Не раздумывая, я выпрыгнула из пикапа, оставив дверь нараспашку, так я спешила помочь гусям. Джонатан, должно быть, выскочил из машины сразу за мной, потому что я слышала, как он кричал:

– Анника! Господи! Будь осторожна.

Гусыня шипела, пока я с трудом гнала ее вместе с потомством в безопасное место. Дождь хлестал меня и Джонатана тоже, потому что он начал управлять движением, размахивая руками, как полицейский, чтобы остановить других водителей. Я шла рядом с гусями и заслоняла их своим телом, пока они медленно пересекали гуськом перекресток и спускались в безопасную канаву на обочине дороги. От радости, что мы спасли их, я захлопала в ладоши, но потом зажала себе уши, чтобы заглушить какофонию сердитых автомобильных гудков. Мы с Джонатаном снова сели в пикап, и он встроился обратно в поток машин, когда загорелся зеленый свет. Я обернулась и вытянула шею, чтобы разглядеть гусей в темноте, и испытала облегчение, когда увидела покачивающуюся голову гусыни. Их семейство удалялось от дороги, и я надеялась, что они продолжат свой путь в сторону безопасного ночлега.

– Безумие какое-то, – сказал Джонатан. – Я и понятия не имел, что ты вот так выпрыгнешь из машины. Ты меня до смерти напугала.

– Ты видел эти машины? Некоторые из них, казалось, готовы были переехать несчастных птиц. Я не знаю, почему эти гуси так сбились с курса.

– Некоторым людям нужно расслабиться.

– Хочешь познакомиться с моей соседкой по комнате?

– Ты имеешь в виду сейчас?

– Да.

– Мне нужно идти на работу, а до того – заскочить домой, чтобы переодеться в сухое.

– О, совершенно верно. Я и забыла.

– Я про то, что могу выкроить несколько минут, если ты действительно хочешь, чтобы я с ней познакомился.

Джонатан припарковал свой пикап и последовал за мной вверх по лестнице в мою комнату. Джо и Дженис сидели на диване и смотрели телевизор.

– Это запах ладана, – пояснила я.

– Ладно, – сказал Джонатан.

Я довольно хорошо научилась считывать выражение лица Дженис, потому что изучала его с того самого дня, как познакомилась с ней. Сейчас она смотрела на нас с улыбкой «я в восторге».

– Анника! Кто это? – спросила она.

– Это Джонатан. Он подвез меня домой, там дождь идет.

– Привет, – сказал Джонатан.

– Это моя соседка по комнате Дженис и ее парень Джо. От него пахнет анашой, вот почему мы жжем благовония.

Джо буркнул что-то в ответ, но Дженис и Джонатан пожали друг другу руки.

– Приятно познакомиться, – сказала моя соседка.

– И мне тоже.

– Почему вы, ребята, насквозь мокрые?

– Пришлось помочь гусям. Возле студенческого союза гусыня с гусятами пытались перейти дорогу, а люди даже не останавливались!

– Значит, ты выскочила из машины, чтобы им помочь? – переспросила Дженис.

– Конечно. Никто больше не собирался им помогать. – Я повернулась к Джонатану. – О’кей. Теперь ты можешь идти.

Несколько мгновений никто ничего не говорил. Джонатан направился к двери, но прежде чем открыть ее, обернулся и сказал:

– Не забудь завтра захватить куртку. Обещают, что будет еще холоднее, чем сегодня.

– Не забуду.

Шанс, что я все же забуду куртку, был очень велик, ведь организованность была не самой сильной моей стороной. Вскоре после того, как Дженис взяла меня под свое крыло в те ужасные первые дни нашего первого курса, она попыталась помочь мне взять себя в руки и вскоре обнаружила, что я совершенно безнадежна. Моя половина комнаты в общежитии была очень похожа на мою спальню дома. Чистая одежда в одной куче, грязная в другой. Повсюду бумаги. Некоторые говорили, что это походило на хаос, но для меня это был организованный хаос, и Дженис научилась не нарушать его после того, как однажды пыталась помочь мне и сложила мою одежду, пока я была на занятиях. Я была так явно расстроена, что она больше не пыталась.

Я редко думала о том, сочетается ли моя одежда между собой, и забывала, что надо ухаживать за своей внешностью. Дженис смогла убедить меня, что согласованные цвета – это хорошо, и она мягко напоминала мне причесываться, когда я начинала походить на сумасшедшего ученого. Бывали времена, когда я забиралась под одеяло с фонариком и книгой, и тогда Дженис спрашивала, что случилось, расстроена я или подавлена. В конце концов мне удалось убедить ее, что иногда мне просто нужно побыть одной. Оставались вещи, которые сбивали меня с толку, в основном правильные ответы в тех или иных ситуациях в общении, и когда я стала чувствовать себя более комфортно в обществе Дженис, я сама начала спрашивать ее о них.

Жизнь с ней была похожа на ускоренный курс обучения «Как быть нормальной».

После ухода Джонатана я закрыла дверь и села на диван рядом с Дженис.

– Что думаешь?

– Ну для начала он очень вежливый.

– Он сущий ботаник, – сказал Джо.

– Нет, это не так, – возразила я.

– Анника спрашивала не тебя, Джо.

– Держу пари, он просто любит играть в шахматы, – сказал Джо.

– Я люблю играть в шахматы.

Джо фыркнул и бросил на Дженис странный взгляд. Она выстрелила таким же в ответ. Это выражение лица добавилось к каталогу ее выражений недавно, но я знала, что оно означает «Заткнись сейчас же, Джо».

– Почему ты все еще встречаешься с ним? – спросила я Дженис.

Дженис шикнула на меня и потащила на кухню.

– Даже не знаю. Он очень, очень красивый.

– И такой тупой.

– Ну и что. Я же не собираюсь выходить за него замуж.

Был ли Джонатан ботаником? Только то, что у него были короткие волосы и он не занимался всеми на свете видами спорта, еще не означало, что он ботаник. Он был действительно умен, а ум в парнях всегда делал их для меня интереснее, чем они могли бы показаться другим. Кроме того, он был действительно хорош собой, и иногда, когда мы играли в шахматы, я смотрела на него, загипнотизированная тем, какое красивое у него лицо. У Джонатана были самые белые зубы, которые я когда-либо видела, что заставило меня думать, что на вкус его поцелуи будут как мятные таблетки. Поцелуи Джо, вероятно, были на вкус как марихуана и чипсы «Фанюн».

– Тебе нравится Джонатан? – спросила Дженис. – В смысле как парень?

– Нет.

– Ничего страшного, если нравится, – попыталась успокоить меня подруга.

– Нет, не нравится.

– Только на сей раз не прыгай в омут с головой. Пока не узнаем наверняка.

Я раздраженно к ней повернулась.

– Но как узнать?

– Иногда никак. Но если парень напоминает тебе надеть куртку… потому что он не хочет, чтобы ты замерзла, это очень хороший признак того, что он не попытается сделать тебе больно. Это не стопроцентная гарантия, и ты все равно должна быть осторожна, но это хорошее начало.

– Я не хочу снова ошибиться, – сказала я, потому что однажды уже совершила ошибку, когда мы учились на втором курсе.

Парень по имени Джейк, с которым я познакомилась на одной лекции, проникся ко мне симпатией, и сказать, что я отвечала ему тем же, было бы неловким преуменьшением. То, что началось с глупых каракулей в тетрадях друг друга, пока профессор бубнил что-то скучное, скоро превратилось в совместные походы на занятия, и я ходила с самой дурацкой широкой улыбкой, которая когда-либо появлялась на моем лице, а Джейк – небрежно забросив руку мне на плечо или придерживая за задницу. Иметь парня было так здорово, как я тогда думала. И так легко! Больше недели я почти не отходила от Джейка. Я разыскивала его в студенческом союзе и в столовой и занимала свое законное место за его столом, как это сделала бы любая девушка. Я стирала ему одежду и помогала с домашним заданием, потому что именно это ты делаешь, когда в кого-то влюблена и он влюблен в тебя. Джейк был очень занят, так что я была благодарна, что он вообще мог проводить со мной хоть сколько-то времени. Когда мы сталкивались с его друзьями, что, казалось, случалось сплошь и рядом, потому что он, очевидно, был очень популярен в кампусе, он показывал на меня и говорил: «Вы знакомы с Анникой? Она просто нечто». Потом они все смеялись, и моя улыбка становилась еще шире, потому что я чувствовала себя просто прекрасно.