Единственное различие между мной и всеми остальными? Я была настолько глупа, чтобы попасться.

— Это была всего лишь батарея для ноутбука…

— Ты нарушила закон.

Я сжимаю вместе ладони, пытаясь выглядеть кающийся.

— Пожалуйста. Я пытаюсь прокормить свою сестру…

Выражение его лица становится более жестким.

— Это не оправдание, мисс Джонс. Новое Ополчение вас накормит; тебе об этом известно. Все, что тебе нужно сделать, это попросить.

Ну да, в обмен на быстрый трах Новое Ополчение будет чрезвычайно счастливо выдать мне банку заплесневелых бобов. Даже у полумертвой от голода девушки есть свои принципы.

— Пожалуйста. Вы не можете отправить меня по ту сторону стены.

— Почему нет? Ты все равно туда ходишь.

— Только для того, чтобы найти чего-нибудь, что можно продать! А теперь вы сообщаете мне, что я уже не смогу вернуться! — у меня начинается приступ настоящей паники, и я задыхаюсь. В этой чертовой комнате мало воздуха. Я не могу перестать дрожать. — Драконы. Нельзя так просто выходить на открытую местность и оставаться на виду драконов…

— Я тебе сочувствую, мисс Джонс, но мы должны придерживаться правил, — он утверждает, что сочувствует, но выражение его лица какое угодно, только не сочувствующее.

— Вы же прямо сейчас пользуетесь батареей на своем ноутбуке, — протестую я. — Как вы смеете выносить мне приговор за поиск еще одной? Откуда, по-вашему, эта взялась?

Как только эти слова слетают с моих губ, я понимаю, что совершила ошибку. Его образ я-устал-но-у-меня-добрые-намерения тут же исчезает, сменившись глубоким хмурым взглядом от осознания, что я осмелилась спорить с ним. Будто это удивило его. Все пользуются крадеными товарами, будь то в силу ностальгии или в каких-то других своих эгоистичных целях, но никто не заикается о том, что получили их от охотников за мусором вроде меня. Но ни у кого нет желания сдавать свой конфиденциальный источник…

За исключением моего приятеля Такера, который сдал меня, чтобы спасти свою собственную задницу, когда рейд накрыл его магазин. Надеюсь, что никогда больше его не увижу, потому что он серьезно пожалеет о том, что предал меня. Впрочем, сейчас не время думать о Такере. Я должна думать об Эми. И я должна думать о себе.

Поэтому я крепко сжимаю ладони у себя под подбородком и распахиваю глаза столь широко, как только могу, а на глазах появляются слезы. Мне даже не надо притворяться, что плачу. Я уже на грани нервного срыва. Мои руки не перестают дрожать.

— Пожалуйста, прошу вас, мэр Льюис. Не отправляйте меня в изгнание. Я там погибну. Моя сестра умрет здесь, поскольку не остается никого, кто мог бы позаботиться о ней. Пожалуйста, помогите мне. Я ведь не такой уж плохой человек.

И я шмыгаю носом, чтобы мое заплаканное лицо усилить удрученным горем драматизмом. Мне это необходимо. Я должна остаться здесь.

Эми нуждается во мне.

Мэр Льюис пристально смотрит на меня и медленно качает головой.

— Правила есть правила. Мы не имеем права обходить их ради кого бы то ни было в Форт-Далласе, или же мы снова погрязнем в анархии. Я уверен, ты не забыла, насколько страшны были вспышки беспорядков, когда впервые здесь объявились драконы.

Я не забыла. Мне до сих пор снятся кошмары об этом.

На мое молчание он цепляет свои большие пальцы за ремень, и я замечаю, что брюки у него шикарные, чистые и отглаженные, в отличие от моих собственных рваных джинсов, настолько грязных, что могли бы сами по себе стоять по стойке «смирно», и держались у меня на талии при помощи веревки. Он опускает взгляд на меня.

— Закон это то, что поддерживает здесь порядок. Если Новое Ополчение не имеет авторитета и власти, у нас, как у единого народа, нет надежды.

Мне удается сохранять лицо вежливым, когда он бубнит, рассказывая историю, которую я чересчур хорошо знаю. Бла-бла семь лет прошли с тех пор, как прилетели драконы и небо разверзлось. Первый год был годом смерти, огня, пепла и сажи, когда почти все, кому не удалось спрятаться достаточно быстро, погибли. Затем наступили годы воровства и побирательства, умения справляться с лишениями, строительства убежищ, через которые драконы бы не прорвались или разодрали своими когтями. Годы, проведенные прячась от любого намека на опасность. Годы бесконечного огня, голода и съеживания во тьме, забившись в укрытии, в то время как драконы ревут, проплетая над головой. Как будто я этого не знаю. Я жила с этим изо дня в день.

Хотя его версия отличается от моей. В его версии Новое Ополчение — это феникс, кто восстает из пепла, чтобы стать спасителем для тех, кто остался в живых. В моих глазах они — банда головорезов с пушками, которых интересует лишь одна валюта: влагалище.

Но я подозреваю, что сам он никогда не велел раздвинуть ноги ради буханки черствого хлеба или кусочка из рагу.

— Правила — это то, что делает Форт-Даллас таким успешным, каким он сегодня является, — бубнит мэр Льюис. — Именно они позволяют нам оставаться цивилизованными много лет спустя после того, как весь мир покатился в ад. И мне жаль, мисс Джонс, но мы не имеем права для тебя делать исключение.

Паника снова начинает раздирать меня изнутри своими острыми коготками. У меня в горле все пересыхает, словно пустыня. Я облизываю свои губы, решив не сдаваться.

— Я хочу остаться тут. Пожалуйста. Умоляю вас. Форт-Даллас — мой дом. Мне некуда больше идти. Моя сестра нуждается во мне…

Один из стражников Ополчения выходит вперед.

— Можно вас на пару слов, мэр.

Да-да! У меня мелькнули проблески надежды, и я пристально смотрю на стражника. Погоди-ка, это не простой стражник. У него нашивки в виде полосок на плечах, а это означает, что он — сержант или что-то в этом роде. В любом случае, он рангом повыше, чем те тюремные индюки. Я становлюсь на колени и протягиваю свои сжатые вместе ладони к нему.

Он смотрит на меня, и его взгляд скользит вниз по моему телу.

Уупс.

Ясссно. Положение только что официально ухудшилось. Я с трудом глотаю. «Думай об Эми». Множество женщин зарабатывает на жизнь, обслуживая стражников. Иногда из-за мелких преступлений, иногда ради куска хлеба. Иногда, чтобы получить защиту. Что ж, теперь таков образ жизни. Я могу это сделать, если это означает, что могу заботиться о своей сестре. Я смогу.

Я… надеюсь.

Мэр Льюис поднимает взгляд на стражника и снова потирает морщины усталости вокруг глаз.

— В чем дело, капитан?

Капитан отводит от меня взгляд и снова смотрит на мэра.

— Она молодая. Хорошенькая. У нее подходящий возраст и твердая воля. Ее можно использовать, — он оглядывается на меня быстрым взглядом и чуть тише проговаривает. — Вы ведь в курсе. Наживка… для эксперимента.

Наживка?

Постойте.

Наживка?

Мои сжатые вместе ладони покрываются потом. От тревоги мое сердце ускоряется по новой, начав колотиться в бешенном ритме.

— Эээ…?

— Наживка? — мэр на это хмурится, окидывая капитана полным отвращения взглядом. — Для этого вам нужны еще девушки? У вас же их было пятеро.

Пять девушек-наживок? Девушки-наживки, которые упоминались в прошедшем времени? О чем это они?

Капитан корчит гримасу, выражая чувства, от которых у меня сердце разбивается на мелкие осколки.

— Их больше нет, мэр. Просто… исчезли. Даже не спрашивайте. Правда, вот эта отличается.

Он двигается к мэру и, наклонившись вниз, шепчет что-то.

Мне не слышно, о чем они говорят. Наблюдая за ними, я отчаянно пытаюсь читать по их губам, но единственное, что бушует в моем сознании, — это пять девушек-наживок. Их больше нет.

И он добивается, чтобы я стала номером шесть. Может, мне стоит попытать счастья в изгнании?

Через мгновение стражник поднимает глаза, и он, и мэр сосредоточивают свое внимание на меня.

Не к добру это.

Капитан снова наклоняет голову, и оба они шепчутся еще какое-то время, но мэр кажется неумолимым. Создается впечатление, что он очень-очень сильно хочет изгнать меня. Он снова мотает головой, затем поднимает свою белую доску.