– Ну, это довольно сильный энергетик, – немного смутилась Матрешка.

– И продавец тебя не пытался задержать?

– Так я ему сразу сказала, что ты в соседней палате, сейчас позову. Он буквально умолял ничего тебе не говорить. Как раз пришли его друзья – ломились в отделение, скандалили. Он им сам сказал, чтобы уходили, иначе я медведя спущу. Очень они тебя боятся теперь.

– Ну и ну… – Медведь смотрел на Матрешку во все глаза, поражаясь такому коварству. К нижней губе его пристал листок базилика, а в шерсти на подбородке застрял избежавший расправы кусок свеклы, но он продолжал есть наощупь, захваченный рассказом.

Была, правда, какая-то нестройность в матрешкиной истории. Как фальшивый полутон, промелькнувший в песне так быстро, что и не скажешь точно – был ли он, или показалось. Как чужеродный фрагмент пазла, который подошел по форме в самый центр пиратского корабля, но вместо старинного компаса вдруг украсил картину ухом Микки Мауса. Как… Впрочем, довольно образов, вам наверняка знакомо это ощущение. Медведь хотел что-то уточнить, но сам не понимал – где пробел, в чем несостыковка? Он сосредоточился и почти уже увидел участок ряби на ровной глади повествования. Вот она, неясность, еще немного и выскочит миной-лягушкой из-под ног, потребует разъяснений. Но тут официант стал приносить горячее и спугнул робкое озарение.

Нежно глядя жареным глазом, прибыла с гриля форель. Медведь с энтузиазмом схватился за вилку – он питал к любой рыбе глубокую симпатию, особенно если она являлась в компании баклажанов и цуккини, как сейчас. Перед Матрешкой тем временем поставили тарелку с мясным рагу, которое считается в Городе подходящим блюдом на любой случай – от ужина при свечах до обеда при ноутбуках. Полоски мяса плавали в густом соусе, оттенок его предупреждал о близком родстве со жгучей венгерской паприкой. Рядом с мясом размокала и пропитывалась остротой горка клецок.

На пару минут повисла тишина. Медведь сосредоточенно уплетал форель, на забывая про овощи, Матрешка с подозрением ковыряла рагу. Съела два кусочка, пожевала клецку и напряженно отложила вилку.

– Официант! – позвала она пронзительно и тем тоном, который обычно не обещает сфере услуг ничего хорошего. – Официант, подите-ка на минутку!

Тот кивнул, показывая, что слышит и продолжил сгружать с подноса завтрак компании молодых и от этого очень серьезных клерков. Судя по галстукам в полоску, у них были обширные планы на жизнь, а судя по оладьям с абрикосовым джемом – отменный аппетит. Матрешка смотрела на официанта, не отрываясь, кокошник ее увеличился и стал темно-красным. Медведь настороженно покосился на него – что, опять?!

– У тебя кокошник подрос! – озабоченно сообщил он. – Все в порядке?

– Да, – Матрешка продолжала буравить взглядом официанта, который закончил с клерками и направился в ее сторону. – Спасибо, что удостоили меня своим вниманием!

– Всегда рад помочь, – изобразил улыбку официант, которому злая ирония давно уже была как носорогу дробь, – Слушаю вас!

– Это что? – ткнула Матрешка в свою тарелку.

– Это мясное рагу с клецками, – сообщил официант, приглядевшись.

– Я читала меню. Что это за мясо?

– Говядина! – сообщил официант с такой гордостью, будто лично ее изобрел.

– И вы, видимо, хотите сказать, что она свежая?

– Безусловно! Свежайшая говядина, сегодня утром с Центрального рынка.

– А что же вы тогда соус такой острый сделали?! – воскликнула Матрешка с победным ликованием.

– Простите? – недоуменно переспросил официант. – Вам не нравится соус?

– Если мясо свежее, зачем тогда соус такой острый? – продолжала уличать его Матрешка. – Вы же делаете соус для того, чтобы замаскировать тухлятину! И чем острее соус, тем, значит, хуже мясо! Это всем известно!

– Да ты что! – в недоумении вклинился в конфликт Медведь.

– Да вы что! – в ужасе воскликнул официант. – Соус должен быть таким острым согласно традиционному рецепту, который существует уже более трехсот лет! В него входит паприка, базилик, протертый жареный лук, тимьян…

– Не продолжайте, – презрительно бросила Матрешка, – не интересно! И тухлое мясо, оно тоже в него входит!

– Уверяю вас, мясо совершенно свежее, – с трудом взял себя в руки официант. – Если пожелаете, могу проводить вас на кухню и вы убедитесь сами!

– Делать мне больше нечего, – Матрешка фыркнула. – Ладно, включите это в счет, но есть я это не буду. Принесите мне капучино и круассан.

– Как пожелаете, – скорбно отчеканил официант и удалился в сторону кухни с видом царицы Екатерины, не прошедшей фейс-контроль в монгольском клубе свингеров.

– Что ты говоришь, с чего им вдруг мошенничать, – Медведь придвинул к себе тарелку и отправил в рот кусочек рагу, – отличное мясо, совершенно свежее!

– Ну да, – хмыкнула Матрешка, – Ешь, ешь, посмотрим, что с тобой будет часа через два. Это ты сейчас ничего не чувствуешь, потому что паприка все отбивает. В ресторанах всегда жульничают, при любом удобном случае. Я уверена, что это вообще не говядина, а какая-нибудь больная белка, – она взяла с тарелки круассан, принесенный мрачным официантом и стала вяло его жевать, запивая капучино, пока Медведь потягивал чай с имбирем, тоскливо, но опасливо поглядывая на почти полную тарелку мяса и клецок.

Наступила пауза, конфликт еще висел в воздухе, как дым от лесного пожара. Разогнать его могла только светская беседа, легкая, как щебет коноплянки. К ней Медведь и приступил без особого, впрочем, успеха.

– Какие дальше планы, что сейчас будешь делать? – спросил он с преувеличенным интересом, как обычно спрашивают чужих детей об успехах в тригонометрии.

– Поеду к колдунье, – ответила Матрешка очень серьезно и совсем несветски. – И я думала, вообще-то, что ты меня проводишь.

– Куда? К какой колдунье?

– Она живет за южным пригородом, в лесу. Вот от этой развилки, которая перед рестораном, надо взять направо и ехать минут сорок. Потом будет полицейский пост, а чуть дальше поворот налево в лес, там должны быть указатели.

– Ты веришь во всю эту чушь? – покачал головой Медведь.

– Нормальные координаты, почему чушь! – вскинулась Матрешка.

– Я про колдовство. Она тебя просто постарается обобрать и расскажет разную ерунду…

– Меня колдовство мало волнует, там моя внутренняя матрешка. Я этому торговцу напомнила, что ты в соседней комнате, надавила чуть-чуть и он рассказал, что они ее продали этой колдунье.

Медведь не особенно много знал о жизни матрешек и никогда не читал монографию Марвина Джеймса «Матрешки: их сущность, бытие и диета». Но точно помнил, что матрешки обычно живут одна в другой, чем и знамениты. Поэтому не мог удержаться от любопытства.

– Почему она вообще оказалась в продаже? Они же все должна быть в тебе, разве нет? Все семь штук?

– Да нет, я их все продала, – равнодушно бросила Матрешка, отхлебывая еще капучино. – Шесть штук. Седьмая – я сама.

– В смысле, продала? Кому продала?

– Я их отдала скупщику, который перепродает матрешек через разные точки. Ну и если матрешку покупают, я с этого получаю долю.

– А как так может быть? – изумился Медведь. – Вы ведь не можете отдельно существовать!

– Можем, можем, – заявила Матрешка авторитетно, утирая рот салфеткой, – на самом деле можем. Просто внутренние матрешки без главной как бы замирают. Почти не двигаются, не разговаривают. Так, предмет интерьера. Они поэтому такие и продаются – маленькие и тихие. Это все внутренние.

– А тебе ничего?

– А мне ничего, – усмехнулась Матрешка, – я же главная, большая матрешка! Это я им нужна, а сама-то могу без них обойтись.

– Но зачем-то это надо, чтобы вы жили одна в другой! Если природой так задумано! – генетику Медведь тоже плотно не изучал но сейчас подумал, что это было бы довольно занимательно.

– Да мало ли что природой задумано! – удивилась Матрешка. – Она вон и вирус герпеса задумала, и индийские автомобили, что ж теперь.

– Продавать-то зачем? Чем они мешали? – не унимался Медведь.