- Вижу до сорока разрывов... Появились пробоины в фюзеляже и в плоскостях...
- Повторить сигнал "Я - свой самолет",- приказываю и бросаю машину в крутое пикирование.
И когда навстречу, все увеличиваясь в размерах, уже набегают перелески и дома, перехожу на бреющий полет. Вот и подступы к аэродрому...
Но курс перекрещивают падающие прямо сверху трассы двух пулеметных очередей: четыре истребителя ЛаГГ-3 берут нашу машину в клещи, сигналя: "Следовать за нами!" Приподнявшийся из своей кабины стрелок-радист показывает на красные звезды на фюзеляже нашей машины. Однако постреливание из пулеметов вдоль нашего курса продолжается.
Делать нечего: отдаемся на милость конвоя, который приводит нас на полевой аэродром. Когда самолет приземлился, на летном поле нас окружила группа автоматчиков. Выходим, с недоумением озираясь по сторонам. И только тут раздалась команда знакомого мне командира истребительного авиаполка:
- Отставить!
Вместе с ним осматриваем самолет. Двадцать девять пробоин. Из них семь - в угрожающей близости к жизненно важным агрегатам машины. Вскоре дежурный по КП встревоженно докладывает:
- Товарищ майор, генерал Громадин лично требует вас к телефону.
- Как машина? Как экипаж? - резко звучат вопросы генерала.
- Можем перелететь на свой аэродром. Самолет исправен, хотя и имеется больше двух десятков пробоин. Товарищ генерал, разрешите выполнить эту задачу на У-два, с трехсотметровой высоты, в противном случае наш бомбардировщик и впредь будут принимать за фашистского разведчика "мессершмитт-сто десять".
- Ну что ж, согласен! Но вы-то и впрямь готовы это сделать?
- Так точно!
- Ну, добро! Возвращайтесь на свой аэродром. Самолет подготовят, а уж я "уговорю" зенитчиков на этот раз помолчать...
На другой день встретились с генералом Громадиным в штабе ВВС. Вошедший во время нашего разговора полковник Александр Саввич Шадский ткнул в меня пальцем, рассмеялся:
- Это он, товарищ генерал, сбил с толку вчера наших зенитчиков и истребителей, а нас загнал в бомбоубежище.
После паузы генерал ответил:
- Н-да... А стреляют-то наши все-таки плоховато..,
Особое задание
Вскоре мне привелось познакомиться с известным полярным летчиком Героем Советского Союза М. В. Водопьяновым. Он уже стал генералом, хотя одет был почему-то в свою прежнюю морскую форму. Командовал он дивизией бомбардировщиков дальнего действия.
- Теперь, майор, будешь работать у меня,- сказал Михаил Васильевич.- Тебе придется возглавить группу специального назначения, формируемую из самолетов устаревших типов.
- Товарищ генерал, на что они, тихоходы эти, теперь годны?!
- Это сложное дело,- продолжал он, не обратив внимания на мой вопрос.- Так что малость придется подучиться...
И 1 сентября 1941 года для меня, почти так же, как и для всех школьников и студентов, начался новый учебный год - подготовка к выполнению особого задания. Вся группа специального назначения состояла из разнотипных самолетов. На одном из подмосковных аэродромов были собраны двухмоторные бомбардировщики СБ и ДБ-3. Сюда же прибыли и безнадежно устаревшие к тому времени бомбардировщики ТБ-3 - тяжелые и угловатые. Ни дать ни взять - летающие мишени!
Начали съезжаться летчики, штурманы, техники, прибористы, вооруженцы и специалисты радиодела. Вскоре приступили к освоению ныне никого не удивляющего, но тогда казавшегося очень сложным радионаведения. В течение недели на ТБ-3 были переоборудованы пилотские кабины. В них установили радиоприемники, сблокированные с системой рулевого управления. Все остальное внутреннее убранство было демонтировано. Внутрисамолетное пространство максимально освобождалось для заполнения взрывчаткой.
На бомбардировщиках СБ и ДБ-3 устанавливались радиопередатчики, на ТБ-3 приемники системы радиоуправления. Экипажи начали парашютные тренировки. Штурманы приступили к изучению приемов передачи радиокоманд управления.
Наступил первый тренировочный вылет. В нем все было необычно. Ведущий лидер - занимал в строю место позади ведомого. Следующий впереди ведомый должен воспринимать радиокоманды лидера, а его пилот, оставив управление самолетом, по приборам должен сверять четкость и надежность радиоуправления. Самолеты шли в две волны. Впереди четырехмоторные бомбовозы ТБ-3, а в затылок им, с небольшим превышением и . на дистанции 150-200 метров,- группа лидирующих, наводящих их на цель СБ. Радиоуправляемые машины энергично выполняли различные эволюции, развороты, снижение, подъем. Все шло гладко до появления облачности. С потерей прямой видимости начал нарушаться строй ТБ-3, хаотически меняться их курс и высота. На этот раз в нормальное положение самолеты удалось вернуть только с помощью вновь принявших на себя управление летчиков, находившихся в положении дежурных на ТБ-3. Так мы тренировались три дня. На четвертый с двумя тройками вышли на учебную бомбежку. Через пятнадцать-двадцать минут два звена достигли две тысячи метров, и от идущих впереди тяжелых бомбардировщиков отделились три черные точки. Через минуту над ними вспыхнули лепестки парашютов. В эфир уходит команда на изменение курса. На пульте вспыхивает зеленая лампочка, и впереди идущие ТБ-3 послушно ложатся "на боевой курс". Минута... три... пять... И тихоходы медленно теряют высоту. Системы работают надежно.
К сожалению, нам не удалось эффективно использовать эту новинку в нанесении бомбовых ударов по объектам противника.
Герои девятого полка
Вскоре меня вызвали в штаб ВВС к заместителю начальника штаба генерал-лейтенанту авиации Николаю Ивановичу Кроленко.
- Для вас есть новое назначение, товарищ майор,- сказал генерал.- Будете командовать отдельным девятым авиаполком, подчиненным непосредственно штабу ВВС. Скоро начинаем наступать.
Генерал рассказал о беспримерном мужестве и героизме в первые дни войны летчиков полка, особенно командира эскадрильи капитана М. А. Кривцова.
- Спасибо за доверие,- поблагодарил я генерала Н. И. Кроленко.Командовать таким полком - высокая честь. Ну а с людьми познакомлюсь на месте.
...В обычные дни путь мой до Центрального аэродрома имени М. В. Фрунзе занимал пятнадцать-двадцать минут. Комфортабельные вагоны метро доставляли до станции "Динамо", а отсюда, как говорится, рукой подать., Но то в мирные дни, а тут война...
Вдоль Ленинградского шоссе растянулись длинные колонны танков. Сплошным потоком движутся к переднему краю Западного фронта. Грозная, могучая лавина. Стою у обочины магистрали и нервно поглядываю на часы. В 9.00 надо быть в штабе 9-го авиаполка. Успею ли?
Неожиданно молодая регулировщица двумя разноцветными флажками перекрыла движение. Боевые машины застыли на месте, уступая дорогу нескольким легковым автомобилям, пересекающим магистраль. Воспользовавшись этим, я перебежал шоссе...
Вот, наконец, аэродром, бывшее Ходынское поле в Москве, где в первые годы революции не раз бывал и выступал великий Ленин. Здесь судьба подарила мне радость встреч с выдающимися летчиками нашего времени Валерием Чкаловым, Михаилом Громовым, Анатолием Серовым, с одним из организаторов Советских Военно-Воздушных Сил дважды Героем Советского Союза Яковом Смушкевичем. Отсюда стартовали мы на Халхин-Гол сражаться с японскими самураями, а несколько позже талантливый авиационный командир Николай Науменко повел нас, молодых еще пилотов, на северо-запад- сражаться с белофиннами, брать в трескучие морозы, казалось, неприступную линию Маннергейма...
По запорошенной снегом тропинке быстро иду к штабу полка. Там уже собрался весь летный и технический состав. Смотрю на часы - 8-57. В запасе еще целых три минуты!
Ко мне подходит майор В. Сандалов. Он сдает полк - я принимаю. Все уже знают об этом, и потому чувствую на себе пристальный взгляд людей. Кто, мол, такой? Не уступит ли Сандалову? Сможет ли поддержать честь полка?
Входит заместитель начальника штаба ВВС генерал Николай Иванович Кроленко. Майор Сандалов докладывает. Все рассаживаются, становится тихо.
