Швартовкой взялись руководить оба боцмана с двух сторон. Первым к нам на борт перескочил командир "Меридиана", капитан-лейтенант Егоров, следом за ним перескочили ещё два военных (это был комиссар "Меридиана" старший политрук Гутин Василий Николаевич и старший механик корабля инженер-капитан лейтенант Дубровин Семён Исидорович).

  - Где Гончар? - первый был вопрос Егорова, которого я уже знал в лицо.

  - Погиб на боевом посту - сказал стоявший рядом Вяткин.

  - Как помощник командира принял командование кораблём, - сообщил ему я, - за время боя погибло 11 членов экипажа, шестеро ранено, из них двое тяжело. Просьба помочь в восстановлении рулевой рубки и если есть запасной машинный телеграф, то будем очень благодарны, у нас после двух боестолкновений вышел из строя как основной так и запасной. А так же пока наши радисты восстанавливают радиопередатчики отправить сообщение по радио в штаб флота, я его сейчас напишу.

  - Запасной машинный телеграф есть, - сообщил Дубровин, - сейчас распоряжусь, чтобы его принесли сюда. Этому сообщению больше всего обрадовался Балашов, так как уже выяснил, что собирать из двоих побитых было нечего.

  Егоров отправил Гутина за людьми, а сам стал выспрашивать о бое у Вяткина. Я же быстро написал сообщение в штаб флота: В 01.17 имели боестолкновение с тремя немецкими эсминцами, гидрографическое судно "Меридиан" успело укрыться в бухте Восточная Лица, сторожевой корабль "Пассат" принял бой на входе в бухту. Имеем значительные повреждения корабля, прямыми попаданиями уничтожена рулевая рубка, носовое орудие, погибло одиннадцать членов экипажа, ранено шестеро. Погиб командир корабля старший лейтенант Гончар. Командование кораблём принял помощник командира лейтенант Пивоваров. Корабль через несколько часов, после временного ремонта рулевой рубки в состоянии выполнить поставленную ему задачу. Немецкие эсминцы ушли в направлении острова Кильдин. Лейтенант Пивоваров.

  Передав сообщение для отсылки Егорову, которое было передано радистам "Меридиана" с помощью одного из экипажа гидрографического судна.

  Я же сообщил большие подробности боя с немецкими эсминцами. Огонь первыми открыли мы, эсминцы так же нахватались не безобидных попаданий, всё же у нас калибр 100 мм, к тому же мы имели два орудия хоть и против пятнадцати. Один из эсминцев отвернул сразу же - по всей видимости, попали куда-то хорошо, да и как иначе, у нас оказался частично расчёт одной из башен эсминца "Стремительного" выживший после гибели корабля.

  На что Егоров кивнул головой, что он хорошо понимает, что значит орудийный расчёт с нашего эсминца здесь и сейчас.

  - Кроме того один из эсминцев чуть не выкинулся на берег из-за потери в управлении, скорее всего было попадание в боевую рубку, - сообщил я, продолжил, - ну а от третьего уже нахватались мы. Хоть и было всего три попадания, но нам хватило.

  Я махнул рукой в сторону разрушений, - да и калибр больше нашего, хорошо, что хоть ход дать корабль в состоянии, через некоторое время.

  Егоров понимающе поддакнул, ещё бы хоть бой с тремя эсминцами и был скоротечный но всё же это три эсминца.

   Глава 9

  Ещё в течении четырёх часов два наших экипажа, делали всё возможное чтобы восстановить в первую очередь рулевую рубку "Пассата", задействовав как своего плотника Кочелаева, так и трёх с "Меридиана" (на "Меридиане" действительно было три плотника Бестужев Ф.Е., Иванов К. И., Костров Д.М.).

  Пока было время ко мне подошли и пять пассажиров с "Меридиана", командиры - капитан-лейтенантом А.Ф. Волошенко (заместитель начальника ГО СФ), лейтенант Алексеев Алексей Иванович (начальник станции ГМС Иоконьга), старший лейтенант Богданович Изедин Тамерланович (начальник гидрографической части ГО СФ), старший лейтенант Алексеев Виктор Иванович (начальник Иоконьгского участка ГО СФ), техник-интендант 1-го ранга Дуничев Николай Алфеевич (старший инспектор ФО СФ). Всех их интересовал прошедший бой.

  Егоров предложил перейти пока в кают-компанию на их "Меридиан", продолжить разговор за кружкой горячего чая.

  Что было всеми с благодарностью принято, все переместились на "Меридиан" в кают-компанию, где молодая лет двадцати буфетчица (да действительно на тот момент на корабле был и буфет и буфетчица Мохнаткина Н. Н.) подала всем горячий свежее заваренный чай.

  Я подробно рассказал обо всех моментах прошедшего боя (за исключение своего участия в нём как наводчика), а так как в разговоре ещё и зацепились за бой с эсминцами 13 июля, когда мы сопровождали отряд кораблей ЭПРОН (не вовремя напомнил об этом сидящий рядом со мной Вяткин). Пришлось в подробностях рассказать и о нём (конечно же, не упоминая о том, что и там я поработал за наводчика). Горячий чай всем повторили.

  Уже когда мы с Вяткиным шли на борт своего корабля, тот спросил, - почему я не говорил о своём участии в этих боях, а точнее умалчивал?

  - Видите ли Александр Ильич, - ответил я тому, - и в первом, да и во втором бое погибли настоящие герои. Вот пусть о них и говорят, как о настоящих героях. А я что? Живой и не единой царапины, ещё и наказать могут, если узнают, что стрелял за наводчика, а не командовал расчётами, как командир БЧ-2.

  Посмотрел на Вяткина и продолжил, - ну вот выпячусь я, сообщу, что такой хороший. Командование конечно, может это проверить, и что тогда? Отправят служить на какой-нибудь эсминец командиром башни и всё.

  Остановившись опять посмотрел на Вяткина, продолжил, - а так может быть благодаря мне спасено для флота три корабля, не считая наш, да и сколько людей хороших, профессионалов, особенно на кораблях ЭПРОН, и тут на "Меридиане". Уж это-то оспаривать не будешь?

  - Согласен, - задумчиво сказал Вяткин.

  - Будешь докладывать? - уточнил я у своего заместителя, - что бы меня убрали.

  - Да нет, - улыбнувшись, ответил тот, - ты то, как раз на своём месте, я только не понял до сих пор, почему тебя не назначили командиром, после 13-го.