«Две женщины, собиравшие в лесу ягоды, заметили издали трех мужчин с ружьями, которые вели себя подозрительно и что-то высматривали».

Вот поди же ты: выходит, не только они высматривали свое, был глаз и за ними! Вот тебе и усмынская глухомань…

Может, и «духи» не раз видели их на переходах, наблюдали за ними, а потом, петляя, уходили еще дальше или возвращались в не замеченное и пропущенное оперативниками логово? Не мог тогда знать Копылов, что в своих догадках он недалек рт истины. Только значительно позже узнает он, как однажды группа женщин, собирая чернику, набрела на одну из землянок нелегалов, а те, затаившись под землей, слышали, как одна из женщин, бренча ведром и окликая подружек, прошла прямо над их головами, так и не заметив никакого изъяна в пласте сизого мха, что плотно прикрывал лаз в землянку. Вот какую маскировку неукоснительно соблюдали «усмынские духи»!

Наступило предзимнее время. Обновился состав поисковой группы, но Копылов по-прежнему возглавлял ее.

День 2 ноября 1964 года выдался пасмурный, из низких туч того и гляди повалит снег. Пятый час группа оперативников, на этот раз из шести человек, растянувшись в цепочку, ведет прочесывание очередного лесного квартала.

Одетый, как всегда, в брезентовый плащ, колоколом торчавший на его поджарой фигуре, болотные сапоги, под плащом — автомат, Копылов медленно брел по густому осиннику, зорко осматривая все вокруг. Время шло к вечеру, хотелось есть. Надо, видимо, кончать на сегодня эту волынку, сзывать товарищей, уходить из леса, — едва подумал Копылов, как вдруг увидел впереди: медленно, словно в немом кино, приподнялся пласт мха и что-то лохматое, бесформенное полезло Наружу…

А минутой раньше, метром ниже, в подземелье, старик говорил молодому:

— Вроде бы шаги какие-то наверху.

— Да ну батя, мерещится тебе, какие там шаги! Зайцы бегают.

— Не, дай-ка гляну, — сказал старик и полез по деревянным ступенькам наверх.

«Лаз! Землянка!» — молнией обожгла мысль, и Копылов, распахнув плащ, резким движением перетянул автомат на живот. Короткая очередь разорвала лесную тишину. То бесформенное, лохматое провалилось куда-то вниз, под землю. На выстрелы, ломая кусты, сбегались товарищи Копылова.

— Окружайте! Берите шире, может быть еще запасной выход! — командовал Копылов.

Еще несколько автоматных очередей — и из лаза показался клочок газеты, нанизанный на дуло винтовки.

«Сдаются», — понял Копылов и закричал:

— По одному, без оружия — наверх, быстро!

«Начальнику ОУРа майору Куличкову. Докладываю, что 2 ноября 1964 года в 90-м квартале Усмынского лесничества мною, лейтенантом Никифоровым, старшим лейтенантом Михайловым, капитаном Яковенко, старшим лейтенантом Тюриным и лейтенантом Кузьминым задержаны Терентий и Владимир Ивановы. У них изъято две заряженные на 4 боевых патрона винтовки, по одному патрону — в патронниках. В момент задержания ранен Терентий Иванов. Раненому оказана первая медицинская помощь. Землянка взята под охрану, задержанные доставлены в Великие Луки. Прошу сообщить всем райотделам о прекращении розыска. Майор Копылов».

А неделю спустя Владимир Иванов водил по лесу работников милиции и показывал их многочисленные тайники с награбленным добром.

Целые тракторные сани потребовались, чтобы вывезти содержимое тайников: 532 кг ржи, 126 кг пшеницы, 65 кг гороха, 20 кг овса, 83 кг льносемян, 150 кг картофеля, 55 кг свеклы, 75 кг меда, 50 кг баранины, 10 кг топленого сала, 16 бутылок вина «Вермут».

Показал младший Иванов и могилу, в которой был захоронен убитый им и отцом некий Жаворонков, как и Владимир, — дезертир, примкнувший к Ивановым и заявивший однажды, на свою погибель, что намерен выйти из леса и сдаться властям.

Во время следствия Владимир Иванов пытался передать на волю для пересылки в Ригу письмо сестре:

«Дорогая-сестричка! С нами случилось то, что и должно было случиться рано или поздно. Тебе, наверно, скажут или напишут про нас, и ты захочешь приехать. Не надо сейчас, будет суд, тогда и приезжай. О нас не беспокойся, мы просто как в рай попали. Володя».

За эту операцию В. С. Копылов был награжден орденом Красной Звезды…

В этой розыскной операции не было погонь, отчаянной стрельбы и мертвых схваток. Но по захватывающему драматизму событий, напряженности поиска этот эпизод в оперативной работе Василия Сергеевича Копылова не уступал другим.

Все началось с сообщения Ленинградского уголовного розыска. При загадочных обстоятельствах исчез студент 4-го курса Ленинградского института железнодорожного транспорта — ЛИИЖТа — Игорь Ипатов. Учился парень, ходил на танцы, дружил с сокурсниками, был общителен, жизнерадостен. И вдруг в один из февральских дней 1966 года пропал.

Ленинградская милиция опросила друзей студента и установила, что тот перед своим исчезновением собирался ехать в Великие Луки.

А раз так — впрягайся, ищи пропавшего псковская милиция.

— Ничего не поделаешь, придется нам искать, — сказал, вздохнув, начальник областного отдела уголовного розыска подполковник В. С. Куличков, передавая Копылову скудную папочку с материалами, поступившими из Ленинграда.

Копылов углубился в чтение бумаг. Начал с характеристики на Ипатова. Способный студент, активист, серьезных проступков не совершал. Отмечалась неуравновешенность, повышенная возбудимость парня. Имел друзей, последний год постоянно встречался со студенткой этого же института Галей Гультяевой. Собирался ехать в Великие Луки. К материалу приобщена записка, выданная милиции студентом Янисом Виверсом. Она написана торопливым, растекающимся почерком самого Ипатова: «Еду в Великие Луки. Если поездка будет безрезультатной, то Галя расскажет, в чем дело». И внизу приписка: «Писал в здравом уме и памяти (это на всякий случай — для врачей)». На отдельном листке приметы Ипатова: высокий рост, худощав, серые глаза, нос с горбинкой, русые волосы. На верхней челюсти отсутствует передний зуб. Был одет в светло-серый костюм и темно-коричневое пальто, темную шапку.

Оторвавшись от бумаг, Копылов задумался.

Может быть, разгадка в этой записке?.. Довольно странная записка. О каком «деле» может рассказать Галя? Галя — это, видимо, та, с которой встречался Ипатов.

Копылов решил начать поиск с Ленинграда.

В студенческом общежитии ему удалось встретиться с Янисом Виверсом.

— Странно все это, — начал тот рассказ, — накануне Игорь сильно выпил. Заявился ко мне, сказал, что едет в Великие Луки, и оставил мне запечатанный конверт. Предупредил и взял с меня слово, что вскрывать пакет я могу только через четыре дня. Потом подумал и добавил: «Нет, не торопись вскрывать, мало ли где я могу задержаться».

На следующий день Игорь на занятия не явился, не появился он и в последующие дни. Мы вначале не придавали этому значения: у Игоря и раньше были пропуски занятий, да и поступки у него иногда бывают непредсказуемые. Потом я все же вскрыл пакет — и вот это странное письмо… Тут же заявили в милицию.

Галину Гультяеву опросить не удалось: уехала на побывку домой.

Из Ленинграда Копылов выехал на станцию Березайка Калининской области, где проживали родители Ипатова. В дороге нет-нет и закрадывалась мысль: а что если эта поездка — напрасный труд, сидит Игорь Ипатов в это время и чаи гоняет? Но когда Копылов переступил порог старого станционного домика и увидел печальные, словно застывшие в немом вопросе, глаза старшего Ипатова, встретившего гостя, сразу понял: младшего Ипатова дома нет. Стараясь не напугать старика, Копылов начал осторожно расспрашивать.

Последний раз Игорь приезжал домой в январе. Побыл всего два дня и засобирался в дорогу.

— Видать, зазноба призывает, — пошутил обиженный в душе скорым отъездом сына Егор Ипатович.

— Да, есть у меня подруга, отец, — признался Игорь.

И рассказал, что дружит с девушкой по имени Галина. Решили с ней пожениться.

— Ну что же, дело житейское, — одобрил отец. — Привози невесту на показ.