в рай, потому что выжить в подобных условиях было весьма сложно, да и, честно сказать, не во всех глазах четвероногих подопечных Шагарина можно было заметить желание продолжать жить.
Ринг, который был сделан для собак, представлял собой большую вырытую яму прямо в центре подвала и обложенную внутри булыжниками. Как только участники боя были выбраны и ставки сделаны, в помещение затаскивали рычащих и рвущихся куда-то бойцов, а потом, по свистку Матвея, их просто сбрасывали в яму и – начиналось веселье. Чаще всего, ринг покидало только одно животное, которое доставали при помощи палки с петлей на конце. Петлей захватывали голову собаки, затягивали и тащили вверх. Потом петлю ослабляли, а доведя животное до будки или клетки, петлю стаскивали и оставляли бойца наедине с его ранами и страданиями. Для существа, оставшегося в яме навсегда, от людей требовалось больше усилий. Им нужно было спустить в яму лестницу и борясь с отвращением, вытащить растерзанное тело собаки, потом замотать его в кусок мешковины и выбросить рядом с кладбищем. Люди, которые занимались этим, не очень страдали, ведь Матвей каждый Божий день говорил им о том, что это всего лишь глупые животные и им абсолютно не важно, как жить и как умирать. Умные люди считали, что Шагарин прав, а раз он прав и все делает по уму, то зачем вообще об этом думать. И они не думали.
Отец Магориан частенько бывал у Матвея, но никогда не спускался в подвал. Он предпочитал приходить тогда, когда большинство любителей жестоких схваток животных расходились и в доме оставались лишь те, кто любил крепко выпить и поиграть в карты. За игрой, которая могла длиться до поздней ночи, служитель церкви осторожно пытался порицать Шагарина за его деятельность, но тот только смеялся и на глазах у собравшихся товарищей отвечал священнику, что он еще не настолько разбогател, чтобы бросить столь прибыльное дело.
– Да я с детства ненавижу собак! Фу! Что вы все в них находите? – с усмешкой говорил Матвей. – Почему вас так заботит, что станет с этими мерзкими тварями? Даже им все равно! Они даже не понимают, что живут и вряд ли понимают, когда умирают. Это же просто мусор! В общем, не будем тратить время на разговоры о всякой дряни, а лучше откроем еще пару бутылок хорошего вина и нажремся в хлам! Да здравствует богатая жизнь!
После таких монологов отец Магориан не решался продолжать заступаться за животных и пытаться наставить молодого и дерзкого парня на путь истинный. Он быстро сдавался, но, надо отдать ему должное – он возвращался к этой беседе изо дня в день. Служитель церкви нередко ловил на себе осуждающие или не понимающие взгляды, но все равно продолжал. Он считал, что всегда надо предпринимать попытки изменить мир. Так уж был устроен этот робкий человек, который каждое воскресенье стоял в церкви на своем привычном месте и пытался донести до прихожан одну простую правду – надо быть добрее.
Вот и сейчас, стоя в лавке Юния, отец Магориан попытался угомонить Матвея с помощью одного предложения, но у него мало что получилось. Он лишь снова стал объектом насмешек для трех молодых и здоровых мужчин.
– Ну, не надо так сердиться! – воскликнул Шагарин и покосился на своих друзей. – Мы не хотели портить вам утро! Может быть, вы согласитесь пойти с нами в трактир и выпить по стаканчику или по два? Как вам идея, отец Магориан?
– Воздержусь, – ответил служитель церкви и снова бросил короткий взгляд на Гбемизолу, которая продолжала стоять возле двери, не имея возможности выйти, так как трое мужчин по-прежнему загораживали проход.
Странное дело, но даже у таких подонков, как Матвей Шагарин были свои друзья и почитатели. Двое мужчин, с которыми он зашел в лавку считали его своим другом. По левую руку от него стоял Марк – глупый, бесхребетный, жестокий человек, который считал Матвея своим идеалом и вот уже несколько лет таскался за ним из города в город, воображая, что без него его товарищу будет намного тяжелее жить. Надо сказать, что Шагарин был совершенно иного мнения об их союзе. Он уже в первую встречу понял, что Марк – человек небольшого ума и ему можно поручать самую грязную работу, не боясь, что у того когда-нибудь возникнет угрызение совести и он побежит его разоблачать.
По правую руку от Шагарина стояла персона гораздо интереснее. Это был Гейб Орци, начальник полицейского участка, в обязанности которого входило не только обеспечивать порядок в Городе бедняков №44, но и всячески мучить его несчастных жителей. Гейб был злым человеком, злым от природы. Он не видел разницы между кошкой, ребенком, мужчиной, женщиной или стариком, так как любил издеваться над всеми ними. Его молодая жена – бедная Елизавета, которая вышла за него замуж только потому, что побоялась ему отказать, страдала больше всех, ведь ей приходилось сталкиваться с Гейбом каждый день и каждую ночь. Если утром девушка хоть как-то могла снести злобу и недовольство мужа, которые он выражал оскорблениями и кулаками, ровно до того момента пока ему не нужно было идти на работу, то с наступлением ночи, в голову бедной Лизы часто приходили мысли о самоубийстве. Гейб был очень агрессивным любовником, и если ему не удавалось хоть немного выпустить пар на работе, то все самое страшное ночью доставалось его жене. При этом он не от кого не скрывал своего истинного отношения к ней и сам любил посмеяться в кругу своих немногочисленных друзей над бедной Елизаветой, которая делает для него все, что он только не прикажет.
Почти все жители Города бедняков №44 ненавидели Гейба Орци и искренне сочувствовали его жене, которая все реже и реже выходила из дома, стыдясь своих синяков. Многие, кто не знал историю Лизы, недоумевали, почему она не сбежит от него, почему продолжает жить с таким извергом? Но, ответ на эти вопросы был самым простым – Лизе некуда и не на что было бежать. Всю свою юность она провела в Городе бедняков №116 со своими родителями и двумя младшими сестрами в полуразвалившемся доме с протекающей крышей и снующими туда-сюда крысами. Как и в любой бедной семье, старшему ребенку всегда выпадает участь взрослого и уже в двенадцать лет Лиза начала торговать яблоками сидя недалеко от того места где останавливались поезда. Так она, не смотря ни на что, ни на погоду, ни на самочувствие проводила много часов под открытым небом в компании разнообразных людей, пытаясь с помощью ласковой, детской улыбки и мягкого голоса продать хотя бы несколько яблок, которые ей категорически запрещалось есть самой. Такой жалкой жизнью Елизавета жила пять лет, до того момента пока ее не увидел Гейб, когда возвращался на поезде в Город бедняков №44. Он не влюбился в нее, нет, он не был на это способен. Он просто захотел, чтобы она стала его женщиной и чтобы усыпить бдительность ее родителей, Гейб ухаживал за Лизой до ее восемнадцатилетия, а потом быстро женился и увез с собой в Город бедняков №44 в свой крепкий дом. Лиза была доброй, беззащитной, наивной девчонкой, поэтому даже подумать не могла, что такой видный мужчина, как Гейб Орци окажется настоящим тираном и сущим дьяволом. Уже в первую ночь после свадьбы в новом доме Елизавета подверглась страшному наказанию, за то, что не смогла предвидеть желание мужа. Он избил ее до полусмерти, и первая брачная ночь Лизы прошла на грязном полу в луже собственной крови. Когда Гейб закончил и довольный слез со своей молодой жены, она плакала, закрывая разбитое лицо руками.
– Не реви! – рявкнул Гейб и пнул Лизу, попав ей по ноге, из-за чего она еще больше задрожала всем телом. – Не надо меня бояться. Если будешь все делать правильно, никто тебя не тронет. Хватит реветь, я сказал! Живо вставай и прибери за собой!
