Чувствуя себя немного неловко, я ответила:

– Ну сейчас лето, поэтому я хожу пешком, катаюсь на велосипеде и занимаюсь йогой.

– Какой йогой? – спросила женщина и добавила: – Я занимаюсь йогой, но не выгляжу так, как вы.

– Это в основном наследственность, – ответила я.

Я отмокала в бассейне, избегая дальнейшего зрительного контакта и разговоров. Однако я продолжала наш внутренний диалог, думая: «Разве не странно, что женщина, которую я никогда не встречала, чувствовала себя так свободно, чтобы высказывать мнение о моем теле? И разве не странно, что я чувствовала себя обязанной ответить ей? С таким прошлым, как у меня, нет простого ответа на ее вопрос».

Размышления о том, что я сделала, чтобы «выглядеть так», вызвали воспоминания о моей жизни. Каждая сцена была частью сложного ответа на этот, казалось бы, простой вопрос незнакомого человека.

Мне тринадцать, и я вешу сорок пять килограммов, когда мы с лучшей подругой садимся на нашу первую диету. Называлась она «Солнечной диетой» и состояла из одного и того же меню на 1–2 недели: завтрак – 1 апельсин, стакан обезжиренного молока; обед – 1 апельсин, стакан обезжиренного молока, 230-граммовая котлета для гамбургера; ужин – 1 апельсин, 230-граммовая котлета для гамбургера, стакан обезжиренного молока. Я действительно похудела (не то чтобы мне это было нужно), но внутренне я определенно не чувствовала себя солнечной.

Мне пятнадцать, я участвую в группе поддержки на футбольном матче, когда один мальчик из моего класса кричит с трибун: «Классные ляжки, Тина!» С тех пор мне никогда особенно не нравилось носить короткие юбки. Оглядываясь назад, я понимаю, что моему однокласснику должно быть стыдно за грубые, жесткие и пошлые шутки, но вместо этого я сама чувствовала себя смущенной и униженной.

Мне восемнадцать. Я склонна к суициду и слегка одурела от наркотиков, алкоголя и булимии. Я обращаюсь за помощью к своему психиатру. Пользуясь случаем, она говорит: «Опиши мне, как будет выглядеть эта помощь, и я найду ее». В этот момент прояснения я изложила почти в мельчайших деталях свое представление о лечебном центре, в который обращусь через три месяца: «Я буду чувствовать себя в достаточной безопасности, чтобы честно рассказать о своих проблемах. У меня появятся друзья, которых не будет волновать только то, как я выгляжу. Я смогу пойти поплавать и наслаждаться ощущением воды, а не просто беспокоиться о том, как я выгляжу в купальнике».

Мне двадцать, и вот уже более трех лет я подсчитываю калории и взвешиваю каждую порцию в соответствии с протоколом «Анонимных переедающих», пытаясь привнести некую структурированность в такой естественный процесс, как еда, которая стала настолько извращенной и неконтролируемой, что мне не раз приходила мысль о самоубийстве.

В сознании продолжали всплывать образы из моих практик по самоисцелению и восстановлению – группа «12 шагов», психотерапия, кружки по оздоровлению в духе Нью-Эйдж, несколько культов, духовные общины, школы йоги и эзотерические традиции.

За последние тридцать лет я перепробовала почти все мыслимые схемы питания – сыроедение, макробиотику, богатую клетчаткой пищу с низким содержанием жира, диету Южного пляжа, диету Аткинса, веганство и вегетарианство. Каждая из этих схем позволила мне научиться чему-то жизненно важному, но я так и не смогла приблизиться к утолению внутренней жажды, которая жила во мне; жажды глубины, душевной связи и смысла, которая была неутолимой и всепоглощающей и которую было невозможно ослабить любым количеством лучшего мороженого.

Я жила с противоречивыми внутренними предписаниями, которые создавали путаницу, – «будь тощей» и «не заставляй других чувствовать себя некомфортно, будучи слишком тощей»; «будь дисциплинированной» и «не будь строгой». Движение в одном направлении ставило любовь, одобрение и духовную близость на карту в игре, которую было невозможно выиграть, но я должна была продолжать играть в нее.

Разные этапы моей жизни всегда были омрачены проклятием возможного увеличения веса – половое созревание, первый курс колледжа, женитьба, сорокалетие, менопауза и т. д. Как досадно, что движение по естественной линии жизни происходило с мыслью «не набирай вес, иначе…», почти так же, как хороший законопроект портит какая-нибудь суровая поправка, даже когда он проходит процедуру голосования и принимается как закон.

Страшная мысль «не набирай вес, иначе…» возобладала надо мной, моими друзьями, учениками и коллегами. Удивительные, красивые, творческие и страстные женщины, которые также добры, умны, трудолюбивы и проницательны, часто одержимы тем, как они выглядят. Некоторые из них не носят купальников, другие избегают зеркал, а многие живут главным образом на капустных коктейлях, отбрасывая такие продукты, как хлеб или макароны, будто врагов.

Когда в 2003 году я написала книгу «Йога изнутри», посвященную йоге и образу тела, я думала, что йога даст ответы мне и другим женщинам, страдающим от тех же или похожих мыслей, чувств и действий. Тринадцать лет спустя я вижу неопровержимые доказательства того, что йога может также усугубить положение, когда речь идет об образе тела, весе и выборе пищи.

И все же эта книга оказалась бесценной для меня и для многих других как приглашение прекратить войну с собой и со своим телом, посвятить себя поддержанию гармонии и внутреннего спокойствия. В этой книге утверждается, что перемирие между безумными императивами общества и собственным внутренним состоянием может быть найдено только в жизни, прожитой от чистого сердца, посвященной Милосердию и основанной на постоянной практике в течение долгого времени.

С такой длинной и сложной историей, связанной с едой и моим телом, которая потребовала бы длинного и сложного ответа на вопрос, заданный незнакомкой в горячей ванне о том, как я стала такой сильной, неудивительно, что я просто уклонилась от ответа на этот вопрос, сказав: «Это в основном наследственность».

Честно говоря, я не могу предложить «Пятишаговый план для сильного тела с помощью йоги» или набор советов по диете. На самом деле мне все равно, что едят люди, какие упражнения они делают или даже как они выглядят. Я также не являюсь образцом совершенства в области питания, образа тела, физических упражнений и здоровья. Я предпочитаю на завтрак тако со смузи; я перестала пытаться преодолеть свою зависимость от кофеина; и я признаю, что никакие усилия по самоограничению не приносят плодов в долгосрочной перспективе… я всегда могу дать задний ход! Это может занять неделю, а может и десятилетие, но опыт показывает, что, если я двигаюсь слишком далеко или слишком быстро в каком-то одном направлении, душевные затраты требуют противовеса с другого направления. Я научилась ценить медленное движение к переменам больше широких жестов кажущейся быстрой трансформации.

В психотерапевтических группах, которые я посещала лет в двадцать, обычно занимались пожилые женщины. Как правило, я испытывала разочарование, уверенная, что к тому времени, когда я достигну их возраста, у меня не будет подобных проблем. Конечно, вся эта внутренняя работа, которую я проделала в юности, позволила бы мне стать более гармоничной, зрелой женщиной.

Поскольку мне сейчас пятьдесят, я вижу весь процесс изменения и трансформации по-другому. Я больше не ценю внешнюю идеальную картину или правдивые, но банальные изречения, подводящие итог процесса длиною в жизнь. У меня вызывает уважение глубокая, честная борьба за то, чтобы быть настоящими сейчас, а также скромное повторение попыток и принятие неудач. Я восхищаюсь верой, упорством и любой крупицей сострадания, приобретенной в стремлении жить осмысленной жизнью, особенно в теле, которое выдержало бурю собственного или стороннего воздействия. Я восхищаюсь великодушием. Я восхищаюсь всем, что нужно каждому из нас, чтобы жить в согласии с нашими лучшими ангелами. (Возможно, мне следовало поделиться этим с той женщиной в горячей ванне?)