– Стой! – окрик Дин-Брайса взорвал умиротворенную тишину леса так неожиданно, что лошади, ехавшие позади, испуганно дернулись. – К оружию!

Только сейчас до людей донеслось глухое рычание за кустами. Жеребец риора взвился на дыбы, и тот, отчаянно бранясь, пытался удержать скакуна, готового сорваться с места.

– Духи?! – испуганно вскрикнул Филис.

– Хуже, – ответил ратник, натягивая тетиву, – рандиры.

И, словно желая подтвердить его слова, из кустов высунулась светлая оскаленная морда с черными, как угли, глазами. Голова быстро исчезла, но люди успели ее заметить.

– Боги, страсть-то какая, – выдохнул паренек.

– Ты еще его всего не видел, – ответил следопыт, подсовывая факел. – Зажигай, Фил.

Риор развернул жеребца мордой к своим людям, Тьенер последовал примеру хозяина, и паренек, макнув стрелу в сосуд с зажигательной смесью, притороченный к седлу, замер, так и не донеся ее до факела следопыта:

– Дядя Гирен, почему высокородный развернулся?

– Рандиры нападают на последних, – вместо следопыта ответил ратник. Наконечник его стрелы уже пылал маленьким факелом. – Слабые идут последними – это закон зверья. Риор – первый, значит, самый сильный, на него кинутся в последнюю очередь, а вот мы для этих тварей что-то вроде больных, стариков и увечных.

– А почему медлишь?

– Надо понять, где их семейка, – ратник бросил на Филиса сердитый взгляд. – Не болтай, малец, у нас мало времени. Лучше смотри в оба.

– А где семейка…

– Поджигай! – рявкнул следопыт. – Окружают они нас. С хвоста зайдут, на середину кинутся. Главное, не отрывайся от отряда, а то погонятся, уже не отобьешься. Понял?

– П-понял, – дрогнувшим голосом ответил Фил и зажег наконечник.

– Сейчас мы попарно, – все-таки вновь заговорил ратник. – Ты защищаешь себя и Гирена. Я в паре с Лагером. Меть в глаз, в раззявленную пасть – это их уязвимые места. Если подпалим хотя бы двоих, остальные уйдут. В шкуру бить бесполезно, она у них, как камень. Еще на брюхе кожа тонкая, но туда попробуй доберись. Остальное тело – броня, только разъяришь.

– Понял, – тяжело сглотнул паренек. – Ну и страсти.

– Будет, что девкам рассказать на сеновале, – усмехнулся ратник. – Главное, не сдохнуть по глупости.

Дин-Брайс вглядывался туда, где остался хвост его отряда. Повадки рандиров он знал не хуже своих воинов. Головная часть отряда была пока в относительной безопасности, а вот те, кто ехали последними…

– Когда у рандиров гон? – спросил риор у Тьенера.

– По весне. Молодняк еще до года. Они их обучают до того, как выпроваживают на вольные хлеба. Самка брюхатой по полгода ходит.

– Пять месяцев, Тьен, – поправил его хозяин. – Значит, прошлогодний молодняк еще с ними.

Рандиры никогда не охотились всей семьей – это играло людям на руку. Если старшая самка учит молодняк, значит, шансы у отряда неплохие. Еще глупые недоросли часто ошибались, да и кожа их была еще достаточно мягкой, а вот взрослые особи представляли настоящую опасность. Они охотились отдельно, их вел самец-вожак. Правда, беременные самки оставались в логове, они в охоте не участвовали, кормящие тоже.

– Если молодняк, то их может быть много, – заметил прислужник. – Лучше бы уж взрослые. Этих штуки три всего будет.

– Но взрослые опытней и умней, – не согласился риор. – Лучше свора глупых детенышей, чем парочка матерых рандиров. Архон, – выругался Брайс, – из-за деревьев отряду не сбиться в круг. Так мы уязвимы.

Тьенер кивнул, но подумал, что уязвимыми людей делают их скакуны, и если хоть чья-нибудь лошадь от страха рванет в лес, то с ее всадником можно будет попрощаться, вряд ли они уже увидят своего товарища живым.

– Умные твари, – шипящим шепотом произнес риор. – Изводят ожиданием.

– Может, двинемся дальше?

– Только упростим им задачу. Ждем, – ответил Дин-Брайс.

Люди затихли, они настороженно прислушивались к лесу, озирались по сторонам, отыскивая хотя бы малейший признак движения. Лучники вскинули луки, натянули тетиву, и только сбивчивое хрипловатое дыхание выдавало напряжение ратников. Лошади переступали с ноги на ногу, тревожно прядали ушами, всхрапывали, им прятать свой страх было ни к чему. Сам воздух в распадке, казалось, сгустился и стал жарким, мешая вдохнуть полной грудью. А нападения всё не было…

– Так может, прошли стороной? – тихо спросил один из воинов, опуская лук.

– Здесь они, здесь, нутром чую, – ответил его товарищ, приподнимая повыше факел.

И словно отвечая на его слова, из кустов раздался рык, глухой и угрожающий.

– Мама, – сипло выдохнул Филис, стремительно разворачиваясь в сторону пугающего звука.

– Фил! – не своим голосом заорал следопыт. – Сзади, Фил!

Паренек повернул голову, и рот его искривился в беззвучном крике. Прямо на него летела оскаленная тень. Будто разомкнувшаяся пружина, из кустов выскочил рандир.

– Стреляй!

Стрела сорвалась с тетивы и помчалась навстречу зверю, ударилась о шкуру, пропорола, но под кожу так и не вошла. Воздух наполнился запахом паленого мяса. Рандир, словно наткнувшись на невидимую стену, извернулся и приземлился на все четыре лапы, жалобно взвизгнув.

– Молодняк! – заорал следопыт. – Это молодняк!

– Архон, – сцедил сквозь зубы ратник, недавно учивший парнишку, как надо себя вести. – Проклятый Архон и все его твари… Ну и влипли же мы.

И тут же кто-то закричал в самом конце строя. Заржала лошадь и, сбросив со спины всадника, рванула прочь. За лошадью метнулись две тени, еще одна придавила человека, не успевшего подняться. Его хрип уже никто не слышал. Пространство заполнилось остервенелым рычанием, криками людей, ржанием перепуганных лошадей и тошнотворным смрадом паленой плоти. Стрелки ранили хищников… только ранили. Те взвизгивали, скулили, но вскоре вновь вскакивали на лапы и с удвоенной злобой бросались на добычу.

Сколько было хищников? Никто не считал, вряд ли больше десятка особей. Старшая самка еще ни разу не вмешалась в охоту молодняка, это был их праздник крови и смерти. И недоросли старались не упустить своего. Они выскакивали из укрытия, то с одной стороны, то с другой, вынуждая людей бесконечно поворачиваться навстречу опасности, становясь уязвимыми для следующего зверя. Нападение рандиров, казавшееся хаотичным, имело свою систему и порядок, это были и вправду умные звери.

– Не крутиться! – заорал риор. – Вы теряете тварей из виду! Стьен, Филис, Трен – смотрите направо! Альтор, Грив, Бойт – налево! Факельщики прикрывают своих стрелков! Тьен, за мной.

– Если отделимся…

– За мной, пес! – гаркнул Дин-Брайс и первым двинулся в обход кустов. – Найдем старшую самку, закончим эту оргию. Им нужен вожак.

– Как бы она не нашла нас раньше, – буркнул Тьенер, направляясь за хозяином.

Они оставили ожесточенный бой между зверем и человеком, свернули за густую поросль, и риор поднял руку, показывая остановиться. После слез с седла и бросил взгляд на прислужника. Тот, слабо отдавая себе отчет, отрицательно замотал головой. Дин-Брайс прищурился и спросил шепотом:

– Бросишь своего хозяина и позволишь сожрать нас обоих?

– Боги, – сдавленно выдохнул Тьенер. – Так мы точно не уйдем.

– А мы и не уйдем, – усмехнулся высокородный, привязывая своего коня к молодому деревцу. – Не трусь, Тьен. Драться буду я, ты держи факел, чтобы я видел, где эта тварь.

– Я – не трус, – оскорбился Тьенер.

– Вот и докажи мне это.

Риор приподнял свой факел, огляделся и, дождавшись, когда прислужник привяжет свою лошадь, осторожно раздвинул кусты и…

– Архон! – воскликнул он, отскакивая назад.

Из кустов выглянула уже знакомая голова. Самка оглядела добычу, рыкнула и шагнула к ним.

– Умница, девочка, – нервно произнес Дин-Брайс. – Сама к нам пришла, поберегла наше время и силы. Заботливая девочка, хорошая.

– Страшная до одури, – сглотнул Тьен, отступая за дерево. За спиной заржали лошади. Они рвались с привязи, но освободиться не могли, привязали их на совесть.