— Галина, король, кронпринц и леди Валы. Повар и я насчитали два десятка слуг, включая Филиппу. Кадок с каменщиками. И ваш Магод. Он доставил дюжину бочек и остался помочь на кухне. Мы не знаем, кто жив, а кто мертв.

Галина и Магод?

— Солдат нет?

— Шестнадцать патрулировали стены, но их не было видно часами. Мы думаем, что они мертвы.

Гетен смотрел на заброшенные стены замка.

— Скорее всего, ты прав, — он скрестил руки и посмотрел на землю, на отполированные сапоги Юджина. Мужчина был аккуратным, предсказуемым. Гетену нравилось это в нем. — И чары не только снаружи, но и вокруг главного зала, — магия двух боевых волшебников была дикой, они неумело применяли чары. Это надо ему преимущество. Как они могли создать столько крикунов? Им повезло?

Воин, которого он сбил, шел к ним, хмурясь, несколько товарищей — за ним. Он не перестал подозревать Гетена, остановился близко, ладонь лежала на рукояти меча.

— Поклянись своим богом Скироном, что ты не стоишь за этим, маг.

Гетен выдерживал взгляд мужчины.

— Я в этом не замешан. Клянусь перед всеми богами.

Юджин кивнул на опущенные врата.

— Что вы будете делать, пока мы собираем отряд?

— Попытаюсь снять чары.

Один из солдат оскалился.

— Это должно быть просто для самого сильного мага Кворегны.

Гетен оскалился.

— Только идиот считает магию простой.

Воительница Теола шлепнула по руке солдата рядом с ней.

— Я говорила, что что-то не так, когда увидела, что решетки опущены.

Юджин встал между Гетеном и солдатами.

— Нам нужна осторожность, а еще нужно работать вместе, — он кивнул на опущенные железные врата. — С чего начнем, лорд Риш?

Гетен мрачно улыбнулся.

— Я проверю навыки и силу магов.

— Как?

Он стоял на расстоянии руки от края чар. Они мерцали, как жар, дрожали, как улей злых ос. Он оглянулся на Юджина и сказал:

— Болезненным образом, — он поднял ладонь к барьеру из магии.

Глава 17

Валдрам нашел старую изогнутую пику и уводил крикунов.

— Как бы ты ни хотела разрушить чары, делай это быстро, — сказал он и закрыл дверь кухни перед ее лицом.

— Зараза, — она не могла решить, что злило больше — что он жертвовал собой, или что она не ожидала от него такого. Она стояла в полумраке пекарни, ее успокаивал нож мясника в руке, но она была в ужасе от резни у ее ног. В комнате пахло землей и теплом. Мука покрывала пол и столы, комья засохшего теста ждали, что их испекут, но не могли дождаться. Пекарь, повариха и ее юная помощница, как и все слуги кухни, были мертвы, разорваны и брошены, как мешки зерна. Их кровь смешалась с мукой, их кишки извивались на полу.

Галина посмотрела на окно, на стену напротив. У нее был план, но будет сложно не погибнуть в процессе.

— Это безумие.

Это был кошмар. Замок Харатон ни разу не захватывали. Его защита выдержала не одну большую армию, когда замок защищало мало солдат. Но, чтобы ее воины вошли, нужно уничтожить чары.

Огонь был лучшим шансом. Она смотрела на двор. Она подумывала о соломе в конюшне, но отказалась.

— Будет долго гореть, для замка опасно, — она хотела то, что быстро загорится и само погаснет. Мусор с кухни было сложно зажечь, как и мусор в конюшне. Много дерева и опилок было у плотника, но он был близко к конюшне, так что нет.

Она вздрогнула, когда раздался крик, и дверь кухни содрогнулась. Послышался треск. Стол дернулся, чуть не упал. Крикуны вернулись. Валдрам, наверное, был мертв. Она удивилась тому, что надеялась, что это не так.

— Думай, Галина. Думай, — время было на исходе.

Она прошла тела тихо, с уважением и сожалением, чтобы лучше увидеть двор, и заметила изгиб каменного зернохранилища. Узкая башня была возле сторожки. Пыль от зерна хорошо взрывалась, потому она хранилась в каменной башне и отдельно от жара пекарни и кухни. Она могла добраться туда через Капитанскую башню и покои Таксина, и ее не увидел бы никто на стене.

— Сойдет.

Петли скрипнули, пока она открывала узкую дверь в башню. Галина замерла. Она открывала ее дюйм за дюймом, замирая и слушая. Наконец, она смогла заглянуть. Никого не было в прихожей, никого на спиральной каменной лестнице. Она пересекла пространство. Дверь в покои Така была приоткрыта. Она заглянула. Наемник сидел за столом у камина, спиной к ней. Огонь трещал, он рылся в полной тарелке еды, запихивал мясо в рот, собирал соки хлебом, который забрал у ее мертвого пекаря.

Галина сжала крепче нож мясника. Она прошла в комнату босыми ноющими ногами, незаметная и неслышная тень. Она замерла за мужчиной. Порой жизнь встречала смерть на стальном острие. Мужчина отклонился, сделал отрыжку, слизнул жир с пальцев. Галина поймала его за черные волосы. Она дернула его голову, провела клинком по его горлу, вытащила, вонзила в горло до кости, выдернула и погрузила в грудь.

Умирающий перевернул стол, падая. Мясо, хлеб, бульон пролились на пол.

— Я надеюсь, тебе понравилась еда, — Галина вытащила нож из его дрожащей груди, вытерла его об его штаны и схватила огниво с камина. Она открыла дверь во двор, осмотрелась. Никого.

Держась теней, она пошла к зернохранилищу. У каменной башни она открыла дверцу, куда заходили работники пекарни, чтобы зачерпнуть зерно. Пыль встретила ее. Она улыбнулась. Она вытащила из коробочки ткань, огниво и сталь, перевернула крышку. Малейшая искра вызовет взрыв, быстрый и жаркий. Она могла пострадать от взрыва, но не боялась рискнуть.

Галина высекла несколько искр на ткань, смотрела, как огонь распространяется по краю ткани, оставляя темный след.

— Хотырь, помоги, — она бросила ткань в хранилище и захлопнула дверь.

* * *

Гетен приготовился к боли. Магия обжигала пальцы, ладонь, руку, его магия пылала, он тянулся к чарам. Будет больно. Насколько? Ну…

Шипение появилось в воздухе. Последовал грохот взрыва. Огонь взлетел из решеток на башне зернохранилища за стенами замка. Крышу сорвало. Рев огня ударил его. Боль пронзила уши.

— Боги! — он отшатнулся и сцепил ладони. Поздно. Окна замка разбились. Окна города разбились. Бетон, пыль, осколки, щепки, куски камня летели вверх, в стороны, всюду.

Крики. Грохот. Гул. Он поднял взгляд. Трехэтажная башня дрожала. Она извивалась, как умирающий бык. Она ударила по покоям Таксина, разбила сторожевую вышку. Гетен повернулся, крича:

— Бегите! — но не слышал свой голос.

Дерево и камень падали вокруг. Ворота замка стонали и скрипели. Железные решетки гнулись. С треском рухнула деревянная решетка. Цепи обвивали крошащийся камень, как руки монстра. Они рушили все. Одна попала по воину, сбив его с моста. Мужчина охнул и оставил брызги крови. Вторая цепь разбила пешеходный мост, оторвала перила. Она разбила плот на воде рва, и рыбак на плоту погиб.

Мост дрожал. Гетен упал на лицо. Он впился в доски, сползая к воде. Мост упал. Он замер, дрожа, и упал снова, замер под углом. Гетен ухватился, занозы вонзались в пальцы. Солдаты летели мимо него, кричали о помощи. Некоторые цеплялись за доски и замирали, другие пропадали за краем, падали в воду. Они тонули, крича, их тянул на дно вес брони.

Юджин ехал к ним. Гетен поймал его за руку. Его хватка не выдержала. Он выругался и впился в запястье управляющего. Юджин остановился. Боль пронзила плечо Гетена. Теола катилась к ним. Управляющий схватил ее за наплечник. Гетен застонал от их веса. Его плечи и руки ныли от веса, но он не отпускал доски моста. Он не хотел плавать снова.

Вторые врата содрогнулись с лязгом. Падающий мост тянул их за собой, и они качались. Они дернулись к замку, но не рухнули. Железная решетка скрежетала, гнулась. Она вырвалась из моста, обломки дерева летели, длинные, как кинжалы, в лагерь. Воины, которые бежали на помощь, пострадали. Лошади паниковали, их пронзали куски дерева.

Гетен поднял голову. Разрушение моста и решеток открыло бреши в защите, где могли пролезть солдаты. И чары замка мерцали и угасли. Он улыбнулся, но это была и гримаса.