Риор гулко сглотнул, после перевел взгляд на Савера и изумленно округлил глаза. Черты лица прислужника разгладились, дрожь заметно уменьшилась, и мужчина глубоко вздохнул. Наконец, окончательно затих и ровно засопел, погрузившись в обычный крепкий сон.

– Ненадолго, – хрипло произнесла лиори. – Завтра ему вновь станет плохо, но пока продержится. Он не рожден на моей земле, и я не могу защитить его, он – хартий. Но помочь могу.

Райверн снова посмотрел на Савера, после встал и приблизился к Альвии. Он поднял руку, на мгновение замер, не касаясь лиори, а затем накрыл плечо.

– Ты…

– Не оборотень, – усмехнулась Перворожденная и обернулась к нему. Глаза Альвии еще не до конца вернули прежний цвет, они полыхнули голубым пламенем, и взгляд остановился на губах Кейра. – Райв, – она прильнула к мужскому телу, но зажмурилась и уперлась кулаками в грудь риора, – ты не мог бы пока не касаться меня?

Он немного помедлил, однако руки убрал и даже сделал шаг назад, затем и вовсе отвернулся. А через мгновение почувствовал, как Альвия прижалась к его спине. Ее руки скользнули по широким плечам. Она провела ногтями до кистей, слегка царапнула кожу на тыльной стороне ладоней, со стоном потерлась щекой о Райверна и отпрянула. Риор замер, ощущая, как по спине скользнула стайка мурашек. Он прерывисто вздохнул и обернулся. Теперь спиной к нему стояла лиори, глядя в густую темноту.

– Не подходи, – голос ее снова отдал хрипотцой. – Не сейчас.

– Х… хорошо, – дрогнувшим голосом ответил Кейр. – А разговаривать можно?

– Мучит любопытство? – усмехнулась лиори.

– Не столько, сколько желание снова увидеть этот искушающий взгляд, – честно ответил Райверн. – Но если мне осталось только любопытство, то… Что это, в Архон, было?

Перворожденная томно повела плечами, и Райверн, не сводивший с нее взгляда, гулко сглотнул. Простое движение оказалось завораживающим. Кейр вдруг понял, что… не замечает одежды на Альвии. Она была, никуда не делась, но ему так ясно представилась смугловатая матовая кожа, на которой пляшут отсветы огня, и черная коса змеей сползает с плеча на спину…

– Проклятье, – выругался риор. Он помотал головой и протер глаза, затем тоже повернулся спиной к Альвии, посмотрел на Савера, и стало легче. Прислужник не будил возбуждающих грез… хвала Богам.

Лиори негромко усмехнулась, кажется, она понимала, что происходит с Кейром, даже не глядя на него.

– Что это, задери меня твари, такое, Али? – нервно переспросил Райверн.

– То, чего ты не должен был видеть, Райв, – ответила Альвия. – Дар моего рода. Он переходит старшему из детей. Первое рождение, Райв, оно благословлено Богами. Отец пробуждает дар в крови своего наследника в возрасте семи лет, но воспользоваться им можно только после смерти главы рода. Это не чары и не колдовство, это связь со своей землей.

– Лиоры – хранители риората, – тихо произнес Райверн. – Этот дар они получили взамен за утрату прежней силы. Так говорят летописи, теперь понятно, о чем они. Значит, дар рода Эли-Борг – сила варлаха?

Он не видел лица лиори, но почему-то был уверен, что она улыбнулась, и понял, что ошибся в своем предположении. Может не во всем, но истолковал увиденное неверно.

– Поясни, – попросил риор.

– Это запретные знания, Райв, – мягко заметила Перворожденная.

– Я уже приговорен, мне можно довериться, – усмехнулся Кейр.

– Ты уйдеш-шь, – зло зашипела она, но быстро успокоилась. – Однако ты уже увидел многое, потому я расскажу тебе. Это не сила зверя, но связь с ним.

– Легенда…

– Не совсем верна. Первый лиор не убивал варлаха, заботившегося о раненом человеке. Думаю, любая легенда окажется ложью. В той, которую мне рассказал отец, было озвучено, что первый лиор, умирая от полученных ран, взмолился о помощи, и к нему вышел варлах, он поделился силой с человеком, и это связало их воедино навечно. Но если исходить из летописей дайр-имов, скорей всего, первый лиор избрал этого зверя своим помощником, объединившись с ним в связку. Лиор – хранитель земли, варлах – хранитель силы лиора, его младший брат и первый помощник. Поэтому их так много на нашей земле и потому почти нет в чужих риоратах. Варлах и означает не что иное, как хранитель.

– И потому этот зверь священен в Эли-Борге, – понятливо кивнул Райверн. – Поэтому за охоту на варлаха следует смертная казнь.

– Да, убить варлаха можно, лишь защищаясь, но они редко нападают на людей, им хватает дичи.

– То есть если истребить варлахов…

– Тебе интересно? – в ее голосе послышалось предостережение, и риор не осмелился закончить свое предположение.

Он поджал губы, пытаясь отыскать в ворохе вопросов, только множившихся в его голове, наиболее важные, понимая, что откровенность лиори не беспредельна. Наконец зацепился за то, что она уже успела сказать, и охнул:

– Постой, но тогда, убивая девочек, рожденных первыми, лиоры отказывались от дара рода?

Немногие знали о том, что в роду лиора перворожденные дочери не выживали, но род Кейр был одним из приближенных, и это им было известно, потому Альвия не удивилась вопросу.

– От дара отказаться невозможно, он живет в главенствующем роду и исчезнет вместе с ним. Но только в главенствующем, побочные ветви не одарены. Второй и последующие дети не получают благословения, если только Перворожденный не погибает, но в них голос крови слаб. Дар, пробужденный во втором ребенке, не наберет полной силы. Первое рождение – вот ключ к полноте возможностей.

– Но зачем убивать дочерей, если мальчик, рожденный вторым, мог, пусть и не в полную силу, но использовать дар?

Альвия наконец обернулась и хмыкнула:

– Ты совсем не слушал меня, Райв. – Она вернулась на свое место у костра и протянула руки к огню. – Пока жив Перворожденный никто дар рода не получит. Кровь второго и последующих детей слабей, она не услышит призыва отца. Значит, только смерть Перворожденного освободит путь последующему дитя. А так как мужчина считается родоначальником, он передает наследие, потому от дочерей избавлялись. И то, что девочки отправлялись куда-то на воспитание, чтобы не узнали о том, кто они – это сказки для тех, кто приходит в ужас от жестокости правящего рода.

– Потому что тогда бы дар проснулся в ней, – с пониманием кивнул Кейр. – Но если и вторая тоже девочка?

– Никто и никогда не осмелится влиять на первое рождение – оно ниспослано Богами, но призвать на помощь чародея перед зачатием второго ребенка уже ничто не мешает. Но, если отказ от благословения все-таки происходит, считается, что слабый зов крови в следующем наследнике – эта плата за грех отца.

– Благословение Богов… – тихо повторил Райверн. – Лиор Бриар был мудр, он не осмелился спорить со Всевышними. Хвала Богам, что он не последовал тем путем, какой завещали предки.

– Да, отец решил, что от дара Богов отказываться неразумно и преступно. Раз Высшие Силы послали дочь, значит ей и править. Правда, отказавшись от рождения последующих детей, он рисковал, но господин рассчитывал на то, что я выйду замуж еще при его правлении, рожу своих наследников, и род Эли-Борг не угаснет. Но сложилось, как сложилось. Потому мужчины моего рода готовы были умирать, но не подпустить ко мне убийцу, потому я обзавелась литами.

– Но так и не родила, – негромко заметил Райв.

– Так вышло… Ты хочешь еще что-то узнать?

Кейр подошел к Альвии, она настороженно наблюдала за ним, но когда риор сел рядом, лиори вздохнула с облегчением. Значит, дар рода опять задремал – понял Райверн. Он осторожно дотронулся до руки Перворожденной. Она едва заметно вздрогнула, однако позволила сжать свою ладонь.

– Ты хочешь узнать еще что-то? – устало повторила вопрос женщина.

– О том, что ты сделала с Савером, – ответил Кейр, поглаживая большим пальцем запястье лиори.

– Я охраняю жизнь на своей земле, – улыбнулась Перворожденная. – В этом и состоит суть дара. Если засуха, я могу наполнить землю силой, и она даст урожай. Если мор, я могу остановить его. Дар пробуждается тогда, когда он нужен, я сама редко могу его призвать. Это не волшба в известном смысле, потому я не могу пользоваться своей силой по собственному разумению, когда вздумается. Это связь с землей и теми, кто рожден на ней. И варлах – символ этой связи. Саверу я дала жизнь, спрятанную в моей крови. Будь мы в Эли-Борге, возможно, смогла бы и защитить его. Или же будь он боржцем, тогда бы между нами была связь, данная защитой моего рода, но Савер – хартий, и его жизнь не связана со мной.