И снова поморщился. Что за сопли он, блядь, развёл? Какого лешего вообще? Как в детском саду.

– Папочкаа! – из коридора послышался окрик дочери – идёт его искать. – Ты здесь! – дверь приоткрылась, и маленькая бестия впорхнула в кабинет. – Я соскучилась! – бросилась к нему, видимо, воспользовавшись моментом, пока Нина отвлеклась на Миланку. Милана… Милка.

– Ну что ты, – подхватил её на руки, подбросил вверх, и мелочь радостно завопила. – Хочешь погулять с папкой, а?

– Да! Да! Да! Уррра! Гуляять!

Крепко прижал дочь к своей груди, уткнулся в кудрявую макушку.

– Ты моя принцесса.

– Пап, а это наша новая мама, да? – мелкая упёрлась в его грудь ручками, заглянула отцу в глаза. – Ты мне её подаррил?

Иван вздохнул, невесело усмехнулся.

– Она наша с тобой.

***

Какой-то он странный. То рычит, то руки свои распускает. Я даже подумала тогда, что «дяденька» Бекет задумал что-то нехорошее, но он резко отпустил меня и отступил на шаг назад. Вот и пойми его, этого Ивана Андреевича.

Нина Степановна оказалась женщиной строгой, в принципе, как я и ожидала. Как Таисия, конечно, не бросалась на меня с обвинениями, но всё равно чувствовалась некая враждебность. Ну и плевать. Не особо мне и нужно её расположение.

А вот маленькая Маринка мне понравилась сразу. Её буйные тёмно-русые кудряшки бойко подпрыгивали при каждом движении, и девочка то и дело пробегала мимо нас с нянькой, тут же исчезала за какой-нибудь тумбочкой или диваном и снова появлялась. Забавная и прикольная.

Правда, она не торопилась ко мне приближаться. Будто опасалась или стеснялась.

– Так, вот там ванная комната. Туда не ходи. Там можно мыть только Маринку. Это хозяйская ванная. Для нас та, что на первом этаже, – коротко информировала Нина Степановна и переходила к следующей комнате. – А здесь комната Ивана Андреевича. Сюда входить запрещено. Только домработнице и только в присутствии хозяина. Маринку сюда тоже не пускай, а то перевернёт там всё вверх дном.

Я молча кивала и шагала за ней, иногда оборачиваясь назад и пытаясь поймать маленькую стрекозу, но та ловко уворачивалась и снова убегала.

– Вон там комната Маринки. Следи, чтобы не было пыли, у малышки на неё аллергия. А здесь твоя спальня, – кивнула на дверь между комнатами девочки и её отца. Хмм… Это так задумано, да? Хотя, если учесть, что спален на этаже больше нет, то вполне логично получается. И всё же меня смущал тот факт, что Бекет будет спать через стенку. Глупо? Возможно. Но после того, как он смотрел на меня в своём кабинете, я не была уверена, что хочу такого соседа. А-ну, он контуженный какой.

– Простите, а на первом этаже, рядом с вашей комнатой нельзя мне выделить место?

Женщина выгнула свою тонкую бровь, отчего её большие очки сползли на кончик носа, окинула меня удивлённым взглядом.

– Запомни, девочка, в этом доме всё решает хозяин. Он сказал поселить тебя здесь, значит, так и будет.

Я не нашлась, что ей ответить, просто пожала плечами. Что за люди тут бешеные. Так бы и разорвали в клочья.

– Если тебя что-то не устраивает, обращайся к Ивану Андреевичу, – это она, видать, закончила свою мысль. Низкий поклон ей за это.

– Ты моя мама! Значит, будешь спать здесь! – рядом возникла мелкая и, уперев свои маленькие ручки в бока, строго посмотрела на меня снизу вверх. А взгляд точно как у папаши! Во дела…

Я улыбнулась, присела на корточки и, оказавшись с ней лицом к лицу, протянула руку для знакомства.

– Меня Миланой зовут. Можно просто Мила. Я не твоя мама, но мы могли бы стать подружками, как ты на это смотришь?

Но вопреки моим ожиданиям, девчонка не возрадовалась такой перспективе, а зло топнула ножкой.

– Ты моя мама! Мне тебя папа подалил! – порычать в порыве злости она, видимо, забыла. – Ты наша с папой, он сам так сказал!

Я на пару секунд опешила, если не сказать охренела, но быстро взяла себя в руки. Мало ли что ребёнок выдумает. Ну хочется ей маму, что ж теперь… Я тоже хотела маму. И сейчас хочу.

– Ну ладно. Пойдём, посмотрим мою комнату? – протянула ей руку снова, и на этот раз малышка схватилась за неё своими крошечными пальчиками.

***

В комнате было пусто, за исключением необходимой мебели. Кровать, шкаф и прикроватная тумбочка – всё новое, судя по чехлам, ещё ни разу не использованное. Надо же… Такое ощущение, что меня здесь ждали. Вот где это видано, чтобы прислуге такую огромную комнату выделяли?

В принципе, конечно, круто. Очень даже неплохо. Если бы не то самое «но», что не давало мне полностью расслабиться и получать удовольствие от того, что жизнь, наконец, налаживается. Я не знала, в чём подвох, но очень явственно ощущала, что он есть.

– Ну как? Тебе нравится? – обратилась к девочке, а та подняла на меня обиженный взгляд.

– Нет.

– Почему?

– А почему ты не хочешь спать в комнате папы?

В этот момент, должно быть, мои глаза стали величиной с теннисные мячики, а мелочь невинно хлопала длинными, тёмными ресничками и ждала ответа.

– Нууу… – я взглядом попросила помощи у Нины Степановны, но та, не обращая внимания на наш трёп, пыталась открыть шкаф. – Наверное, потому что мы не пара и не муж и жена. Чужие люди не могут ночевать в одной комнате.

Мелкая выдернула свою руку из моей и нахмурила милые бровки.

– Вы не чужие!

Выдохнула.

И как вот ей объяснить, что я не та, которую она хочет видеть? Что ж мне теперь, мечты детские разбить? Я хорошо помнила свою реакцию, когда мне сказали, что мамы и папы больше нет. Ну уж нет… Пусть ей это папа объясняет. Или вон няня.

– Давай я пока здесь поживу, а потом мы что-нибудь придумаем? – пошла на мировую, и Маринка, поджав губы, согласилась. – Ну, вот и ладненько.

Мне нравилась эта малявка с каждой минутой нашего общения всё больше. Был в ней какой-то внутренний стержень. Который не ломается и не гнётся. Видимо, она не только внешне похожа на своего отца.

– Ну что ж, порядок наведёшь здесь сама, я выдам тебе всё необходимое. А теперь пойдём на кухню, покажу, как готовить еду для Мариночки, – Нина Степановна таки победила шкаф и повернулась к нам. – Надеюсь, готовить ты умеешь?

– Умею.

Маринка тут же схватила меня за руку и потащила за собой. Что ж, хотя бы не скучно будет.

***

Бекет бездумно указывал на вешалки с новомодными тряпками, а девушки-консультанты наперебой таскали тюки шмотья к кассе и упаковывали в огромные пакеты.

А он всё о словах дочери думал. Они пульсировали и звучали в голове эхом.

«Это новая мама?»

Какая там мама. Она сама ещё ребёнок. Вспомнить только глаза, полные восторга при взгляде на обычную постройку. А как она на груди у него плакала? Девчонка изранена до самого сердца, а всё хорохорится, делает вид, что ничего не боится и на всё ей наплевать. А сама дрожит от каждого его прикосновения. И дрожит не от страсти, к сожалению.

– Иван Андреевич? – прозвучало рядом, и он повернулся к девушке. – У нас ещё есть бельё из последней коллекции. Вы нам только размер скажите, и мы подберём лучшее.

Иван тщательно изучает её, останавливается взглядом на крутых бёдрах.

– Разденься, я хочу посмотреть на тебя без одежды.

Девушка краснеет, открывает рот, чтобы выкрикнуть что-то вроде: «Что вы себе позволяете?» Но вовремя вспоминает, кто сидит перед ней, и, покорно опустив голову, молча обнажается. Но это всё лишь игра. Спектакль, чтобы зацепить его показушной невинностью. По глазам девки видно, что она мысленно уже раздвинула перед ним ноги.

Девушка снимает с себя почти всё, выпрямляет спину, и на пухлых губах появляется порочная улыбка.

– А теперь надень то бельё, о котором говорила, и покажи мне его.

В её глазах мелькает разочарование, и она, подхватив вешалку с бельём, направляется в раздевалку.