— Погоди, я пока не поняла, — возразила юная совратительница. — Попробуй еще.

Джет вновь покорно уткнулся в ее промежность и еще несколько раз провел языком вдоль клоакальной щели, теперь уже слегка проникнув внутрь. Луна пахла иначе, чем Матриарх, не так остро и гораздо слабее, и на вкус тоже ощущалась по-другому…

— Все равно щекотно, — тем временем уже спокойнее сообщила самочка. — Щекотно и мокро… Я что-то не понимаю…

Отреагировать Джет уже не успел. В следующую секунду что-то схватило его за гриву и рывком подняло вверх, да так, что от боли потемнело в глазах. Луна пронзительно вскрикнула…

Солнышко сперва даже не поверила в то, что видит перед собой. Благо, она вовремя смогла взять себя в руки и растащить малолетних извращенцев. С этими межгаремными распрями и настырными женихами самки совсем упустили из вида молодняк, что едва не привело к непоправимым последствиям. Подростки противоположного пола все-таки нашли друг друга, а дальше инстинкт сделал все сам.

— Что, дозрел, да? — сильно встряхнув юнца одной рукой, рявкнула самка. В другой ее руке уже извивалась удерживаемая за загривок Луна.

Джет не ответил, лишь жалобно пискнул и вцепился в немилосердно сжимающие отростки его гривы пальцы. Гневный взор Солнышка устремился на него в упор.

— Так, я никому не расскажу об увиденном, потому что тогда ее мамаша, — Солнышко мотнула головой в сторону Луны и вновь перевела взгляд на Джета, — тебе голыми руками шею свернет. Но, если еще раз увижу вас вместе… — самка не договорила, однако сделала такую красноречивую паузу, что юнец весь сжался и даже перестал дергаться. Подержав его еще пару секунд, Солнышко разжала когти, и перепуганный малек немедленно кинулся в ближайшие кусты.

— А ты, что же? Совсем башкой не думаешь? — тут же переключилась самка на Луну. — Принесешь в подоле, что делать станем? Да еще от Неокропленного… Срам какой….

— Мы просто дурачились, Старшая, я бы никогда… — залепетала девочка, но Солнышко даже слушать не стала, а схватив Луну за руку, поволокла в гарем.

Комментарий к Глава 17. Новые претенденты

Навеяло: «Adiemus» - «Corrente (Courante)»

========== Глава 18. С мальками не до скуки ==========

Я пошел бы на руках,

Чтобы все сказали: «Ах!»

Стал бы есть траву и мох,

Чтобы все сказали «Ох!»

Это кто такой ужасный,

Непонятно — безобразный?

Это кто такой опасный?

Кто он? Где его семья?

Эй, держи его за лапку!

Эй, хватай его в охапку!

Я бы снял пальто и шапку

И ответил: «Это я».

(Александр Кушнер)

На свежем воздухе, при обилии пищи и минимальной конкуренции мальки подрастали быстро. Козявка и Шкет вылупились не очень крупными, но уже сейчас, в трехмесячном возрасте, они могли бы потягаться с четырех-и пятимесячными детенышами из более обширных гаремов. Глядя на деток, дочери Свободы просто нарадоваться не могли, Солнышко так вообще чуть не лопалась от гордости.

Молодняк яутжей рос очень своеобразно. В отличие от многих других известных высокоразвитых форм жизни, в том числе населяющих другие планеты, природа в его случае делала ставку не на мозг, а на общую жизнеспособность новорожденных. Таким образом, если какой-нибудь раутенок или уманенок рождались беспомощными и полностью зависимыми от родителей, но с повышенной способностью к социализации, то первые дни будущих славных охотников больше напоминали детство каких-то примитивных, но чрезвычайно живучих зверей. Яутжата уверенно поднимались на ноги в течение нескольких суток после выклева из яйца, и все их базовые инстинкты сразу же начинали работать в полном объеме. Согласно этой древней «программе», заложенной в мозг, главным делом для мальков на начальный период развития становились кормежка и самооборона, а не налаживание связей со старшим поколением. Отсюда проистекал ряд первоначальных сложностей воспитательного процесса, в частности, сладить с подвижными и, нередко, достаточно агрессивными отпрысками не всегда могли даже родные матери, что иногда порождало желание плюнуть на вредный молодняк и забыть о его существовании, выкинув в вольер с запасом кормежки на постоянное местожительство. Кое-кто, кстати, так и поступал, что было удобно, но чревато. Впрочем, если к мальками относились терпимо, то в течение одного-двух месяцев их удавалось неплохо приручить, только важно было и здесь не перестараться. В норме детеныш младшего возраста должен был бегать и кормиться в стайке сверстников, но при необходимости даваться в руки взрослым. А всякого рода перекосы в воспитании давали плохой результат: с чрезмерно диким молодняком возникало много проблем в настоящем, а с чрезмерно затисканным — в будущем. Особенно остро данная проблема стояла с самцами, ибо большинству самок в любом случае было уготовано стать гаремными производительницами потомства, и от формирующегося у них характера зависело только то, насколько трудно или легко они будут уживаться с окружающими, а вот характер самца целиком и полностью определял шансы своего обладателя на выживание.

Интеллект у мальков развивался достаточно медленно. Так манипуляции с предметами до полугодовалого возраста сводились, обычно, к «сломать, разгрызть, обслюнявить», первые попытки воспроизводить звуки речи также предпринимались только в четыре-пять месяцев, а полноценные слова у мальков начинали получаться только после года упражнений с отдельными слогами. Чуть быстрее в эмоциональном плане росли полностью «ручные» детеныши, но это потом им же выходило боком, особенно самцам — такие плохо выдерживали конкуренцию с себе подобными. Ярчайшим примером, пожалуй, был Джет, под влиянием сестринской опеки заговоривший быстрее братьев и уже в раннем детстве продемонстрировавший незаурядные умственные способности. Ну, и что, в итоге, хорошего из этого вышло? Его гоняли все, кому не лень, в физическом развитии он, наоборот, запаздывал… Одно утешало: благодаря заботе Грезы, он хотя бы остался жив. Тем не менее, с большой долей вероятности ему предстояло отправиться после обучения в мастеровые. Джет, конечно, тренировался с усердием и уверенно заявлял, что обязательно станет воином, да только в это даже самой Грезе верилось с трудом.

«Дикие» мальки, напротив, втягивались в цивилизованное общество долго и со скандалом. Они прекрасно развивались физически, но редко нарабатывали большой словарный запас, и всю жизнь оставались достаточно скупыми на эмоции. Они отлично овладевали любыми двигательными навыками, рано становясь на путь перспективных бойцов, но вот теоретические знания и моральные ценности задерживались в их головах плохо, и с логикой иногда возникали проблемы. Наверняка, одним из таких юнцов, в прошлом полностью предоставленных самим себе, являлся упрямый Перекат, пострадавший, в итоге, из-за своей же твердолобости. Как ни печально, мужские особи, воспитанные в таком духе, чаще остальных гибли на своих первых Охотах. Преуспев в конкурентной борьбе с себе подобными, выиграть которую не составляло труда, имея крупные размеры, чрезмерную наглость или повышенную агрессивность, они по ошибке продолжали вести себя столь же самоуверенно и глупо при прохождении серьезных военных испытаний, что нередко приводило к плачевным последствиям.

Таким образом, главным аспектом воспитания мальков было поддержание оптимального баланса между заботой, дрессурой и попустительством, чтобы детеныши одновременно чувствовали защищенность и свободу, принадлежность к семье и независимость. Именно тогда появлялась вероятность получить в грядущих поколениях мудрых и смелых Вожаков, а так же рассудительных Матриархов.

Изучив досконально все эти нюансы и заручившись поддержкой Прорвы как самой опытной матери, Солнышко решила, что уж своих-то детенышей она будет воспитывать правильно. Конечно, иной раз ей хотелось подольше подержать их на руках, поиграть с ними, рассказать что-то в надежде, что мальки, если смысл не поймут, так хоть положительно на интонацию отреагируют, тем более, что детки были поздние и долгожданные, однако приходилось сдерживать себя и четко дозировать нежности. Была б ее воля, Рыжая не отходила бы от них ни на минуту, но самка мужественно ограничивала себя в общении с мальками, дабы те получали поровну материнской любви, внимания теток и самостоятельности.