Движение, металл загремел по камню.

— Куда делся этот гад? — солдат стоял у окна в дюймах над ним. Огонь факела заставлял тень мужчины плясать на подоконнике.

Гетен не был верующим, но знал, когда воззвать к богам.

«Прошу, Скирон. Я хотел бы прожить дальше этого дня».

— Обыщите замок! Он играет с нами магией.

— Я насажу его на меч! Пусть попробует хитрить тогда!

Ругаясь, солдат шлепнул по подоконнику, пыль попала на лицо Гетена. Солдат ушел в комнату, окно со скрипом закрылось на засов.

— Проклятье, — план перестал быть простым.

Гетен вдохнул, нащупал отверстие возле талии, сжал рукой, направил левую ногу в сторону, нашел выступ между окном, которое покинул, и его закрытым соседом. Его другая ладонь и ступня тоже спустились, и он стал двигаться дальше по неровностям камня. Он двигался в сторону, миновал два закрытых окна, а потом потянулся к темной бреши и убежищу. Он нашел еще выступ камня, убрал с него мох и слизь, подвинулся ближе. Он прижимался к стене, искал трещины для пальцев рук и ног, полз по лицу замка.

Он добрался до участка гладкого мрамора без зацепок. Пальцы рук и ног болели, раненая рука пылала, мышцы дрожали. Ситуация была ужасной. Он замер, чтобы отдышаться, и позволил мелкую искру, чтобы увидеть ближайшую трещину. Он нашел ее, тонкую, с сорняком, растущим из нее. Пришлось потянуться к ней. Гетен двигал пальцы по камню, поймал, соскользнул, выругался, уцепился дрожащим левым мизинцем. Другие пальцы проникли в трещину следом. Он поднял левую ногу, колено было почти у груди, он хотел миновать участок гладкого мрамора. Он нашел еще выступ пальцами ног, рычал, двигаясь дальше. Он миновал черту. Он нашел выступ надежнее, перевел дыхание и огляделся. Еще немного, и он будет в безопасности.

Гетен прижался лицом к влажному камню, дыша быстро и с болью, закрыв глаза. По нему пробежал холодок. Мышцы левой руки сдавило, пальцы онемели. Холод был не от ветра, а от духов короля и королевы. Они нашли его, их гнев и отчаяние вызывали у него страх.

— Я говорил, что не я выпустил крикунов. Я пытаюсь найти волшебника, сделавшего это. Пытаюсь…

Металл проехал по камню.

— Постой, — сказал мужчина над Гетеном. — Слышал?

— Ты о чем?

Разговор разносился эхом внизу. Он поднял взгляд. Он был под дырой для лучника, поймал взгляд солдата Налвики, озаренного желтым огнем факела.

Другое лицо стало видно.

— Только посмотри. У Древьи Линны завелся паук.

— Дай камень. Я его прибью.

«Зараза», — Гетен сосредоточился на стене слева, потянулся к отверстию для ступни.

— Забудь о камне. Выстрелим в мерзавца.

— Просто дай мне камень. Я разобью его лицо.

— Ищи камень. А я возьму арбалет.

— Просто дай… кости Скирона, Арпед, ты такая заноза.

Гетен ухватился за выступ, голоса утихали. Он взялся левой рукой, схватился за другой правой, отодвинулся от дыры, а камень полетел сверху. Он задел сапоги Гетена и сбил их с его пояса. Король и королева безумно кружили.

— Ха, — сказал мужчина из отверстия лучника. Голос разносился эхом.

— Что?

— Попал по его сапогам.

— Сапогам?

— Да, — кусочки цемента сыпались мимо, мужчины стояли у дыры и смотрели туда, где его сапоги прыгали на камнях, а потом упали в воду. — Теперь ты.

Кровь и кости. Это были его любимые сапоги.

— Посмотрим, как хорошо паук висит со стрелой в черепе, — лук скрипнул, запела тетива.

Духи врезались в Гетена. Огненная оранжевая сила вспыхнула в нем. Он соскользнул. Стрела отлетела от камня там, где было его лицо. Кусочки камня резали его лоб, жалили щеку. Он летел к реке, кувыркаясь. Он видел стены, звезды, факел, воду, стены, звезды, факел, воду. Сила бушевала в нем, горела в груди, голове и спине. Он произнес заклинание щита при виде воды, рухнул в реку до боли, и все почернело.

Глава 15

Полдень, и базилика была горячей, как печь с хлебом. Галина шла между колонн, юбки шуршали вокруг ног, поднимая пыль. Гетен обрушил молот на южную рассыпающуюся стену. Бетон и камень падали вокруг его ног с шумом. Он снял тунику. Мышцы двигались на его спине. Пыль сделала светлее полоски на ребрах, пот блестел на его плечах.

Он выпрямился.

— Подглядываешь, воительница?

Она сглотнула. Она пришла предложить ему вина. Но при виде него, грязного и полуобнаженного, встрепенулось ее желание. Она облизнула губы.

— Нет, — ее голос звучал хрипло. Он пронзил ее потемневшим хищным взглядом.

Галина оставила бутылку вина и бокалы на столе и прошла к нему. Она прижалась к нему, тело покалывало, согревалось от мужского запаха, твердости его мышц и шелка кожи. Ее ладони скользнули в его штаны, язык оказался во рту.

— Я хочу тебя внутри себя.

Гетен застонал. Он обвил ее руками, повернулся и прижал ее к целой стене. Он задрал ее юбки, Галина ослабила его пояс. Он поднял ее тело. Она горела от его прикосновений. Ее спина была у стены, его плечо было у нее во рту, его ладони сжимали ее попу, открыли ее для него. В базилике зазвучали их стоны и тяжелое дыхание, рычание и слова любви и похоти, когда он медленно и глубоко вошел в нее. Он прижал ее к стене и замер, все мышцы были напряжены, он прижался лицом к ее шее, медленно вдохнул, губы касались ее кожи. Он поднял голову, посмотрел в ее глаза и стал двигаться в ней.

— О, боги, — застонала она.

От него пахло потом и пылью, сексом и желанием. Она водила языком от его плеча к шее, слизывая пот с кожи, его плоть была сладко-соленой. Животные звуки вылетали из нее, властные и похотливые.

Гетен медленно и уверенно двигался в ней, ритм распалял огонь между ними сильнее с каждым движением. Она обвила его бедра ногами, запустила пальцы в его волосы, впилась зубами в мышцу на плече.

— Сильнее. Глубже, — рычала она в его кожу.

Он выполнял каждый ее приказ так, что она могла загореться и разбиться. Его рот наше ее губы, язык проник мимо ее зубов, переплелся с ее языком. Он дышал в нее, толкался в нее.

— Боги. Ты. Так. Хорош.

Галина стонала, прижималась к нему, встречала его движения, сжимая ноги, направляя бедра к нему, ощущая его член в себе, наполняющий ее. Его ногти впились в ее плоть, больно и приятно.

— Открой глаза, — сказал он. Она посмотрела в его глаза. Он коснулся ее лица, поцеловал рот до синяков. Она дрожала. Галина закрыла глаза и застонала, жар рос с каждым толчком.

— Я сказал, открой глаза, сука.

Она моргнула и попыталась пошевелиться, но ее прижимали к стене, к стулу. Он ударил ее по лицу. А потом пропал. Она осталась в ловушке, открытая, растерянная.

— Гетен?

Холодная вода облила ее, потрясая. Ведро на лицо. Еще пощечина. Больше холодной воды.

— Открывай глаза.

Она проснулась, мокрая, возмущенная, измученная. Она забыла о тепле и наслаждении. Она дрожала от холода, боли и злости.

— Козел.

Рен бросил ведро у ее ног. От пустого стука ее голова звенела. Она все еще была на стуле. Он схватил ее за волосы и поднял ее голову.

— Выглядишь кошмарно, а пахнешь еще хуже.

— Если бы ты обходился со мной лучше, я выглядела и пахла бы лучше, придурок.

Он ударил ее по лицу снова и посмотрел на ладонь.

— Мерзость, — он вытер руку об ее темное мокрое платье. Она моргнула, в смятении глядя на промокшее нижнее платье.

— Что? — куда делось ее синее платье? Гетен любил ее. Он собирался жениться на ней. Она надела платье, чтобы показать Вернарду и Валдраму, что она не продавалась.

А потом она вспомнила. Они забрали ее красивое бесценное платье. Они разрезали шнурки, порвали швы, сложили шелк. Они разрежут его на куски, продадут каждый и разбогатеют. Волна сожаления накрыла ее, грозила вызвать слезы. Она вдохнула, чуть не всхлипнула. Галина сглотнула и икнула вместо этого.

«Не плачь. Не смей плакать».

Тихий звук пробрался в ее голову.

— Отпусти ее, — слова были сладкой песней, шорохом крыльев под потолком Ранита, колыбельной ее матери.