– Как вы знаете, занятия на Парном факультете отличаются от обычных, – говорит он пару минут спустя, встав перед доской каменным изваянием. В молодости он был капитаном стражи, и это видно до сих пор. – Вы выбрали себе партнеров. Для кого-то этот выбор был более осознанным, для кого-то – вероятно, спонтанным.

На последних словах он смотрит на меня и Рейма. Еще несколько человек оборачиваются.

– Вы будете учиться чувствовать друг друга и пользоваться вашей связью. Взаимопонимание – главный ключ к слаженной работе в паре.

Илман говорит об этом взаимопонимании, о поддержке – и о том, что мы попали на лучший факультет лучшей академии. О том, что легко здесь не будет, надо приготовиться: до половины всех пар отсеиваются в первый же семестр.

– И, конечно, вам предстоят тесты. Ваш прогресс будут отслеживать с первой же недели, на практиках.

Рейм задумчиво вертит ручку в своих кошмарно изящных пальцах. Меня всегда удивляло, как он умудряется ничего не слушать, на первый взгляд, но при этом в учебе преуспевать. Враг берет листок и что-то пишет, а потом пододвигает мне.

«Начали неплохо. Глория во мне уже дыру прожгла, а Тео как наелся несвежих помидоров».

Я каменею.

«С ума сошел? – отбираю у него бумагу и строчу быстро. – Писать такое на глазах у ректора?»

«Вряд ли он разозлится, что я переписываюсь со своей будущей невестой. Сделай лицо попроще, тебе по статусу положено».

Ручка дергается в пальцах. Рейм невозмутимо выводит дальше:

«И придвинься. Между нами можно сквер разбить – вряд ли это впечатлит Илмана».

Злобно кошусь на него. Может, он и прав, но осознание этой возможности ничуть не радует. То, как мы сидим сейчас, – примерно на десять рядов ближе, чем обычно. На общих лекциях, где мы имели несчастье пересекаться, я тоже садилась перед преподавателями, а он с дружками выбирал места у дальней стены. И меня это полностью устраивало.

«Кажется, ты вылил на себя полфлакона духов. Наверное, это какая-нибудь аристократическая заморочка, но мне хватило нашей близости в холле».

Жду, что высокородный гад оскорбится, но ловлю лишь наглую улыбку.

«Боишься меня, бесенок?»

Боюсь?

Пожалуй, поначалу он доводил меня до паники и дрожи. Когда тебя начинает задирать толпа знатных парней, каждый из которых выше и сильнее, а их отцы могут купить твой дом со всем имуществом на месячное жалование, – это приводит в ужас.

Но, как уже говорила, я это пережила. Трепет, рождавшийся в ногах рядом с Реймом, давно перерос в презрение.

«Боюсь, что меня может стошнить на твой дорогой пиджак».

После тех первых недель знакомства наша вражда вышла на новый уровень. Он и его дружки стали выкидывать что-нибудь с завидной периодичностью. Жестоко, унизительно, зло. Я не знала, что делать, жила как в тумане. Не отвечала на их издевки, на оскорбления и клички – я еще наивно надеялась, что про меня могут забыть.

В первый раз я сознательно пошла против Рейма, когда мне в сумку подсыпали семена асторции и живую землю. За пару часов из них полезли удушающе пахнущие корни и ростки. Прежде, чем я успела среагировать, уже вся пропиталась этим запахом – надо мной смеялись одногруппники, шутили, что от простушки несет помоями.

Сбежав с занятий, я дождалась Рейма на выходе из его аудитории и просто швырнула эту дрянь ему в лицо. Обсыпала аристократа с головы до ног. Кричала, дрожа от гнева, что он худший из придурков, что мне плевать на его статус – на каждое унижение я теперь отвечу.

Он попытался спеленать меня воздушными потоками прямо в коридоре. Я пыталась отбиться. Нас остановил преподаватель – и впервые увел к ректору.

Странно, но мне вдруг стало почти легко. Сейчас меня отчислят, и я освобожусь от этого места. У меня тогда не было амбиций – я не хотела многого от жизни и уж точно не думала, что девчонка вроде меня может преуспеть в элитной академии.

Работа официанткой казалась лучше, чем этот кошмар.

Но Илман лишь прочитал нам лекцию о том, что ребяческие глупости и не наносящие однозначного вреда заклятья в Первой Академии расцениваются как здоровая магическая практика. А вот срывать занятия и мешать другим – нельзя.

Я могла бы жаловаться на «ребячество» придурков, которые хотели видеть меня голой, но была уверена, что им все сойдет с рук. Тем более Рейм не сказал ни слова о подпаленных волосах. Он вообще молчал, странно на меня косясь.

И все это неожиданным образом меня вдохновило.

Чтобы он не так быстро осваивал новые воздушные гадости, я выкинула его конспекты в пруд. Чтобы отделаться от его оскорблений хоть на день, ночами сидела над книгами, пытаясь воссоздать рецепт огненного зелья с третьего курса, от которого так жжет во рту, что сложно произнести даже слово. Затем подлила эту штуку ему в чай. Получилось чуть хуже, чем хотелось, но несколько часов я наблюдала за его перекошенным лицом.

Я именно тогда взялась за учебу с новым рвением. Мне нужно было узнать, как ему противостоять.

Нет, я давно не боюсь его.

Вместо ответа Рейм неожиданно берет мой стул и двигает к себе резким движением.

В ноздри снова бьет запах ежевики – на удивление, вовсе не отталкивающий, а даже немного приятный. Зато скрип раздается на весь кабинет.

Ректор Илман прерывает речь.

– Рейм, Лудар. Вас не интересует информация?

Я замираю. Понимаю, что не слышала ничего из последних слов, – и прикусываю губу.

– Вы говорили о дополнительных занятиях по определенным стихиям, – произносит над моим ухом «избранник». – Извините, мы слушаем. Просто устанавливаем взаимопонимание с будущей невестой.

И он кладет руку на спинку стула, по-хозяйски прихватывая мои плечи.

Почему-то этот жест кажется еще более диким, чем то, что он делал в холле. То ли из-за воспоминаний, то ли потому, что сейчас я ловлю взгляд Рейма – совсем близко. И не могу отодвинуться. Мы сидим в таком положении минуту, другую. В груди все бурлит, я сжимаю руки.

– Не выводи меня, Лудар, – еле слышно предостерегает враг.

Знаете что? Мне это надоело.

Кладу руку придурку на колено, а затем веду к бедру. Он напрягается под моими пальцами, почти вздрагивает.

– Ну вот в штаны мне лезть не обяза…

Требуется секунд пять, чтобы огонь потек в ладонь, но не вышел из-под контроля. Чувствую, как пальцы нагреваются, а ткань под ними греется куда сильнее. Рейм сжимает зубы, голубые глаза сверкают.

Он держится дольше, чем я рассчитывала, – с полминуты, не меньше. Мне уже самой горячо. Потом придурок резко выдыхает. Рука соскальзывает с моего плеча, хватает ладонь под столом, отрывает от бедра и уводит от других – сомневаюсь, что более ценных, – частей его тела.

Я улыбаюсь ему мягко, нежно.

Взглядом аристократа можно убивать.

«Ведешь себя как подросток», – отрывисто чиркает он на листе.

«Терпи, дорогой. Я теперь твоя избранница».

Увы, отодвинуться я все равно не могу, так что стараюсь просто отвлечься и сконцентрироваться на словах ректора. Представить, что Рейма нет рядом.

И бесовой ежевики нет.

Единственное, что меня беспокоит, – как Альнар ерзает на месте.

Вводное занятие кажется невероятно долгим. Я благодарю Стихии, когда оно наконец заканчивается, и посылаю отдельное спасибо преподавателям, не поставившим в первый день никаких других пар. Мы сейчас просто разбредемся по комнатам – обживаться, разбирать вещи. Кто-нибудь обязательно будет пить и праздновать начало года.

Встаю, и мы с Реймом идем к выходу. Молча. Но уже в коридоре аристократ останавливает меня и смотрит в сторону.

– Думаю, тебе лучше задержаться, – бросает раздраженно.

Я прослеживаю за его взглядом и вижу, как Альнар прощается с Глорией: злобная брюнетка уходит, а парень моей мечты словно чего-то ждет.

Или кого-то.

Все внутри тихонько вздрагивает, и я не успеваю даже собраться, когда Рейм продолжает:

– Давай, поболтай с ним. – И вместе с этим наставлением он разворачивается на каблуках.