— Тириус, Илькер и Галион защищали меня, когда я не могла отбиться.

— Может, Валдрам не знал лучшего, Галина. Он познал только жестокость от кузенов.

Она вместо ответа налила себе медовухи и прошла к окну. Король Вернард смотрел на нее, ждал, потягивая свое вино.

Король восхищался кронпринцем Налвики, когда он был мальчиком. Ему нравились амбиции Валдрама, и он говорил это, когда сообщили, что Валдрам поступил ужасно с Галиной — столкнул ее с Черной лестницы в Татлисе, сбил ее с лошади галопом, толкнул в подземную темницу. Вернард отмахивался и говорил:

— Он просто мальчишка. Он забывает о своей силе. Мальчики так делают. Девочкам лучше привыкнуть к такому, если она хочет быть солдатом.

Но Илькер всегда защищал ее, как и Галион и Тириусом. После случая с темницей, где она чуть не утонула, ее братья избили Валдрама так, что он кашлял кровью. Король Хьялмер злился из-за побоев сына, злился, что кронпринц не выстоял против трех мальчишек старше него. Галина жалела бы его, если бы он не использовал каждый шанс, чтобы ущипнуть ее, толкнуть, порезать, ранить, если бы он не был монстром.

Бурсуки поддерживали желание детей драться и жестокость с раннего возраста. Но сила и жестокость не должны были идти рука об руку, Гетен был доказательством этого. Он пострадал хуже от Шемела, чем Валдрам дома — ожоги, побои, кровопускание — но он был добрым, щедрым, целителем, хорошим в сердце. У него была сила вызывать мертвых, переходить от жизни к смерти и обратно, управлять духами. Но он отказывался забирать жизни людей и зверей, увеличивать свои силы. Валдрам не мог получить ее жалость.

Наконец, она спросила:

— Для чего эта печальная история, отец?

— Восприятие. Ты считаешь Валдрама монстром. Я вижу мужчину, на которого повлияло чудовищное обращение родни. Твое восприятие изменило твою реальность, но разве кронпринц Валдрам такой? — он пожал плечами и добавил. — Ты считаешь мага солнца своим союзником. Я вижу в нем растущую угрозу.

Галина смотрела на цитадель Ранит в окно, серую и грозную даже под летним солнцем. Она покачала головой.

— Твои требования ставят Гетена в невозможное положение, Ваше величество. Маги солнца и тени появились раньше Урсинума. Они всегда обитали в Раните на холме Хараян. Они служили только Скирону, — она повернулась к отцу. — Если Гетен уйдет в Татлис, другие короли решат, что у тебя больше власти, и это изменит их восприятие реальности, и они могут начать еще одну войну.

— Угроза войны идет только от сильного союза, которым я и мои товарищи-короли не управляем, между Красным клинком Ор-Хали и магом солнца. Тебя послали получить верность и доверие мага, а он завладел властью над твоим мечом и прикрыл свои действия любовью.

Она потрясенно смотрела на него.

— Любовь между мной и Гетеном — истина, отец. Сила ее не мотивирует. Власть друг над другом или Кворегной ее не мотивирует. Как еще я могу тебя убедить, что в нашем союзе нет угрозы?

Король сделал еще глоток медовухи, его тон был сухим, когда он сказал:

— Никак. Мое отвращение укрепилось из-за требований, которые ты отбросила, Галина. С каждым решением, которое ты приняла, не похожая на верную дочь, которую я знал. Маг солнца влияет на тебя. С ним твои мотивы уже не ясны для меня. И я против брачного контракта между тобой и лордом Ришем. И я согласился на условия с кронпринцем Валдрамом. Ты станешь третьей женой Валдрама и будущей королевой Налвики.

Шум вырвался из нее — оханье, хмыканье, как от удара на поле боя. Она сжала дрожащие кулаки, подавляя возмущение, за которое ей отрезали бы язык. Она прорычала:

— Я не выйду за того урода с лицом ласки.

— Выйдешь, — ответил спокойно Вернард. — Я тебя заставлю, только я тобой управляю.

— Управляешь? Я не орудие! У меня есть желания и нужды, которые я отложила на службе королевству. И я для тебя ничего не значу?

— Хватит, Галина. Ты поедешь в Налвику.

— Валдрам — змей.

— Возможно, но я выберу змея, которым могу управлять, а не дракона, которым не могу.

Она скрипнула зубами.

— Твоя паранойя строится на старых новостях. Если сомневаешься в Гетене, попроси, чтобы он поклялся при Совете королей равной верности четырем королевствам, независимо от твоего влияния и моего.

Вернард встал и прошел к широкому окну рядом с ней. Он прислонился к подоконнику и скрестил руки, кожаный черный жилет скрипнул.

— Если попытаешься увильнуть от приказа, я все продумал. Валдрам получит новую королеву из моих дочерей. Если не ты, то Аревик подойдет, хоть она не так умела. Она даст мне нужное влияние, когда родит от кронпринца.

Галина сжала рукоять меча, она отошла от отца, чтобы не пронзить его.

— Ты согласился, зная, что я не позволю Валдраму получить ее, — он кивнул и поднял бокал, мрачно салютуя им. Вернард знал, что Галина не даст кронпринцу тронуть Аревик, сломать ее и сделать своей третьей мертвой женой.

Она смотрела на пол, сглотнув горечь сожалений. Сколько вариантов убить отца она упустила? Всегда слушалась долга, благодарности и своей репутации верной дочери. Теперь она была в углу, как и предупреждал Гетен.

— Ты бессердечная свинья, — процедила она.

— Нет, девица. Я — медведь.

Глава 8

Сокос был полон беженцев. Мужчины и женщины, рыдающие дети, бегающие за собаками и козами дети, старики на спинах сыновей, лошади и волы тянули телеги с жалкими вещами людей. Всюду Гетен видел грязные лица, полные отчаяния, и усталость давила на плечи сильнее сумок. Он не видел столько страданий с войны. Он дал Ремигу самому идти через толпу и по дорожкам в деревне в следах колес телег.

Он миновал первую гостиницу. Она была у ворот города, и толпа вокруг была широкой и кипящей. Вторая, третья и четвертая были не лучше. Он ехал, пока не нашел тихую таверну на западном краю города. Гетен привязал коня к столбику снаружи гостиницы «Красный клинок» и провел ладонью по мягкому носу жеребца.

— Я быстро.

Местные и путники сидели в тусклом старом здании. Разговоры гудели, кружки звякали. Он прошел по комнатке к потертому деревянному бару, еще один чужак в толпе, и только служанка посмотрела на него, пока он проходил, оценивая размер его мешка с монетами, помимо прочего.

Хозяин таверны, худой мужчина с маленьким кривым носом и бледно-зелеными глазами, подал две кружки и сказал:

— Если ищете комнату, езжайте в Харатон. Тут их не найти.

— Почему так? — Гетен бросил монету на бар и добавил. — Пинту эля.

— Никто не хочет спать под открытым небом, — мужчина взял монету и налил пенный мутный напиток.

Если бы Гетен не хотел пить так сильно, он потребовал бы вернуть монету. Но такой напиток был лучше пыли на его языке, и он быстро выпил кружку, чтобы утолить жажду и не ощутить толком вкуса.

— Из-за воров?

— Крикунов. Вы не слышали? Лес полон их на севере и западе Делкати и до Сельги.

Мужчина вошел в таверну за Гетеном, склонился к бару и кивнул хозяину таверны.

— Как обычно, Джекс, — он окинул Гетена взглядом. — Что бесеранец забыл на этой стороне Серебряного моря? — он звучал заинтересованно, а не злобно.

Лучше всего было предоставить измененную правду.

— Я слышал, Кхаре нужны услуги целителя после потопов и жуткой зимы.

Мужчина посмотрел на дверь и приподнял бровь.

— У тебя хорошая лошадь как для бродячего мага.

Гетен кивнул.

— Бродячий не значит неумелый. Я принимаю плату в разных формах, включая хорошего коня от бесеранского землевладельца, жена которого заболела после родов, — не важные факты.

— Вижу, она выжила.

Гетен бросил еще монету на бар, кивнул на напиток мужчины, указывая, что платил за это.

— Жива и родила еще сына.

Хозяин таверны забрал монету, а мужчина поднял напиток.

— За здоровье хорошей женщины и щедрость наших соседей из-за моря.

Гетен улыбнулся.

— Может, вы предложите место для лагеря целителя, чтобы я мог предлагать услуги нуждающимся путникам.