– Может, он долго пробыл в доме. Держал ее в плену, заставил одеться, а потом убил.

Скептически вскинув брови, Карен смотрит на Карла.

– Но сперва подал ей завтрак? Брось, Карл. Насколько это правдоподобно?

– Н-да… а вдруг они были знакомы? Зуб даю, у нее был любовник, он и постарался.

– Тогда мы скоро все выясним. В этом городке ничего не утаишь. Но ты ведь видел кровать: если у нее и был любовник, то нынче ночью они вместе не спали.

По мостику они переходят на другой берег и оказываются во владениях Харальда Стеена. Секунду помедлив, Карен говорит:

– Да, вот еще что. Я сегодня ночевала в Дункере, и утром, по дороге домой, вообще-то видела Сюзанну. – Карен кивает в сторону речки. – Она шла от стиральных мостков к дому, должно быть после купания. Я не раз видела раньше, как она купается, и на часы не смотрела, но, пожалуй, было примерно четверть девятого.

Карл останавливается, оборачивается, будто ожидает увидеть на тропинке Сюзанну. Карен знает, о чем он думает.

– Именно, – говорит она. – Если предположения Брудаля насчет времени правильны, то, вероятно, ее убили вскоре после того, как я ее видела. Нет-нет, по дороге я никого не встречала. Но попросила криминалистов обследовать участок вокруг мостков, хотя вряд ли это что-нибудь даст.

Сара Ингульдсен встречает их на крыльце дома Харальда Стеена. Чуть поодаль во дворе стоит Бьёрн Ланге. Заметив их, он пытается спешно затушить сигарету.

– Добрый день, шеф. – Ингульдсен подносит руку к козырьку.

Коротко кивнув, Карен принимается соскребать глину с берцев о край каменной ступеньки.

– Добрый день, – с беглой улыбкой говорит она. – Узнали что-нибудь полезное?

– Немного, Харальд Стеен ничего почти не сказал. К сожалению, когда мы подъехали, он был еще там, наверху, и, когда мы вошли в дом, успел кое-что увидеть.

Карен замирает, и Сара Ингульдсен явно чувствует ее беспокойство, потому что поспешно продолжает:

– Нет-нет, в доме он ничего не видел, он видел лицо Ланге, когда тот вышел на крыльцо. И слышал, как я отослала скорую, в общем, понял что к чему. Лицо у него аж посерело, и я отвезла его домой, а Ланге остался там, один.

– Почему Стеен не попытался войти и помочь ей? По словам дежурного, он думал, она просто потеряла сознание или упала, – вставляет Карл Бьёркен.

– Он сказал, что пытался, но дверь оказалась заперта. И это правда, Ланге был вынужден выбить стекло, чтобы отпереть. Старикану пришлось сперва вернуться домой, позвонить по сто двенадцать, а потом он опять взобрался вверх по склону, чтоб дождаться скорой. Немудрено, что у него сердце прихватило.

– Сейчас-то все в порядке? – спрашивает Карен и берется за ручку двери.

– Да, только он очень устал. Лежит в гостиной на диване, может, и спит уже.

– Ладно, забирай с собой Ланге, езжайте перекусить. Вы ведь давно на дежурстве, – добавляет она, сообразив, что с тех пор, как она столкнулась в Дункере с Ингульдсен и Ланге, прошел целый рабочий день, а они и тогда, наверно, уже час-другой патрулировали улицы. И тотчас отбрасывает эти мысли. Нет ни малейшего повода вспоминать утренние беды.

– Да, у нас у всех день выдался долгий. – Сара Ингульдсен широко улыбается.

Дверь гостиной открыта настежь. Харальд Стеен лежит на диване, но не спит, а может, как раз проснулся, когда Карен легонько постучала по дверному косяку.

– Ага, дочка Эйкенов, ну, заходи, милая, – говорит он и пытается встать.

– Лежи, лежи, Харальд. – Карен входит в комнату, Карл за ней. – Ну, меня ты знаешь, а это мой коллега Карл Бьёркен. Можно нам ненадолго присесть?

Харальд Стеен жестом указывает на кресла, обитые буклированной тканью в коричнево-желтую полоску. На журнальном столике – недопитый стакан с водой и коробочка с таблетками нитроглицерина.

– Полегчало? – спрашивает Карен, садясь на краешек одного из кресел и наклоняясь к старику. – Для тебя все это наверняка изрядный шок.

– Да, полегчало маленько. Господи, я-то думал, она просто поскользнулась или сознание потеряла. Представить себе не мог, что дело так плохо. Молодая ведь…

Карен разом одолевают сомнения: а много ли Харальд Стеен понял в случившемся? Может, по-прежнему думает, что речь идет о несчастном случае? Она наклоняется вперед, смотрит ему в глаза.

– Сюзанна умерла не своей смертью, Харальд. Поэтому нам надо поговорить с тобой.

Несколько секунд взгляд Харальда Стеена в замешательстве мечется между Карен и Карлом, затем старик с трудом пытается сесть.

– Не своей смертью? Но ведь вон та барышня говорила. – Он жестом показывает на дверь, на пороге которой, как Карен замечает только сейчас, все еще стоит Сара Ингульдсен, словно часовой в синей форме. Любопытная особа, думает она. Или чересчур ретивая.

– Я не знала, сколько можно рассказать, – поясняет Сара Ингульдсен. – Вот и сказала только, что Сюзанна Смеед умерла и что, когда человек умирает дома, мы обязательно вызываем врача.

– Хорошо, а сейчас идите. Если понадобится, мы свяжемся с вами и Ланге позднее.

Карен опять оборачивается к Харальду Стеену, смотрит ему в глаза.

– Да, Харальд, она все правильно сказала, мы всегда так поступаем. Но в данном случае у нас, к сожалению, есть все причины полагать, что Сюзанну… лишили жизни.

“Лишили жизни”. Будто это звучит лучше, чем “убили”, думает она и быстро косится на белую коробочку с нитроглицерином. Сердечный приступ сейчас не просто стал бы роковым для Харальда Стеена, но еще и отнял бы у них всякую возможность получить важные показания.

– Потому нам и нужна твоя помощь, понимаешь, – продолжает она. – Может, ты видел или слышал что-нибудь, что поможет нам выяснить, кто…

– Как? – с неожиданной силой в голосе произносит Харальд Стеен. – Как умерла Сюзанна?

Старик наконец с трудом сумел сесть и выпрямиться, но в глазах по-прежнему смятение и беспокойство. Он тянется к стакану с водой, и Карен отмечает, что рука у него слегка дрожит, однако цвет лица вполне нормальный.

– Все хорошо, Харальд? – уклончиво спрашивает она. – Может, позвонить кому-нибудь? У тебя ведь сын на Фриселе, хочешь, вызовем его сюда на ночь?

Украдкой она бросает взгляд на часы: четверть пятого. По воскресеньям паром из Санде ходит каждые полчаса. Сын Харальда мог бы добраться сюда через час-другой.

– Нет, боже упаси, не надо его вызывать, – сердито отмахивается старик. – Обойдусь, вот увидишь.

– Тогда, может, кого-нибудь другого? – спокойно предлагает Карл. – Пожалуй, вам не стоит оставаться одному, во всяком случае сегодня вечером.

Карл откинулся на спинку продавленного кресла, сидит, положив ногу на ногу в попытке найти опору для блокнота.

– В шесть придут из социальной службы, – бормочет Харальд Стеен. – В смысле, если не забыли про меня.

– Вот как, у тебя, стало быть, есть помощники. И часто они приходят?

Харальд Стеен хихикает с весьма довольным видом, будто уже забыл, почему полиция сидит у него в гостиной.

– Ну, с тех пор как у меня неполадки с сердцем, приходит одна бабенка дважды в день, кормит, так что об этом можно не беспокоиться. Еще она убирает, причем хорошо. Правда, полька она, само собой, – добавляет он, словно несколько умаляя тем самым качество предоставленных услуг.

Карен слышит скрип ручки, Карл что-то записывает.

– И в какое время она приходит?

– Полька? Да по-разному. Иной раз в восемь утра и к ужину. Только вот приправы она чудные кладет. Я пробовал ей сказать, но…

– Вы помните, в котором часу она приходила сегодня утром? – перебивает Карл, быстро глянув на Карен.

– Н-да, нынче она здорово припозднилась, кажись, часов в девять явилась. Хотя нет, скорей в полдесятого. По крайней мере, я уже давно не спал, когда она соизволила прийти. Праздновала небось. Они, польки-то, слышно, горазды выпить.

Карен и Карл снова переглядываются.

– А вы сами ничего не заметили, пока ждали помощницу? – делает Карл новую попытку. – То есть, может, видели кого-нибудь или автомобиль поблизости от дома Сюзанны?