Да что же это такое! Что этот клоун о себе возомнил? Что, что со мной не так, если, кроме алкоголиков, бомжей и водителей, ко мне начали цепляться еще и разряженные сумасшедшие всадники?

– Вы артисты? – спрашивает моя, уже ставшая родной, собеседница, вернув глаза на место.

– Ну… ничего себе… – справа устраивается компания подростков, эмоционально- экспрессивно выражая свое отношение к происходящему.

– Садитесь, вас же ждут, – слышу слева несусветный совет. С какой стати я должна садиться на эту лошадь, да еще и к подозрительному всаднику, разодетому в бархат и пух с прахом и произносящему речи сумасшедшего. Да, дождешься помощи от соотечественников… Отдадут в руки маньяка и бровью не поведут. Всадник, тем временем, обеспокоенно хмурится и, к моему ужасу, берется за рукоятку висящего на боку меча.

– Прекрасная леди, Мария Семеновна, я вес к вашим услугам… Ваша чест под моя защитой!

Звон металла… и блестящее, кажущееся настоящим, лезвие меча на четверть показывается из ножен. Этот сумасшедший опасен для окружающих!

– Что вы делаете! – в ужасе кричу я. – Перестаньте…

– Нужно вызвать полицию, – тревожится соседка по тротуару.

– Ничего себе! – восторгаются подростки.

Мучительно ищу слова, чтобы успокоить придурковатого рыцаря, но в следующую секунду он наклоняется, его рука подхватывает меня и возносит в седло, словно похищенную в набеге полонянку. Конь срывается с места и мчит навстречу ветру, стук, нет, грохот копыт отдается в голове, от невероятности происходящего я немею, цепенею, в общем, отдаюсь на волю сумасшедшего, прижатая к пахучему бархату его камзола. Как жаль, а хотелось бы еще пожить, несмотря на все неприятности…

Жизненные силы, покинувшие меня в результате пережитого шока, частично возвращаются, и я пытаюсь вступить в явно неравную борьбу со своим странным похитителем. Борьба состоит в том, что я, с хрипом спросив: «Кто вы такой и куда вы меня везете?!», упираюсь руками в его расшитую узорами грудь, чтобы не утыкаться носом в его плохо выбритый подбородок.

– Навстречу нашему счастье, о, прекраснейшая леди Мария Семеновна, – невозмутимо гудит мне прямо в ухо глуховатый голос.

– Куда? – пищу я, но не получаю ответа, и несколько минут мы едем молча. Жизнь кажется нереальной, хотя я вполне реально втиснута между лошадиной гривой и камзолом, меня вполне реально качает в седле под настоящий стук копыт. Движение вдруг прекращается, и меня прижимает рука всадника, натягивающая уздечку.

«Куда он меня привез?»

Пытаюсь оглядеться и сориентироваться, и обнаруживаю, что мы находимся на лесной дороге, а вокруг тишина, нарушаемая лишь шумом ветра в кронах деревьев, да звуками города, оставшегося позади. Пытаюсь собраться с остатками мыслей и оценить обстановку. Итак, я нахожусь в руках сумасшедшего, возможно, маньяка, который везет меня навстречу какому-то подозрительному совместному счастью. Я попала в его руки среди бела дня на глазах доброго десятка человек, ни один из которых ничего не предпринял, чтобы спасти меня, и погони за нами явно не наблюдается, следовательно, все они посчитали мой отъезд со всадником делом само собой разумеющимся. Значит, здесь в этом лесу и таится моя погибель, но хотелось бы, чтобы не очень мучительная. Я пошевелилась, стараясь освободить затекшую руку. Всадник тоже заерзал, дав мне некоторое пространство.

– Прекрасная леди Мария Семеновна, – заговорил он в своей медлительной манере. – Готов отдать за вас свою жизнь, кровь и кров, но, как ни тяжело признаться, у меня пока нет крова. Но любя вас всеми силами своей измученной душа, могу ли я осмелится предложит вам разделит со мной тяготы и радости странствий…

Вот так-то. Если что делить с кем-то, то обязательно тяготы, а радости – на потом. Хотя… и в эту секунду во мне срабатывает какой-то механизм, возможно, пресловутый инстинкт самосохранения, потому что я вдруг вспоминаю слышанные в каких-то телепередачах советы, как вести себя, если вы попали в руки сумасшедшего маньяка: его ни в коем случае нельзя раздражать и вызывать у него агрессию, следует подыгрывать ему, насколько это возможно, и использовать любую возможность, чтобы успокоить и усыпить его бдительность. Собрав жалкие остатки своей и без того скромной храбрости, смотрю всаднику прямо в лицо. При близком рассмотрении оно оказывается вполне приличным, не слишком молодым, но и не очень старым, несколько грубоватым, со шрамом на подбородке, с квадратными плохо выбритыми скулами, обветренным и мужественным. Я осмеливаюсь взглянуть ему в глаза, подумав, что они все-таки должны хоть в какой-то степени отражать внутреннее содержание их обладателя. Глаза оказываются непонятного зеленого цвета, но вполне нормальными, хотя впечатление, возможно, обманчиво. Подумав еще пару секунд, решаюсь начать с простого:

– Как ваше имя.... э-э-э… сэр?

– О, леди Мария Семеновна, я наречен Вилелмом, – важно и с чувством произносит он, Вилелм Лэндор, эрл Эдлингем, к вашим услугам.

Неплохо, парень явно читал что-то историческое…

– Очень приятно, – говорю я. – Эрл… сэр Вилелм…

«Что за странное имя!»

– Сэр Вилелм Лэндор, несравненная леди Мария Семеновна!

Это дурацкое обращение раздражает и, как ни странно в моем положении, смешит, но ради сохранения жизни стоит потерпеть небольшое неудобство.

– Вы сказали, что готовы взять меня с собой в свои странствия?

– Леди Мария Семеновна, мои странствия сопряжен с трудност и лишения, но для истинной любов не страшны преграды, которые мы преодолет вместе, чтобы прийти в ту светлый обител, что ждет нас впереди, и там разделив кров и ложе, мы жить долго и счастливо…

Ну уж нет, только не ложе! Начинаю спешно претворять в жизнь психологический прием, пытаясь изъясняться в стиле эрла.

– Мне очень лестно ваше предложение, но не кажется ли вам, сэр Вилелм, что, если я соглашусь разделить с вами… гм… тяготы и лишения во имя, как вы очень верно заметили, истинной любви, мне нужно как-то элементарно… просто собраться в дорогу, ну, то есть, взять какие-то вещи, самое необходимое, разумеется.

Хотела добавить, что нужно сообщить родственникам и друзьям, но вовремя спохватилась, сообразив, что это может вспугнуть или рассердить эрла Лэн… Аб… Вилелма, как его там.. Осторожно смотрю на сэра и оказывается, что мое предложение ничуть не смущает его, а напротив, даже вызывает энтузиазм.

– О, разумеется, прекрасная леди Мария Семеновна! Но не затаился ли недруг в вашем дом?

В моем доме не только недруг не затаился, но даже нет элементарной кошки.

– Не затаился, – успокаиваю его я. – Я живу… – тут я чуть было не призналась, что живу совершенно одна в однокомнатной квартире с совмещенным санузлом и кухней размером пять с половиной квадратных метров – но вновь сработал здоровый инстинкт, который за последние полчаса весьма активизировался.

– … я живу… со служанкой…

– Леди одна со служанкой? – кажется, эрл страшно удивлен, правда, не ясно чему – то ли моему одиночеству в доме, то ли наличию всего одной служанки – но он тотчас берет себя в руки и деловито объявляет:

– Показывайте дорогу к ваш замок, леди Мария Семеновна…

Я воспрянула духом, но лишь на короткое время, поскольку поняла, что запуталась еще больше. Во-первых, похититель явно намеревается отвезти меня в мой «замок» и сопроводить внутрь, что никак не входит в мои смутные планы. Во-вторых, придется ехать по городу в седле с этим расфуфыренным рыцарем, и никто опять не поможет, а если я и позову на помощь, он вполне может заколоть меня этим своим мечом. А в-третьих, ловлю себя на мысли, что начинаю испытывать к нему какую-то совершенно необъяснимую симпатию, хотя этот факт опять же подпадает под известный феномен отношений заложник-похититель. Впрочем, о каких отношениях может идти речь? Мы общаемся с ним, хоть и очень тесно, меньше получаса. Тем временем эрл ударяет по стременам, разворачивает коня, и тот резво пускается вперед. Некоторое время мы едем молча. Ни одной машины, назло или на счастье, не попадается на пути. Я лихорадочно пытаюсь найти решение, а когда впереди открывается панорама окраинной улицы, застроенной одинаковыми, как ирония судьбы, девятиэтажками, решаюсь взглянуть на сэра Вилелма. Лицо его застыло, словно он нацепил железную маску, взор устремлен вперед. Опускаю глаза, тупо смотрю на его руку в кожаной перчатке, сжимающую повод уздечки, и меня охватывает приступ паники. «Ледяные щупальца ужаса сдавили ее сердце», – эта цитата из какого-то романа как нельзя лучше характеризует мое состояние, а от отголосков смутной симпатии к эрлу не остается и следа.