– В лучшую, контесса, в лучшую.

– Хочется надеяться… – тяжело вздохнула Мадлен. – Но вы же не станете отрицать, что имеете непосредственное влияние на Франциска?

– Очень опосредованное. – Я усмехнулся. – Повторюсь, Феб – совершенно состоявшийся государь. И скорее он влияет на меня, чем я на него. Контесса, вы странным образом пропустили момент взросления вашего сына.

– Он повзрослел в один миг! – огрызнулась контесса. – Но не суть, что случилось, то случилось. У меня есть предложение к вам, Жан.

– Весь во внимании, контесса.

– Я могу стать посредником между вами и моим братом… – с легким намеком предложила Мадлен. – И вы вернете свои владения гораздо быстрей…

– Больше ни слова, контесса, иначе наша беседа закончится, так и не начавшись.

Графиня досадливо закусила губу.

– Пусть так, Жан. Но не предложить я не могла. В таком случае у меня будет к вам просьба.

– К вашим услугам.

– Молю, удержите Феба от необдуманных поступков! – горячо воскликнула Мадлен. – И защитите от опасностей, буде таковые возникнут! А они возникнут обязательно.

– Гм… в ваших устах это странная просьба, контесса…

– Я его мать! – гордо заявила Мадлен. – И даже при всех наших разногласиях не могу не беспокоиться за своего сына.

– Но почему я?

– Поверьте, я разбираюсь в людях… – Графиня усмехнулась. – К тому же ваше благородство не сравнимо ни с чьим другим. Если уж кому и доверять Феба, то только вам. В ответ я обещаю любое содействие со своей стороны и горячую признательность…

Я слегка задумался, поискал подвоха в ее словах, а потом кивнул.

– Хорошо, контесса. Обещаю, что приложу все свои силы для защиты Франциска. И по мере возможности буду удерживать его от необдуманных поступков. Взамен мне не надо ничего.

– Так уж ничего? – Мадлен с намеком заглянула мне в глаза.

– Ничего, ваше сиятельство. Разве что вашу дружбу.

– Вы остались таким, каким я вас запомнила, Жан… – Графиня неожиданно тепло улыбнулась. – Господи, как бы мне хотелось вернуть время…

– Что было, то прошло, контесса… – Я тоже почувствовал нечто похожее на сожаление. – Я могу еще чем-нибудь быть вам полезным?

– При случае намекните сыну, что я принимаю его таким, какой он есть… – тихо попросила Мадлен. – И пусть он не ждет от меня предательства. Но полное содержание нашей беседы не надо афишировать.

– Обещаю вам, контесса…

Совершенно неожиданно в коридоре раздался шум перепалки, потом дверь с треском распахнулась и в комнату ворвался, черт бы его побрал, шевалье де Тараскон, фаворит вдовствующей графини Вианской.

– Я требую объяснений, Мадлен! – яростно заорал он, пытаясь освободиться от вцепившихся намертво в его колет двух придворных дам. – Как это понимать? Что вы делаете наедине с этим… этим…

– Советую подумать, прежде чем что-либо сказать, – холодно посоветовал я ему. – Ибо некоторые слова смываются только кровью.

Шевалье повел налитыми кровью глазами по разворошенной постели со смятыми женскими чулками на ней и заверещал с новой силой:

– Поединок! Я вызываю, как вас там…

– Немедленно замолчите, – холодно бросила Мадлен. – И ступайте к себе, Одар!

По графине было видно, что она едва сдерживает бешенство.

– Вы не вправе мне приказывать, ваше сиятельство! – напыщенно заявил Тараскон, положив руку на эфес золоченого парадного меча. – Поединок неизбежен. Я обрежу уши этому наглецу!

Я по инерции посмотрел на Мадлен, хотя ход событий уже не допускал ничего иного, кроме поединка, и она ничем его не могла предотвратить. Разве что силой заставить извиниться мальчишку.

Графиня досадливо поморщилась и бросила мне:

– Постарайтесь не изувечить его ниже пояса, граф.

После чего встала и в сопровождении дам удалилась.

Вот так так! Я невольно залюбовался дочерью Франции. А мне сначала показалось, что этот хлыщ из нее веревки вьет. Н-да… королевская кровь не водица.

– Ваше сиятельство? Мадлен?! – У Тараскона в буквальном смысле едва не отвалилась челюсть. – Но вы… как…

Видимо, парень ну никак не рассчитывал на такую реакцию любовницы.

– Поздно, дружочек… – Я едва не расхохотался. – Итак, перед вами два варианта. Подсказать каких? И учтите, ваши извинения должны заставить оттаять мое сердце. А это будет очень непросто.

– Едва нашел вас, сир… – В комнату ввалился вовсю благоухающий перегаром Логан. – Все готово к отправлению… – Скотт повел взглядом по комнате, а потом уставился на шевалье. – А этому щенку от вас чего надо?

– На поединок меня вызывает… – спокойно объяснил я.

– Кто? Этот? – Шотландец презрительно осклабил похмельную рожу.

– Что вы себе позволяете! – гордо вздернул нос де Тараскон. – Я…

– Ты уже труп, дурачок! – рявкнул Логан прямо ему в лицо. – Сир, дозвольте я ему яйца отчекрыжу…

– Тихо, тихо, братец Тук. – Я остановил разбушевавшегося шотландца. – Давай сначала предоставим молодому человеку возможность извиниться.

– Извиниться? – возмущенно заорал Тараскон. – Да никогда! Поединок! Сначала с вами, а потом – с этим господином!

– В таком случае прошу за мной… – Я встал и пошел к двери. – И учтите, как вызываемый, я выбираю оружие, а вы, как вызвавший меня, обязаны испросить разрешения на поединок у его величества. А буде такового не поступит, мы будем обязаны покинуть пределы дворца, потому что не пристало порочить самовольной схваткой государевы покои…

Но едва спустились в сад, как наткнулись на самого Феба в сопровождении его чернокожего гиганта, сержанта Эрасуны и амхарцев. Видимо, кто-то из придворных уже стуканул по инстанции.

– Потрудитесь объясниться, – бросил Феб, холодно смотря на шевалье Тараскона.

– Я вызвал этого господина! – отчеканил парень. – И прошу вашего разрешения на поединок, ваше величество.

– По какой причине?

– Это мое дело! – гордо заявил Тараскон.

– Раз так… – По лицу Франциска пробежала едва уловимая улыбка. – Мы даем вам разрешение. Эрасуна…

Сержант с готовностью шагнул вперед.

– Да, ваше величество?

– Вы будете распорядителем.

– Как прикажете, ваше величество… – Эрасуна со всей дури шарахнул кулаком себя по груди.

Сержант свое дело знал назубок. Отчеканив необходимые формулировки и задав обязательные вопросы, он отдал команду готовиться к схватке.

Когда Логан стягивал с меня колет, к нам подошел Феб.

– Что случилось?

Я пожал плечами.

– Дурачок приревновал меня к твоей мамаше. Причем абсолютно без причины. Ворвался, когда мы разговаривали, нагрубил и все такое.

– А вы разговаривали? – В голосе Феба проскочила льдинка. – Когда?

– Сегодня утром. Если вкратце, я трахнул ее статс-даму, но, как дальше выяснилось, меня к ней просто заманили, чтобы без огласки поговорить. Все в стиле твоей маман.

– И о чем разговаривали?

– Увы, не могу сказать, – твердо ответил я, – так как обещал не раскрывать сути беседы. Хотя… кое-какие слова Мадлен передам. Она сказала, цитирую: «При случае намекните сыну, что я принимаю его таким, какой он есть. И пусть он не ждет от меня предательства…»

– Ой ли? – Франциск недоверчиво прищурился.

– Мое дело передать, а ты решай сам. Но мне показалось, что она говорила искренне. Хотя… с твоей мамашей ни в чем нельзя быть уверенным.

– Ладно, позже разберемся. – Феб с сомнением покачал головой. – Только не убивай щенка. Так, попорть ему шкурку – и все.

– С чего бы это вдруг ты стал таким добреньким?

Франциск хмыкнул.

– От этого я уже знаю, чего ждать, а нового фаворита, который очень скоро появится, уж будь уверен, придется заново просчитывать. И не факт, что он будет лучше, чем этот.

– Ну ты и жук, Франциск Гастоныч.

– Не я такой, жизнь такая… – лицемерно вздохнул Феб.

– Хорошо… – Я вытащил эспаду из ножен и, разминаясь, сделал несколько веерных махов. – По просьбам заинтересованных сторон смертоубийство отменяется. Да-да, между прочим, оная дама Мадлен тоже просила парню яйца не отрезать. Так что ваши желания совпали.