- Стой, - выставил вперёд руки командир базы, - это от второго вашего 45-мм снаряда он запарил?
- Никак нет, - тут же доложил я Дианову, - после боя 13-го, я доложил своим начальника ОВР, о том, что такого калибра не хватит для поражения эсминцев немцев и предложил, командованию ОВР, как раз для таких случаев по сопровождению не вооружённых судов, переоборудовать один из сторожевых кораблей, установив на него что-нибудь покрупнее типа от 76-мм до 130-мм. Что есть в наличии. По всей видимости, это предложение прошло в штабе флота. Пока мы проходили ремонт в Полярном, нам и установили новые 100-мм орудия Б-24-БМ, демонтировав 45-мм орудия. Вот из них мы и вели огонь по немцам.
- Вот теперь я понял, - удовлетворённо сказал Дианов, - продолжайте.
- После этого, - продолжил я, - было попадание уже по нам, у нас опять было прямое попадание в рулевую рубку. Там погибли все, кто был, в том числе и командир корабля. Мы тут же накрыли второй эсминец, прямым попаданием во вторую носовую башню, сбив прицел при стрельбе первой. Следующим было попадание немцу прямо в боевую рубку, отчего тот полным ходом пошёл в сторону береговой черты.
- Это кто же у вас такой меткий? - тут же заинтересованно спросил Гудовский.
- По сравнению с 45-мм орудиями, где в экипаже корабля предусмотрено в расчёте всего два комендора, у 100-мм орудий расчёт 5 человек, вот нам и пополнили экипаж почти полным расчётом одной из башен потопленного эсминца "Стремительный", помимо четырёх краснофлотцев, к нам попали и наводчик орудия башни и командир отделения комендоров.
- Теперь понятно, - удовлетворённо произнёс Гудовский, - продолжайте.
- Так как третий немецкий эсминец стрелял почти в полигонных условиях, - продолжил я, - то от него нам и прилетел второй снаряд, который уничтожил полностью расчёт носового орудия. Третий снаряд попал так же в носовую часть нашего корабля, уничтожив жилые помещения для экипажа, от этого же снаряда настил под носовым орудием перекосило, стрелять из этого орудия уже было невозможно. К тому моменту немцы сумели развернуть второй эсминец и он ушёл за первым, третий не стал испытывать свою судьбу и ушёл за остальным отрядом. Были ли в него попадания, я точно не знаю. Бой закончился в 01.20. То есть всего шёл три-четыре минуты. Мы потеряли за это время 11 человек убитыми и 6 ранеными, из них два тяжело. Один тяжелораненый умер шесть часов назад. Корабль ход не потерял, с помощью экипажа "Меридиана", временно восстановили рулевую рубку, заделали пробоину на носу и преступили к выполнению возложенных на нас задач, по охране гидрографического судна "Меридиан".
Я вопросительно посмотрел на Дианова.
- По вам всё в порядке, - сообщил тот, - когда уходите, завтра?
- Так точно, как похороним убитых, - сообщил я.
- На всякий случай зайдёте к начальнику штаба, может быть будут какие-то указания для вас, - дал указание Дианов.
В этот раз похоронить успели ещё до вечера, помог Егоров, выделил своих трёх плотников, те вместе с моим штатным плотником Кочелаевым, успели за несколько часов, сделать двенадцать гробов, а боцман за это время организовал половину экипажа на рытьё могил.
Но выдвигаться всё же решили мы с Вяткиным, завтра 26-го с утра пораньше, после посещения штаба базы.
Спать мне пришлось на своём старом месте в каюте с Геной Зарецким, дежурить на ночь я поставил боцмана Дятлова, с утра же после отхода от пирса приказал ему идти отдыхать в течении дня.
Указаний у начальника штаба базы утром 26-го для нас не было, попутчиков-пассажиров тоже, поэтому наш СКР-22 "Пассат" уже в 10.00 выдвигался с рейда порта и на скорости 8 узлов пошёл в сторону главной базы флота. Погода нас не радовала, стоял туман, видимость была не более 20 кабельтовых, именно поэтому я принял решение двигаться в пределах берега не далее 17 кабельтов от него.
Глава 10 (в большей степени историческая со ссылками)
Теперь более подробно хотелось бы, рассмотреть эти же события начиная с 20 июля 1941 года.
То чего я не мог знать, но приблизительно догадывался, как могли развиваться события.
В походе 22-24 июля 1941 года участвовало всего три немецких эсминца Z-7 "Герман Шёман", Z-16 "Фридрих Экольдт", Z-4 "Рихард Байцен". 13-го июля ещё до начала боя капитан-цур-зее Шульце-Хинрихс успел перейти на не повреждённый Z-7 "Герман Шёман". Поэтому он не погиб во время боя вместе с Z-10 "Ганс Лоди" и сейчас жаждал реванша и реабилитации, иначе и после операции 22-24 июля его просто могли убрать с занимаемой должности командира 6-й флотилии эскадренных миноносцев кригсмарине. Именно поэтому он на этот выход держал свой брейд-вымпел на Z-7 "Герман Шёман".
Несмотря на полярный день, планом операции преќдусматривалось зайти далеко вглубь советских арктических вод. Однако едва ли такой поход был возможен. Флотилия находилась под пристальным вниманием советской воздушной разведки.
20 июля было отмечено присутствие эсминцев в Киркенесе. ВВС СФ нанесли по ним ряд бомбовых ударов.
Но, тем не менее, им всё же удалось обмануть советских подводников, которые контролировали выход из порта Киркенес в Баренцево море.
Вечером 22-го, когда германские корабли находились примерно в 80 милях северо-восточнее Териберки, они были обнаружены и атакованы двумя ГСТ. Это заставило Шульце-Хинрихса изменить курс.
Дальнейшие действия подсказало полученное в 22:40 разведдонесение об "одном советском лидере типа "Ленинград" и двух эскадренных миноносцах". По-видимому, в поле зрения немецкой разведки попали минный заградитель "Канин", эсминцы "Грозный" и "Сокрушительный", совершавшие переход для постановки мин к острову Моржовец. Немцы вновь изменили курс для перехвата этих кораблей, но из-за тумана не нашли их и повернули к побережью Кольского полуострова.
В середине дня 23 июля германские эсминцы были сфотоќграфированы с воздуха, после чего атакованы гидросамолетом МБР-2. К полуночи 24 июля они находились в районе бухты Восточная Лица (северо-западнее Иоканьги), где их обнаружил пост берегового наблюдения. Этот же пост и передал информацию о немецких эсминцах в штаб флота.
