- Дурдом, - повторил Гоша.
Пришел Кит, поставил помятое жестяное ведро в углу, виновато улыбнулся. Арина вздохнула.
- Я пошел, - сказал Кит. - Будьте как дома. Так я вас запру?
Гоша кивнул и Кит удалился. Щелкнул замок. Гоша поднялся, размял ноги, сделал из матрацев два ложа и пригласил Арину лечь. Они легли. Гоша подумал о Белке, и со стыдом признался себе, что не будь рядом Арины, Белка его соблазнила бы. Он мысленно плюнул, обругал себя последними словами. Но он просто не мог не думать о Белке, это было выше его сил. Он открыл глаза, встряхнул головой. Бесполезно. И тогда он сдался, и стал думать о Белке, и перед глазами стояла она, обнаженная, зовущая, насмешливая. Как она подошла к нему вплотную... И какие у нее красивые ноги... О! Уснуть бы скорее. И сон пришел, и во сне они с Белкой шли по бесконечному светлому коридору, взявшись за руки, и она была в восхитительном белом платье, и счастливо улыбалась. Все было бы чудесно, если бы над ухом не бубнил назойливый голос: "Робость - девятнадцать процентов. Стесненность в общении - двадцать семь процентов. Скованность - двадцать восемь процентов. Отсутствие решительности, склонность к колебаниям в самых незначительных вопросах - двадцать процентов. Сомнения - двадцать два процента." Они подходили уже к торцовой двери, и Гоша уже взялся за ручку, как голос замолчал на минуту и добавил: "Эффективность - двадцать три целых, две десятых процента", и умолк окончательно. Гоша с трудом открыл дверь и Белка проскользнула в проем, и дверь захлопнулась. Гоша навалился на нее, но тщетно. Он стучал кулаками, пинал ногами, бросался всем телом...
- Гоша! Гоша, что с тобой? Гоша...
Он открыл глаза. Над ним склонилась Арина.
- А? Что? Я, кажется, заснул.
- Ты кричал и метался. Приснилось что-то нехорошее?
- Да, пожалуй. Ффу-у! Который час? Уже три... Ты поспала? Хорошо.
Он откинулся на матрац, закрыл глаза. Белка ушла в какую-то дверь, в которую он никак не может пройти. Почему? Он почувствовал, что никогда больше ее не увидит, и ему сделалось так тоскливо, что захотелось завыть. Он сжал кулаки. Что же это? Он влюбился в проститутку? Стоп, никакая она не проститутка, проститутка получает деньги, а Белка... Для чего же она здесь? Ну, не проститутка, так шлюха. Влюбился в шлюху. Банально. Пошло. Влюбился в шлюху. Интересно, почему мужчин так тянет к падшим женщинам? Почему он не влюбился в Арину, порядочную, правильную Арину, которая делает испуганные глаза, когда видит Белку и ей подобных? Ведь когда-то он так хотел с ней познакомиться, так тянулся к ней, а когда это желание исполнилось, вдруг потерял к ней интерес. Почему? Гоша долго лежал с закрытыми глазами и думал. Останусь здесь, дождусь Белку и уведу ее отсюда. А Арина? Разве я не ответственен за Арину? Она ни за что не захочет остаться, это можно сказать совершенно определенно. Придется идти с ней. А куда? Куда идти? И надо ли идти?
Послышалось шуршание и звяканье ключей. Кто-то открывал дверь. Белка? Но это была не Белка. В комнату вошел Кит.
- Привет. Ну как? Отдохнули? Я тут вам пожрать принес, - он поставил на пол полиэтиленовый пакет с полуголой красоткой. - Налетайте, а я сейчас.
Кит вышел. Гоша взял пакет, посмотрел. Булка хлеба, две банки каких-то консервов. Гоша разломил хлеб, передал Арине. Появился Кит с кухонным ножом и двумя алюминиевыми вилками, присел рядом, стал открывать одну из банок. В банке оказалась говяжья тушенка. Кит открыл вторую, плоскую, со шпротами.
- Лопайте, ребята, - сказал Кит, улыбаясь.
- А ты?
- А я уже. Лопайте. Я же говорю.
Арина крошила хлеб на мелкие кусочки, ела вяло, без аппетита.
- Слушай, Кит, - сказала она. - А есть у вас тут что-нибудь светлое?
- Есть, - Кит повернулся к ней. - Светлый квартал. Там мечтатели живут, чокнутые.
- А где это?
- А я покажу, как дойти. Вот поешьте и идите. Ваше дело закрыли.
- Что-то больно быстро, - хмуро сказал Гоша.
- А ты думал! Тут после вас еще десятка два преступлений совершилось, а милиционеров у нас не хватает. Вот если бы вы убили кого-нибудь, тогда вас дня два-три искали бы, а так - закрыли и все тут. Я же говорю.
- Спасибо тебе, Кит, - сказала Арина.
- Угу, - подтвердил Гоша. - Ты нам здорово помог.
- Пустяки, - Кит махнул рукой. - Почему бы не помочь хорошим людям.
- Гоша, пойдем? - сказала Арина.
- Угу, - Гоша нехотя поднялся.
- Погоди, - остановил его Кит. Он подошел к стулу, на котором оставался небольшой ворох одежды, порылся в нем, вытащил серый в клеточку пиджак. - На-ка вот,надень. А то твои пушки за версту видно. Портупею тебе надо, да нету.
- Спасибо, - Гоша надел пиджак, рассовал пистолеты во внутренние карманы, заправил рубашку в штаны. - Слушай , Кит, - прошептал он, чтобы не услыхала Арина, - а сколько ей лет?
- Кому? - так же шепотом спросил Кит - А, Белке-то. Двадцать два.
- Хм, а выглядит как девчонка.
- Что, приятель, зацепило?
Гоша махнул рукой.
- Ладно,ладно, - Кит подмигнул.- Я же говорю, зацепило. Я ей скажу.
- Не надо.
- Почему?
Гоша не ответил. Действительно, почему?
- Что вы там шепчетесь? - спросила Арина.
- Да так, - ответил Гоша. - Пошли.
Они вышли в коридор, загроможденный ящиками, сундуками, коробками, и Гоша удивился, как они не наткнулись на все это в темноте, когда шли в комнату. Выбрались из подъезда в грязный двор, забросанный бумагой и строительным мусором - битым кирпичом, досками, проволокой, обломками бетонных блоков. Через подворотню попали в запущенный переулок, узкий как труба, долго шли по нему, наконец вышли на улицу. Улица была чистая, выметенная, политая водой, и Гоша вспомнил, как гулял однажды по Арбату, чистенькому, ухоженному, опрятному, а потом завернул в подворотню и оказался в грязном дворике, и увидел обшарпанные стены, ободранные деревья, догнивающий под снегом "Запорожец" без колес, скамью, а на ней двух обкуренных наркоманов и милиционера, который пытался что-то от наркоманов добиться...
Кит остановился.
- Дальше идите сами, - сказал он. - Пойдете туда, выйдете на проспект, дойдете до площади с клумбой, свернете на вторую улицу справа, а дальше - прямо, до самого Светлого квартала.
- Спасибо, - Гоша пожал ему руку.
