В ту же ночь они спустились в колодец. Но перед тем кинули четыре камешка – на призыв никто не отозвался. Такое было впервые. Дети не знали, что и думать. По ступеням колодца спускались с бьющимися от волнения сердцами. И вот наконец очутились на дне.

Колодец пересох. Такого раньше не случалось. Но это даже к лучшему: ночь была безлунная, и они бы промокли насквозь, пересекая вплавь круглое озерцо.

Паучок Кафка тоже куда-то пропал, а может, это был один из тех дней, когда человечек полностью превращался в паучка, и они его не заметили. Белым-трава, росшая у входа в туннель, высохла и похрустывала под ногами.

Они с трудом открыли скалу-дверь в конце туннеля. За это время она изрядно запылилась и ещё сильнее покрылась паутиной, в которой на сей раз сидел крупный рыжий паук с крестом на спине. Паук принялся их пугать, разевая хищный рот с острыми челюстями, похожими на пинцет.

Почему-то скала не закрылась.

В тёмном лесу не было слышно ни единого сверчка. И только пролетавшая мимо сипуха кричала «чщ-щ! чщ-щ!», словно призывая соблюдать тишину.

В ветвях уныло и однообразно свистел ветер. Змеи Кассандры на месте не оказалось. Дети насторожились: не донесётся ли до них голос Дядюшки Дуба? Случалось, они слышали его даже у себя дома, ложась спать. Но сейчас стояла тишина.

Они поискали дорогу, которая никуда не ведёт. Однако фонарик, который дети прихватили с собой из дома, вскоре перегорел. Было холодно, зябко, и, куда бы они ни направились, всюду к лицу липла противная паутина.

Так и не нашли они ни дорогу, ни Дядюшку Дуба. Казалось, этот мир закрылся для них или не хотел их пускать.

Тогда Тау и Майя повернули обратно к колодцу, выбрались наружу, прибежали домой и в полном расстройстве легли в кровати.

Спать не хотелось, и Майя открыла наугад томик стихов мисс Дикинсон.

Мелкими фиолетовыми буковками в уголке страницы было написано:

Майя прочитала четверостишие вслух.

– А что значит «будет вдвое щедрее»? – спросил Тау.

– Это значит, что можно посадить семена. А потом собирать урожай.

– Интересно, что имеется в виду? Может, это не про урожай, а про истории? Я, например, представляю себе поле, а на нём растут слова.

– Очень может быть.

– У нас сейчас зима, да, Майя?

– С какой стати? Осень же ещё не кончилась.

– Наверное, осень тоже может быть щедра, как весна…

Так они болтали, пока не уснули: особого смысла беседа их не имела, зато они находились вместе и как могли поддерживали друг друга.

На следующий день была суббота. Дедушка Друс проснулся и позвал детей к себе.

Он сидел, опираясь спиной на подушки, и пил бульон из чашки.

Тау и Майя наперебой стали рассказывать, что вода в колодце пересохла, что в лесу они никого не нашли, даже дорогу, не говоря уже о Дядюшке Дубе, а потом засыпали дедушку вопросами. Дедушка молча кивал, будто бы заранее знал всё, что они скажут. Наконец он поднял руку, призывая к тишине.

– Вам придётся на время забыть о Дядюшке Дубе. У меня есть для вас поручение. Сегодня же вечером, когда мама поедет встречать папу в аэропорт, отправляйтесь в лес. Когда выйдете из туннеля, поверните направо. Там найдёте пещеру. Если у входа в пещеру до сих пор растёт большой куст белого чабреца, принесите мне немного его листочков, очень вас прошу. Это полезнее, чем все таблетки и уколы, вместе взятые. А если добавить мёда, ещё и вкусно.

Дети не знали, огорчаться ли им от того, что велено забыть на время о Дядюшке Дубе, или, наоборот, радоваться поручению дедушки Друса, и с нетерпением ждали вечера. И вот вечер настал.

Как только мама отправилась в аэропорт, они побежали к колодцу. Искать паучка Кафку на этот раз не стали. Белым-трава у входа в туннель была не такая свежая и сочная, как летом, но и не совсем сухая и мёртвая, как накануне. Паук с крестом на спине не появлялся, зато скала открылась сама собой.

Солнце ещё не село. Деревья в лесу выглядели совсем по-осеннему: большая часть листьев окрасилась медью и золотом, а некоторые потемнели от холода. На ветках росли красные ягоды, наполняя всю округу сладковатым ароматом. Фермеры уже собрали урожай. Где-то неподалёку в старых бочках бродило молодое вино. А где-то варили варенье.

Дети зашагали в том направлении, которое им указал дедушка. Они нашли большой куст белого чабреца и нарвали целую охапку веточек. Один лист попробовали на вкус: трава как трава, ничего особенного. Прежде чем пуститься в обратный путь, присели отдохнуть у входа в пещеру. Вечернее солнце запуталось в ветках деревьев. Его оранжевый диск всё ещё хранил тепло – достаточно, чтобы обогреть любого, кто в нём нуждался. Облака вокруг солнца висели неподвижно и были похожи на застывших бабочек – розоватых, лиловых, синих.

Дети подобрали с земли камешки и начали кидаться ими в деревья, кусты и большие камни. Просто так. Стоит расслабиться и забыться, как руки сами ищут, чем бы развлечься. Один из камешков Тау ради смеха бросил в тёмное нутро пещеры. Клац!

– Ай! – послышался обиженный возглас.

Дети вскочили и заглянули внутрь. Пещера была просторная, пол в ней – ровный. Солнечные лучи высветили странное существо, которое едва заметно двигалось в глубине пещеры.

– Ай! – повторило существо и зашевелилось сильнее.

Это была огромная белая змея, скорее всего питон-альбинос. Глаза у питона глядели печально, а во рту не имелось ни одного зуба. Длинное тело обвивалось вокруг яйца размером больше страусиного. В таком яйце поместился бы и новорождённый ребёнок! Между питоньими кольцами белел лишь кусочек скорлупы.

– Ай! – в третий раз воскликнуло существо.

– Ты кто? – спросила Майя.

– Я Пифия. Умоляю, больше никаких вопросов! – прошипела змея и закрыла глаза с гримасой отвращения. – Вы спросили, как меня зовут. И я по доброте сердечной назвала своё имя. Но я же не спрашиваю, как зовут вас! Потому что я воспитанная. Между прочим, сейчас ваша очередь заботиться о яйце. Ухаживайте за ним как следует! А мне пора. С меня хватит!

И, не дав детям опомниться, змея расплела свои живые кольца и носом подтолкнула яйцо. Оно покатилось прямиком к выходу из пещеры! Пришлось Майе и Тау его ловить, иначе бы оно разбилось. Змея объяснила, что всё в порядке: яйцо так просто не разобьёшь. Оно (яйцо) созревает пятьсот лет. В домашних условиях его следует положить в тазик и налить туда немного молока. А дальше оно само разберётся.

Проговорив это, змея проворно исчезла в глубине пещеры.

– Погоди! А давно ты его высиживаешь?

– Это яйцо Микоу! – услышали дети издалека. – Оно появилось… как бы не соврать… ага, ровно пятьсот лет назад! Ах, если бы вы только знали! Я заботилась о нём всю жизнь. Ни развлечений, ни поддержки, ни дружеского участия! Всё одна да одна… Я заслужила отпуск. Чщ-щ-щ!

Больше они ничего не услышали.

– Надо же, яйцо Микоу! – воскликнул дедушка, когда они вернулись домой со странной находкой и сразу же поднялись на чердак. – Поверить не могу! Берегите его как зеницу ока! А когда созреет и будет готово, сохраните для меня кусочек скорлупы!

– А кто из него вылупится, дедушка? Ещё одна белая змея?

– Понятия не имею. Представьте себе, не помню! Но скоро мы это узнаем.

Новость о яйце так взволновала дедушку, что он одним глотком выпил настой чабреца и даже готов был вместе с внуками обустроить место для нового питомца. Но Тау и Майя страшно устали, к тому же руки у них болели от царапин. Доставить домой яйцо Микоу – дело непростое.

И всё же они разыскали тазик, влили туда три пакета молока, положили яйцо и поставили под кровать. Когда мама и папа вернулись из аэропорта, дети крепко спали.