В ходе этой недолгой дискуссии колдунья прошла через целый ряд цветовых трансформаций и теперь побелела от ненависти. Медведь не верил в колдовство, но всегда думал: а кто его знает? а вдруг? И смотрел на колдунью настороженно, он не хотел испытывать судьбу. Человек в костюме застыл, лицо его сделалось круглым, обрюзгшим и в веснушках, а волосы стали коротким седым ежиком. Колдунья занесла руку, как для удара, помедлила мгновение, стараясь удержаться, но ярость оказалась слишком велика.
– Бут бравинта шурьякенца! – выкрикнула она и махнула рукой в сторону Матрешки, грозно вперив в нее налитые кровью глаза. Наступила тишина. Ничего не происходило.
– И что? – с интересом спросила Матрешка.
– Твои чакры закрыты, свободное течение энергии прекратилось! – гордо сообщила колдунья. – Теперь ты будешь чахнуть день за днем!
– Делов-то, я тоже так могу, – ухмыльнулась Матрешка и вдруг истошно крикнула: – Параффинум ликвидум!
В соседней комнате что-то упало и разбилось, по звуку судя – салатница.
– Вот! – довольно сказала Матрешка, – вот это эффект, я понимаю. А не то что потом, да после, да может быть.
Колдунья застыла в растерянности, но быстро овладела собой.
– Те авен бахтале! Зурале! – крикнула она изо всех сил. – Мишто авьян! – и сделала в сторону Матрешки несколько пассов руками. Из соседней комнаты выскочила кошка, шмыгнула между ног человека в костюме и забилась под кресло. Колдунья проводила ее взглядом. Видно было, что она не это имела в виду.
– Рубус фрутикосус! – завопила Матрешка. Но ничего не произошло. В наступившей тишине раздался сильный удар в стену снаружи и поросячий визг. Видимо, стадо кабанов тоже обманулось маскировкой. Матрешка снова набрала в грудь побольше воздуха.
– Прунус амигдалус!
– Что не работает? – ехидно спросила колдунья.
– Это у тебя не работает! Отдавай матрешку!
– Не отдам!
– Ах так! – прищурилась Матрешка, рванула молнию поперек живота, сунула туда руку и вытащила наугад первое, что попалось. Это был крем для лица в тяжелой стеклянной банке. – Феноэтанолум! – крикнула она и вдруг запустила банкой в колдунью. Тара угодила прямо между глаз, колдунья грузно села на пол и ойкнула. А потом вовсе опрокинулась на спину, закатила глаза и выставила из-под длинной черной юбки, расшитой бисером и стразами, полные ноги с мощными толстыми щиколотками в лиловых чулках и стоптанные туфлях.
– Ну вот, а говоришь не действует! – заметила Матрешка и бросилась в соседнюю комнату. Медведь запаниковал. Он подбежал к колдунье и стал ее поднимать.
– Эй, вы как? Вы меня слышите?
Потом подумал: а что у нее в других комнатах, вдруг там опасно! Матрешка же одна! – и выбежал следом. Пробежал столовую, за ней библиотеку, корешки книг зарябили в глазах, но быстро закончились. Снова какой-то зал и Матрешка стоит на стуле в дальнем углу, стаскивает со шкафа внутреннюю матрешку. Которая оказалась довольно крупной, как с удивлением отметила та часть сознания Медведя, которая еще могла соображать спокойно. Но все остальные его части были в смятении, он вновь подумал о лежащей без сознания колдунье и бросился назад к ней – надо же привести женщину в чувство! Колдунья уже пришла в себя. Она тихо постанывала, пытаясь сесть и щупала шишку на лбу, которая на глазах наливалась синевой.
– Вы в порядке? – крикнул Медведь ей в лицо, помогая приподняться, колдунья поморщилась от громкого звука.
– Голова! – простонала она.
– Так тебе и надо, – сообщила Матрешка, появляясь в дверях. Подмышкой у нее безвольно болталась с глупой улыбкой на румяном круглом лице внутренняя матрешка. – Так тебе и надо, нечего чужое присваивать!
– Оставьте ее мне! – со слезами на глазах взмолилась колдунья. – Она мне нужна! Как я без нее?!
– Интересное дело! – удивилась Матрешка. – А я как без нее? Это часть меня, между прочим! Заведи себе внутреннюю колдунью и живи с ней, – и она направилась к выходу.
– Я посмотрю на тебя зайцем! – зарыдала колдунья. – Я посмотрю на тебя зайцем! – вскочила и выбежала вон.
– Что она сделает? – не понял Медведь
– Она посмотрит на меня зайцем, – пояснила Матрешка. – Пока не могу сказать, как это будет.
Колдунья вернулась с прежним угрожающим видом, в руках у нее был большой плюшевый заяц с непропорционально длинными ногами и твердыми пластмассовыми когтями на манер птичьих. Она молча ткнула зайцем в лицо Матрешке и посмотрела так сурово, будто от такого воздействия жертва должна была немедленно скорчиться в жутких муках. Матрешка уставилась на зайца. Его глаза были сделаны из огромных стразов и переливались на свету всеми цветами радуги.
– Страшно, – подтвердила Матрешка. – Все?
Колдунья сама осторожно посмотрела зайцу в глаза, скривилась и еще раз ткнула в лицо Матрешке. Та вздохнула, развернулась и заскользила к выходу.
– Стой! Ты сейчас же вернешься! – крикнула колдунья, тыча зайцем ей в спину.
– Перестаньте, – преградил ей путь Медведь. – Это глупо.
Колдунья смотрела на него глазами, полными слез, продолжая машинально тыкать зайцем.
– Вы разве не видите, что колдовство не действует? – продолжал Медведь. – Сами подумайте: внутренняя матрешка стояла у вас на шкафу, вы были уверены в своей силе, а мы просто зашли и взяли ее. И никакие заклинания нас не остановили. Получается, что все это ваше просветление, осознание – это был обман. Внутренняя матрешка вас обманула! Так зачем она вам нужна после этого?
Колдунья слушала его, не мигая и не шевелясь, потом стала вхлипывать. Медведь развернулся и пошел нагонять Матрешку. Почти бегом они миновали холл – каждое движение снова отразилось от стен оглушающей какофонией. Наконец выскочили на крыльцо, в лесную тишину. Вдохнули свежего воздуха – после душных комнат его, казалось, можно было пить, как прохладную минералку. И услышали, как колдунья распахнула дверь в холл и сквозь слезы крикнула им вслед:
– Вы не заплатили!
Спускаясь с крыльца следом за Матрешкой, которая сосредоточенно тащила свою добычу, Медведь чувствовал себя так, будто банка с кремом угодила по голове ему, а не колдунье. Мысли и чувства его были в беспорядке. Сама идея о том, чтобы отнимать что-то силой, была ему неприятна. Да и просто жаль было колдунью. Такой несчастной она выглядела, когда они уходили, несмотря на то, что Медведь все-таки заплатил ей 200 евро.
Девица с косой смотрела на них со скамейки, как на гонцов с неведомой вестью.
– Приняла?!
– Не совсем, – честно ответил Медведь.
– Вас-то она примет, – обнадежила ее Матрешка. – Готовьте деньги. Она теперь наверняка станет брать дороже.
Медведь хотел было раскрыть девушке глаза, рассказать об откровениях колдуньи, и как они с Матрешкой без усилий одолели патентованные заклинания. Но подумал: а стоит ли? Если трогательная простушка перестанет верить в чушь, то чем она эту веру заменит? К тому же народ прибывал. Рядом с красной машинкой, на которой приехала доверчивая девица, притормозил крупный черный джип, накренился и запарковался в канаве. Судя по ругани габаритных мужчин, выскочивших из его темного нутра, они были разочарованы водительскими навыками своего рулевого. Матрешка уже неторопливо скользила по тропинке в сторону дороги и Медведь решил не вмешиваться со своими непрошенными советами в чужую личную жизнь. А уж устраивать здесь публичную лекцию на тему вреда суеверий ему и вовсе не хотелось. Ему хотелось поскорее завершить этот странный день в своей постели, предварительно приняв теплый душ и выпив чая с имбирем. Поэтому он ободряюще улыбнулся девице и пустился догонять Матрешку.
Новоприбывшие клиенты колдуньи шли им навстречу и, судя по раздраженному клекоту, продолжали обсуждать неудачу с парковкой. Двое из них выглядели так, будто сбежали из витрины мебельного магазина. Крупные и угловатые, они неуклюже размахивали при ходьбе руками, то и дело задевая сухие еловые ветви – те прощально щелкали в ответ и падали на землю уже в статусе хвороста. Черные двубортные костюмы сидели коробом на этих угрюмых субъектах, их черные начищенные ботинки с хрустом крошили хвою и прошлогодние шишки, густо устилавшие тропинку. Третий, невысокий и худой, семенил следом и забегал иногда вперед, чтобы поучаствовать в беседе. Но снова отставал, не добившись внимания. Матрешка и Медведь были уже шагах в двадцати от этой компании, когда суетливый, ужом изогнувшись, снова выскочил вперед и победно крикнул, тыча пальцем в их сторону:
