В трактате «Введение в теорию прибавочного элемента в живописи» описывались витебские эксперименты, проведенные над «индивидуумами, пораженными живописью»; Малевич датировал трактат 1923 годом. Предполагалось, что индивидуумы, потрясенные увиденной живописью и формой, должны были активно реагировать, что-то увидеть в ответ в своем воображении, нарисовать то, что они испытывают или рассказать. Для Казимира Малевича эксперимент был одной из главных форм его собственного творчества и основой философии познания, при этом характерно, что техника его собственного эксперимента и отчет всегда были безупречными.

Известно, что лекции художника и философа Казимира Малевича для слушателей были трудным испытанием и даже самые продвинутые из них, ощущали свою недостаточность, неспособность следовать за наставником. Его открытия оказались очень сложными для понимания, а новый язык для усвоения. Это не удивительно. Требуется вступить в контакт с «мозгом человечества», с «системой твердой, холодной», наладить связь с новым миром, находящимся на более высокой ступени организации материи, почувствовать «движение» его «реальной силы». Это означает, что нужно найти взаимопонимание с виртуальным субъектом, который связан с деятельностью «мозга человечества», предоставить и/или получить новую дополнительную информацию. Для каждого отдельного человека это подъем его собственной активности, шаг в неизвестность, на «раз» выход «за 0 – 1» из личного круга жизни в круг жизни системы Цивилизации.

Казимир Малевич предлагает, как можно было бы осуществить этот подъем и языковую связь, используя Супрематический аппарат. Казимир Малевич пишет: «Супрематический аппарат, если можно так выразиться, будет едино‑целый, без всяких скреплений. Брусок слит со всеми элементами подобно земному шару, несущему в себе жизнь совершенств, так что каждое построенное супрематическое тело будет включено в природоестественную организацию и образует собою нового спутника; нужно найти только взаимоотношение между двумя телами, бегущими в пространстве. Земля и Луна – между ними может быть построен новый спутник, супрематический, оборудованный всеми элементами, который будет двигаться по орбите, образуя свой новый путь. Исследуя супрематическую форму в движении, приходим к решению, что движение по прямой к какой‑либо планете не может быть побеждено иначе, как через кольцеобразное движение промежуточных супрематических спутников, которые образуют прямую линию колец из спутника в спутник». (К. Малевич. «Супрематизм. 34 рисунка»).

Теория, изложенная Малевичем – «почти астрономия», по его выражению из письма к М.О. Гершензону, – и в наши дни кажется еще невероятной. Но это совсем не фантастическое описание варианта лингвистической схемы связи и понимания текста. Такая языковая схема общения, представляя собой «едино-целый аппарат», будет одновременно самостоятельной сетью для каждого отдельного спутника. Этот аппарат не сможет не откликнуться на ритмы Вселенной, согласно которым «… из неведомых далей попадали на Землю два квадрата, красный и черный». Сознание и знания каждого человека представляют собой независимый спутник связи, который несет промежуточную образно-словесную информацию.

Теория Казимира Малевича, описывающая «Супрематический аппарат», базируется на принципиально новой схеме построения лингвистических форм открытого им Нового языка. Попробуем перевести эту необычную лингвистическую схему на обычный язык.

Ядро Нового языка (плюс весь его аппарат) представляет собой едино-целый комплекс, выступает как аналог обобщенного символа обобщенного беспредметного текста, который существует без всяких отдельных однозначных элементов – все элементы слиты как один шар. Беспредметный текст соответствует обобщенной беспредметной реальности мира. Каждое новое слово, образ или текст будут включены в «природоестественную организацию» и образуют собою новый промежуточный спутник шара. Каждый новый супрематический спутник, имеет все другие элементы, «которые движутся по орбите», и развиваются, образуя новые элементы и формируя новый смысл. Динамическая архитектура лингвистической схемы построения Нового языка носит совершенный характер. Ее развитие происходит и независимо и в контакте, который происходит по линии связи с движением отдельных «промежуточных супрематических спутников».

Лингвистическая схема Нового языка отличается от схем обычного языка, прежде всего, сущностью ее единого ядра. Ее аппарат лучше приспособлен к природе мироздания. Развитие языка и формирование образных слов и отношений происходит по известному принципу проекции связи элементов. Перевод с Нового языка на обычный представляет собой проекцию текста представленного в Четвертом измерении на образы реальной действительности.

Казимир Малевич пишет, что «…супрематизм может появляться на вещах, как превращение или воплощение в них пространства, удаляя целостность вещи из сознания». (К. Малевич. «Супрематизм»). Далее он пишет о содержании текста, что «Супрематические формы, как абстракция, стали утилитарным совершенством. Они уже не касаются Земли, их можно рассматривать и изучать как всякую планету или целую систему». (К. Малевич. «Супрематизм. 34 рисунка»).

Таким образом, следует предположить, что Новый язык Четвертого измерения конструктивно, образно и четко отражает реальность, имеет специфическое лингвистическое построение и при этом находится в непрерывном динамическом развитии и комплексном совершенствовании.

Казимир Малевич определил глубину и сущность языка: «ритм – первый и наиглавнейший закон всего проявляющегося в жизнь». Следовательно, ритм волны сочетаний определяет движение в структуре слога нового языка, который представляет собой «едино-целый аппарат». Казимир Малевич определил структуру и единство языка высокого уровня, как систему имеющую ритм, подобный ритму биологического организма, и проявляющуюся через этот ритм в жизнь. Ритм определяется и формируется динамикой макрокосма, а понятия языка развиваются по принципу размножения бактерий. В общей массе образуются все новые и новые связи, происходит постоянная цепная реакция размножения, а вся структура нового языка по-прежнему остается сама собой, как «едино-целый аппарат». К. Малевич сформулировал представления о единстве и динамике Нового языка: «все возбуждение как единое состояние без всяких атрибутов, называемых общежитейским языком». (К. Малевич. «Бог не скинут»).

Казимир Малевич предпринял удачную попытку вырваться из замкнутого круга языка «общежития» человека, который ранее сковывал мысль: «В отличие от всех деяний человеческой мудрости я пытаюсь установить новое установление, противопоставленное всему предметному человеческому строю мысли…». (К. Малевич. «Супрематизм. Мир как беспредметность или вечный покой»).

Выйти из области привычных представлений языка общения «общежития» и войти в неизвестную систему сознания человечества отдельному человеку трудно, прежде всего, в силу его инертности. Казимир Малевич знал это и понимал, он пишет: «Как ясна и понятна звезда, когда не видишь ее действительности», «Мне кричали, что не нужно говорить о том, что непонятно…». (К. Малевич. Письмо М. О. Гершензону, 1919 г.). Открывая новые неизвестные просторы познания мира, Казимир Малевич предложил человечеству, свой собственный опыт и знания, безупречный эксперимент и творчество: «Трудно и даже невозможно определить мое начало, где я начинаюсь и кончаюсь, где те границы, которые бы оформили меня». (К. Малевич. «О субъективном и объективном в искусстве или вообще»).

Раздел 2

Экспериментальные исследования.

Источники Новой логики

Весной 1915 возникли первые полотна Казимира Малевича нового стиля, получившего наименование "супрематизм". Придуманный им термин имеет латинский корень "супрем", что в переводе означает "превосходство", "главенство", "доминирование", «верховная власть», «высший», «величайший». На выставке "О,10" Казимир Малевич в конце 1915 года впервые показал 39 полотен под общим названием "Супрематизм живописи", в том числе самое знаменитое свое произведение – "Черный квадрат (Черный квадрат на белом фоне)"; на этой же выставке распространялась брошюра «От кубизма к супрематизму». В 1915 году Казимир Малевич показал «Черный квадрат на белом фоне» и сделал историческое признание: «Это не живопись, это что-то другое». Далее он заявляет: «Я прорвал синий абажур цветных ограничений, вышел в белое; за мной, товарищи авиаторы, плывите в бездну, я установил семафоры супрематизма. Я победил подкладку цветного неба, сорвал и в образовавшийся мешок вложил цвета и завязал узлом. Плывите! Белая свободная бездна, бесконечность перед вами» (К. Малевич. «Супрематизм»).