- Очень уж я рад тебя снова увидать, парень!

- Я тоже, мсье Ратинье.

- Зови меня просто, без мсье... Без всяких там церемоний. Раз я тебе в дедушки гожусь, это еще не причина каждый раз присобачивать мне "мсье" длиной в три фута!

На что Диковина ответил безмятежным тоном:

- Мы с вами ровесники, мсье Ратинье. Глод нахмурился.

- Ты что же это, дружок, из меня дурака делаешь?

- Клянусь, нет! Мне тоже семьдесят, как и вам, мсье Ратинье, но на Оксо мы, так сказать, почти не меняемся с самого начала до самого конца. У нас незачем менять внешний вид.

Тут Глод обратился к своему новоявленному дружку, который походил на младшего из его сыновей.

- Ясно, незачем, - вздохнул он, - но нашего мнения не спрашивают, раз надо - значит надо. Кстати, выходит ты не марсианин вовсе?

- Я оксонианин.

- Если тебе нравится оксонианцем быть, я не против. Хорошие люди повсюду есть, я это всю жизнь твержу. Хочешь стаканчик? Это значит стаканчик красного винца.

- Я понял, мсье Ратинье. Это слово очень часто встречается в вашем языке. Нет, спасибо, я не выпью стаканчика.

- А почему это? Вас тоже заставляют на дороге в такую штуковину дуть?

- Нет, не потому. Наш организм не приспособлен к алкоголю. А ведь ваш стаканчик - это алкоголь. Глод огорченно поморщился.

- Н-да, об этом часто говорят, много об этом рассказывают. Может, какая правда в этом и есть, но только не вся правда. Так или иначе, у вас, видать, не одни только преимущества перед нами. Верно, вы не так скоро стареете, зато и веселитесь не часто.

Диковина холодно возразил:

- Мы не веселимся, как вы сказали. Вообще не веселимся.

- Да разве это жизнь! - воскликнул возмущенный до глубины души бывший сапожник.

- Верно, не жизнь, - пояснил пришелец, - это наше, так сказать, законное состояние.

- А законы одни только жулики и прочая шваль выдумывают, - яростно взорвался Глод, наливая себе стакан, - странно было бы, чтобы у вас на Луне могло быть иначе.

- Луна от нас очень далеко.

- Это уж как тебе угодно. А по мне, это все чушь собачья.

Смелый образ явно не дошел до Диковины, которого в свою очередь заинтересовала та быстрота, с какой Глод осушил свой стакан.

- Черт побери, - восхитился Ратинье, садясь на стул, - что ни говори, а это куда приятнее, чем получить пинок в зад! Садись, Диковина, у тебя еще пять минут есть.

- Да, - подтвердил гость, садясь по приглашению хозяина. - Времени у меня больше, чем в прошлый раз: тогда я просто вылетел на прогулку, а теперь послан в командировку.

Глод из вполне понятной скромности не спросил у своего гостя, какова ее цель. Теперь, когда Диковина научился говорить по-французски, Глод чувствовал себя в его присутствии чуточку смущенным. Тот уже не был, как раньше, двуногим животным, кулдыкающим по-индюшачьи. Перед ним сидел человек менее фантастический, чем, скажем, Шерасс, и уж наверняка куда более способный, чем какой-нибудь здешний лоботряс. И раз уж он появился здесь, Глод, сгоравший от нетерпения задать ему десяток вопросов, ограничился пока что одним:

- Скажи, Диковина... Тебе ничего, что я тебя Диковиной зову?

- Пожалуйста, мсье Ратинье.

- У тебя, может, какое другое имя есть?

- Нет, мсье Ратинье.

- Вот-то, должно быть, веселье в ваших краях, даже по имени друг дружку назвать нельзя! Впрочем, это ваши заботы. Ах да, скажи, твоя тарелка работает на меди?

- В числе других металлов такой же прочности и на меди тоже.

- Значит, тогда без той гильзы от снаряда ты не мог бы взлететь?

- Да. Пришлось бы залетать в ремонтную мастерскую, но мне бы за это досталось. Тем более что я не так давно получил права на вылет в пространство. Я трижды заваливал экзамен на водителя тарелки.

Глод, не удержавшись, прыснул, уж больно это было по-человечески.

- Н-да, ты совсем как я, не слишком, видать, головастый! Эта реплика, очевидно, не смутила Диковину, и он подтвердил :

- Точно... А это значит, что современные тарелки не для меня.

- Что же, есть еще побыстрее, чем твоя?

- Да.

- Воображаю, что же это такое! Прошлый раз я видел, как ты взлетаешь - фррр, и готово!

- Ничего особенного, мсье Ратинье. Я за три часа пролетаю расстояние от Оксо до вас, а это двадцать два миллиона километров: На час больше трачу, чем те, у кого хорошие тарелки. А моя просто кляча!

Понятно, что такое количество перечисленных километров оставило Глода равнодушным, так как он не мог физически представить себе миллиона, нигде не бывал дальше Германии, да и то не по собственной воле. Диковина пригорюнился, и бывший сапожник попытался его утешить.

- Да не хмурься ты! Будет тебе новая тарелка, та, что быстрее музыки!

- Это весьма сомнительно, мсье Ратинье. Похоже, что мне такой не видать. У меня нет нужного числа баллов. И диплома я не получу.

Глод кое-как прикончил второй стаканчик. Оказывается, и они там в небесах получают дипломы! Следовало бы посоветовать Диковине списать задание у какого-нибудь ихнего Луи Катрсу, если таковой там имеется, объяснить ему, что повсюду так делают, но Глод вовремя придержал язык. В конце концов, может, Диковина из доносчиков и растрезвонит по всей Вселенной, что, мол, отрок Ратинье поступил неблаговидно. Не так уж он с ним близко знаком, чтобы признаваться в своих прегрешениях. И все-таки приятно, что есть у них общая точка соприкосновения: оба мучились с экзаменами.

- Я-то знаю, - многозначительно произнес Глод, - что такое аттестаты и дипломы.

Эта фраза явно заинтриговала гостя, и он с минуту молчал. Глод бросил взгляд на стоявший на столе бидон.

- Стало быть, снова хочешь полную порцию супа?

- Если вы будете так любезны, мсье Ратинье, то да.

- Признаться, ты мне на нервы действуешь со своими церемониями, но суп тебе будет. Суп готов, осталось только шкварки поджарить. Сало, вернее сказать. Я ведь говорю по-французски не так, как в городах, не как разные там министры; как они залопочут, половины не поймешь.

И польщенный в своей поварской гордости, спросил:

- А вашим там, наверху, суп понравился?

- Его на анализ посылали.

- Что? Что? - с сомнением в голосе проворчал Глод.

- И нашли, что он вреден.

- Вреден? От моего супа, голубчик, еще никто на тот свет не отправился! Так-то вот! Первый раз в жизни слышу, что мой суп может кому вред причинить! Суп мой им, видите, нехорош! Ну и хрен тогда с вами!

Диковина, улыбнувшись своей неумелой улыбкой, постарался успокоить хозяина.

- Не кипятитесь, мсье Ратинье! Именно тем, что он хорош, он и вреден.

- Ничего не понимаю. Объясни ты мне, что это за штуковина получается. Даже в школе я в таких сложных вопросах не силен был.

И впрямь Диковина заговорил учительским тоном:

- Сейчас я вам все объясню, мсье Ратинье. Нас на Оксо всего десять тысяч. И всегда так, не больше и не меньше. И мы все исчезаем, достигнув двухсотлетнего возраста. Не умираем в том смысле, как у вас, но это трудно, пожалуй, будет объяснить. Мы составляем идеальное общество.

- Знаю, знаю, только тогда и веселье, когда зад припечет! - не утерпел уколоть Глод.

Посмотрев на него с любопытством, Диковина помолчал, потом снова приступил к рассказу.

- Кроме нашей, на Оксо нет другой животной жизни. И растительной тоже нет. Не то чтобы она была у нас невозможна. Просто она нам ни к чему. Питаемся мы вытяжкой из минералов. Понятно, мсье Ратинье?

- Понятно-то понятно, особенно когда подумаешь, что не так-то уж весело день-деньской сосать булыжники.

- Вопрос не в этом, мсье Ратинье. Вкус пищи нам ни к чему. Короче говоря, на Оксо все это ни к чему. В идеально устроенном обществе, мсье Ратинье, всякое излишество есть... излишество. И даже опасно. Именно так и оценили ваш капустный суп, хотя, само собой разумеется, все его химические ингредиенты у нас на планете имеются.