Бак возник за спиной Сэди.

– Я уже просил тебя один раз, – сказал он, беря ее за руку. – Ведь мы же здесь для того, чтобы снова стать друзьями. Так что давай займемся этим. – Он подтолкнул ее к двери, гораздо более грубо, чем это было необходимо. Она сбросила его руку.

– Не нужно так злиться, Бак, – сказала она.

– Ха! И это ты говоришь! – сказал он с безрадостным смехом. – Ты хочешь посмотреть, что такое злоба? – Сэди отвернулась от Вирджинии и посмотрела на своего мужа. – Вот это – злоба, – сказал он. Он снял пиджак, стянул с себя рубашку без застежек, чтобы открыть огнестрельную рану. На таком близком расстоянии пистолет Сэди проделал внушительную дыру в его груди, кровоточащую и с обгорелыми краями, она была свежая, как в момент его смерти. Он указал на нее пальцем, точно на орден. – Ты видишь это, золотко? Ведь это ты сделала.

Она без малейшего интереса поглядела на рану. Это наверняка было несмываемое клеймо – единственное, которое она когда-либо оставляла на мужчине, подумала Сэди.

– Ты ведь изменял мне с самого начала, верно? – спросила она.

– Мы говорим не об изменах, а о стрельбе, – заметил Бак.

– Похоже, одно приводит к другому, и не раз.

Бак сощурил свои и без того узкие глаза. Многие женщины не могли противиться такому взгляду, если учесть, сколько было на похоронах анонимных, но скорбящих дам.

– Ладно, – сказал он. – У меня были женщины. Что с того?

– Да то, что я застрелила тебя, – невыразительно ответила Сэди.

Это все, что она могла сказать по этому поводу. Именно поэтому судебный процесс был таким коротким.

– Ну, по крайней мере, ты можешь сказать мне, что тебе жаль, – вспыхнул Бак.

Какой-то момент Сэди обдумывала это предложение и ответила:

– Но ведь мне не жаль.

Она поняла, что ответ был не слишком тактичным, но это была неизбежная правда. Даже когда Сэди пристегнули к электрическому стулу и священник изо всех сил старался смягчить ее неуемный дух, она все равно не жалела о том, как развернулись события.

– Все это бесполезно, – сказал Бак. – Мы пришли сюда, чтобы помириться, а ты даже не можешь сказать, что тебе жаль. Ты – больная женщина, ты хоть это знаешь? И всегда была такой. Всегда лезла в мои дела, всегда что-то вынюхивала у меня за спиной.

– Да ничего я не вынюхивала, – твердо ответила Сэди. – Эта твоя грязная тварь сама нашла меня.

– Грязная тварь?

– Ох, ну, конечно, Бак, грязная. Скрытная, мерзкая.

Он изо всех сил схватил ее.

– Возьми свои слова обратно, – потребовал он.

– Ты и раньше любил меня так пугать, – холодно сказала она, – именно поэтому я купила пистолет.

Он оттолкнул ее:

– Ладно, не говори, что я не старался. Я действительно старался. Но ведь ты не хотела отступить ни на шаг, верно? – Он указал на нее пальцем, голос его смягчился. – А ведь мы могли бы неплохо провести сегодняшнюю ночь, – пробормотал он. – Лишь ты и я, детка. Я бы немножко поиграл тебе на своей трубе, понимаешь, о чем я? Было такое время, когда ты бы мне не отказала.

Она тихо вздохнула. То, что он говорил, было правдой. Было время, когда она с благодарностью принимала те крохи, которые он ей давал, и считала себя счастливой женщиной. Но времена изменились.

– Да ладно, детка, расслабься, – нежно сказал он и начал стаскивать с себя рубаху. Живот у него был безволосым, как у младенца. – Что скажешь, если мы забудем все, что ты тут наговорила, и просто полежим и поболтаем?

Она уже собралась ответить на это предложение, когда дверь в номер семь отворилась и зашел мужчина с добрыми глазами, а с ним женщина, чье лицо вызвало бурю воспоминаний в мозгу Сэди.

– Вода со льдом, – сказал Эрл. Сэди наблюдала, как он идет через комнату. Во всей Вичита-Фолл не было такого мужчины – во всяком случае, она не помнила никого подобного. Он почти что вернул ей желание жить.

– Так ты собираешься раздеваться? – спросил Бак за спиной.

– Одну минутку, Бак, бога ради, у нас впереди целая ночь.

– Я – Лаура-Мэй Кэйд, – сказала женщина с очень знакомым лицом, ставя на стол поднос со стаканами.

Разумеется, подумала Сэди, это – маленькая Лаура-Мэй. Девочке исполнилось пять или шесть лет, когда Сэди была здесь в последний раз, – странный, скрытный ребенок, все время глядела искоса. Прошедшие годы принесли ей физическую зрелость, но до сих пор в ее чуть асимметричных чертах осталась какая-то странность. Сэди повернулась к Баку, который сидел на кровати и расшнуровывал ботинки.

– Помнишь эту малышку? – спросила она. – Ну, ту, которой ты дал двадцать пять центов, просто чтобы она ушла?

– Так что насчет нее?

– Она здесь.

– Так что с того? – ответил он, явно без интереса.

Лаура-Мэй разлила воду по стаканам и понесла стакан в комнату к Вирджинии.

– Вот здорово, что вы к нам приехали, – сказала она, – ведь тут почти ничего не происходит. Разве что иногда торнадо…

Гаер кивнул Эрлу, тот вынул из кармана пятидолларовую банкноту и протянул ее Лауре-Мэй. Она поблагодарила его, сказав, что это необязательно, но банкноту взяла. Однако уходить явно не намеревалась.

– Из-за такой погоды люди чувствуют себя очень странно, – продолжала она.

Эрл мог заранее сказать, о чем пойдет речь, когда Лаура-Мэй откроет рот. Он уже выслушал всю эту историю по дороге сюда и знал, что Вирджиния не в таком состоянии, чтобы выслушивать подобное.

– Спасибо за воду, – сказал он, положил руку на локоть Лауры-Мэй и повел ее к двери, но Гаер остановил его.

– Моя жена страдает от перегрева, – сказал он.

– Вы должны быть очень осторожны, мадам, – посоветовала Вирджинии Лаура-Мэй. – Люди иногда делают уж такие странные вещи…

– Например? – спросила Вирджиния.

– Я не думаю, что мы… – начал Эрл, но прежде чем он сказал – «хотим это услышать», Лаура-Мэй небрежно ответила:

– Ах, в основном, убийства.

– Слышал? – гордо сказала Сэди. – Она все помнит.

– В этой самой комнате, – умудрилась вставить Лаура-Мэй, пока Эрл не вывел ее силой.

– Погоди! – сказала Вирджиния, когда они оба исчезли в дверях. – Эрл! Я хочу послушать, что тут произошло.

– Нет, ты не хочешь, – сказал ей Гаер.

– О, конечно же, хочет, – очень тихо сказала Сэди, разглядывая выражение лица Вирджинии. – Ведь ты действительно хочешь это знать, Джинни?

Растерявшись от обилия возможностей, Вирджиния глядела то на наружную дверь, то на проход в номер восемь, и ее глаза, казалось, остановились на Сэди. Взгляд был таким прямым, словно она в самом деле видела женщину. Лед в стакане звякнул. Она нахмурилась.

– Что не так? – спросил Гаер.

Вирджиния покачала головой.

– Я спросил, что не так, – настаивал Гаер.

Вирджиния поставила стакан на прикроватный столик. Спустя мгновение она очень просто сказала:

– Тут кто-то есть, Джон. Кто-то в нашей комнате. Я слышала голоса. Возбужденные.

– В соседнем номере, – ответил Гаер.

– Нет, в комнате Эрла.

– Она пуста. Должно быть, это в следующем номере.

Но Вирджинию нельзя было успокоить при помощи логики.

– Говорю тебе, я слышала голоса. И я видела что-то у изножья кровати. Что-то в воздухе.

– О господи боже, – прошептала Сэди, – проклятая баба – экстрасенс.

Бак поднялся. Теперь он был в одних шортах. Прошел к двери и с новым вниманием поглядел на Вирджинию.

– Ты уверена? – спросил он.

– Тише! – сказала Сэди, убираясь из поля зрения. – Она говорит, что может видеть нас.

– С тобой не все в порядке, Вирджиния, – говорил Гаер в соседней комнате. – Если эти пилюли, которые он тебе скармливал…

– Нет, – ответила Вирджиния, возвысив голос. – Когда ты наконец прекратишь говорить про эти таблетки? Они просто для того, чтобы я успокоилась, получше спала.

Сейчас-то она отнюдь не спокойна, подумал Бак. Ему нравилось то, как она дрожит, пытаясь удержать слезы. Похоже, ей нужно, чтобы ей немножко поиграли на трубе, бедняжке Вирджинии, уж это наверняка поможет ей заснуть.