Убедившись, что всё именно так, как сказал Гиратро, и объект его работы на месте, Стронцвет пошёл в хижину.
Распахнув дверь, колдун застал своих слуг за работой: старик отец, сгорбившись за столом, переписывал длинные свитки, данные ему Стронцветом ранее. А дочь его, как вы уже догадались, сестра спасённой Волербусом и Ариллией Лауры Лавена, варила в котле пищу. По приказу колдуна, не желавшего лишний раз видеть их лиц, слуги вынуждены были носить серые балахоны с капюшонами, чем сильно напоминали монахов.
Стронцвет отсутствовал очень долго, и рабы уж надеялись, что лихо миновало, поэтому встретили своего поработителя в испуганном удивлении.
Колдун сразу смекнул, что к чему и излил на невинных слуг всю злость свою, которую не мог обратить на Волербуса. Все знают, что вымещать недовольство на слабых и унижать зависящих от тебя — низкие и гадкие поступки, недостойные человека, но Стронцвет был тёмным колдуном Свиртенгралля и к нему подобные понятия были неприменимы.
Первым делом он крепко врезал старику, сбив его со стула. Потом скинул капюшон с бедной девушки, схватил её за волосы и рванул с такой силой, что едва не выдрал их с корнями. Лавена истошно завопила, кое-как вырвалась и забилась в дальний угол. Колдун, наслаждаясь властью, прошёл следом, отвесив ей несколько звонких пощёчин и оплеух.
— Будете знать, лентяи! — скрежеща зубами от злости, прорычал Стронцвет. — Видать, уж и не ждали меня обратно? Признавайтесь!
Но бедняги молчали, ибо из опыта знали, что отвечать колдуну — себе дороже, уж лучше просто молча всё терпеть.
— Ну ничего, у меня для вас есть средство воспитания!
Стронцвет злобно ухмыльнулся и вынул из-за пояса плеть, собираясь исхлестать несчастных, но едва замахнулся для удара, как вдруг передумал. Перед глазами его возникла иллюзорная картина: ухмыляющаяся морда Волербуса, который запихивал плеть ему в глотку. Валькирисиума перёдёрнуло, спина его покрылась холодным потом, а руки задрожали.
В припадке паники колдун швырнул орудие наказаний на стол и выскочил из хижины. Ему показалось, что он почуял энергию Волербуса, что тот уже совсем близко и вот-вот выскочит с воплем из-за какого-нибудь камня. Пыхтя и ряхтя от ужаса, он вглядывался в окружающий пейзаж, но ничего так и не увидел. Наконец, осознав, что слишком сильно подпал под влияние рок-менестреля, чародей чётко понял: нужно срочно заняться собственным восстановлением. Видимо, в Шадоуроке коготь монстра нанёс ему гораздо более глубокие и серьёзные повреждения, нежели казалось на первый взгляд. Немного успокоившись и отдышавшись, он вернулся в хижину и устало свалился на лежанку.
— Приготовь пожрать, Лавена! — приказал Стронцвет рабыне, в кои-то веки назвав девушку по имени. — А старик пусть наколет дров и разожжёт очаг пожарче, мне нужно больше энергии!
Слуги кинулись выполнять приказания, а Стронцвет впал в раздумья: с каждым разом он всё больше удручался силой Волербуса. Накануне, получив новую могущественную энергию от Гиратро, чародей решил, что полностью изжил из себя даже воспоминания о позорном провале в Шадоуроке, но теперь оказалось, что Волербус по-прежнему обитал где-то в глубинах его разума, вылезая в самый неподходящий момент. Неужели он — великий Стронцвет, знаменитый чёрной магии властитель кончился и уже не может противостоять бледноликому воину из далёких земель? Тут же на ум пришёл его старый учитель, через которого в своё время он переступил в прямом и переносном смысле, когда тот утратил могущество и пал к его ногам. Неужели колесо жизни вновь провернулось, и он стал так же слаб, как и наставник его юности?
Стронцвет вынул из кармана кристалл, внутри которого танцевало оранжевое пламя и принялся всматриваться в огненный узор, силясь разглядеть местоположение чудовища, но на этот раз его знаменитый огненный кристалл ничего не показывал, видимо, энергия демоноборца была уж слишком мощна.
Вдруг ухмыляющаяся морда Волербуса сама собой появилась в углу хижины. Рокер громко расхохотался и стал вылезать из щели в стене, распугивая потревоженных шашелей, становясь всё больше и больше.
— Думал, спрячешься от меня?! — заорал он в неистовстве.
Стронцвет, выкатив от ужаса глаза, отбросил кристалл и рывком вскочил на лежанке, принявшись отползать к стене. В это мгновение Волербус распахнул пасть с несколькими рядами острых зубов, и из неё вылетел тот самый коготь-контролёр, испепелённый колдуном на опушке леса в Шэугленн. Теперь у когтя имелось перепончатое крыло, как у летучей мыши, и он отвратительно шелестел им…
— Всех убью! — заорал Волербус, растянув клыкастую пасть до неимоверных размеров во всю комнату.
Коготь-контролёр устремился вперёд и яростно вцепился колдуну в глотку, принявшись рвать плоть на куски. Стронцвет ощутил дикую боль, схватился за крыло когтя, попытавшись вынуть его, но было уже поздно. Комната завращалась перед глазами. Уязвлённый колдун полетел кувырком, слыша вокруг себя лишь неистовый рёв Волербуса…
Стронцвет раскрыл глаза и с воплем подскочил на лежанке. Со лба его струями хлестал холодный пот. Но вокруг всё было спокойно. Старик в этот момент, исполняя приказание, как раз закидывал дрова в камин, а Лавена стояла рядом, держа в руках деревянный поднос с пищей. Они испуганно глядели на хозяина, не понимая, что произошло. Просто до того момента колдуну ещё никогда не снились кошмарные сновидения…
Стронцвет отдышался и прислушался, ему показалось, что где-то далеко-далеко кто-то отвратительно похохатывает, причём голосом Волербуса…
Силль и Килль расстаются в Эрнонде
Расставшись с Крафтсманом и улепётывая от неведомой угрозы, Силль и Килль направились в Эрнонд. Трудно сказать, сколько времени заняло путешествие, но вот к утру какого-то дня они, преодолев густые заросли кустарника, вышли на границу сего славного королевства. Слева простирался Арвельдон, место открытое, почти чистая степь с редкими группками деревьев. С возвышенности отлично просматривались желтоватые дороги, пересекающие равнину. Здесь можно было не опасаться диких зверей и разбойников, спокойно продолжая путь в нужном направлении.
Прямо по курсу виднелись людские поселения, по всей видимости, где-то там располагался и дворец местного правителя. Килль сразу понял это по высоким остроконечным башням, что свойственны дворцам.
— Надо идти прямо к правителю и рассказывать ему обо всём, — сказал Килль уверенно. — Сейчас без поддержки мы ни со своими связаться не можем, ни в Изначальный Мир вернуться, и единственная надежда захватить Низерельдер — это получить подмогу у местных. Насколько я помню бихевиористические и геополитические карты региона, люд здесь склонен помогать другим, кроме того, все они безусловно принимают власть Ормунда и его короля Эллера, что играет нам на руку.
— Ты забыл, дружище, — Силль виновато улыбнулся. — Это тебе нужно домой и спасать королевство, а я уже обрёл, что хотел.
Было видно, как сильно парень вымотался. Ещё недавно он бы и не заметил относительно небольшого лесного перехода, но, став благодаря волшебству Крафтсмана адальирцем, Силль утратил большую часть умений, в том числе и неимоверную выносливость, коей обладал изначально, как выходец с Земли. Конечно, он по-прежнему владел навыком трансформации реальности силой мысли и связью миров сквозь чувственную сферу, но отныне всё это стало каким-то мизерным, далёким и малопонятным, совсем как у коренных обитателей Адальира.
— Но ты же видел, что случилось! Слуги Гиртрона уже ищут проклятый меч. Разве тебя не волнует судьба Королевства?! — возмутился Килль. — В конце-то концов, подумай об Аэл'орри! Что будет с ней, если Т'эраус одержит победу?
Но Силль словно бы не слышал ничего, устало и мечтательно глядя куда-то вдаль. Весь его влюблённый разум занял лишь образ возлюбленной, к которой он вот-вот вернётся. Всё остальное было совершенно неважно.
— Я сделал всё, что мог, — ответил он, помолчав. — Я был в братстве Вавилона, служил ему верой и правдой. Рассказал вам, где находится Низерельдер, и больше ничего не хочу знать об этом. Я возвращаюсь в Шэугленн к любимой и буду сам строить свою жизнь.
